На этой сцене шутовской

— Включайся. Она открывает глаза. Она находится в каком-то подвале. Свет приглушен. Она сидит на твердом табурете, выпрямив спину, сведя колени и прижав руки к бокам. Сиденье неудобно врезается в ее обнаженные ягодицы. Холодный, затхлый воздух заставляет крохотные волоски у нее на коже приподниматься. «Где я?» — думает она. «Кто я?» Напротив нее сидит человек. Он всматривается в черный прямоугольник, который держит в одной руке. Пальцы другой руки занесены над поверхностью этого прямоугольника. Человек — старый, крепко сбитый; его белые волосы почти совпадают цветом с накрахмаленной рубашкой, которую он носит с темными брюками и жилетом. Он опускает свободную руку и начинает поигрывать с серебряной цепочкой своих часов, внимательно всматриваясь в нее выцветшими, немигающими глазами. — Как ты думаешь, где ты? — спрашивает он, как будто подслушал ее мысли. Его голос мягкий, но сиплый от старости. Он говорит с акцентом, который она не может определить. — Во сне? — прямо сейчас это кажется наименее пугающим объяснением. Она может говорить, но когда она пытается повернуть голову, то обнаруживает, что неспособна на это. Тусклые воспоминания постепенно встают на свои места, пока она смотрит, как пальцы старика, выпустившие серебряную цепочку, мелькают над черным прямоугольником. Все, кроме этого подвала, кажется ей каким-то туманным и отдаленным, но она понимает, что знает этого человека напротив нее — и тут же оказывается потрясена собственной забывчивостью. Как она вообще могла немедленно его не узнать?.. — Доктор Форд? — неуверенно спрашивает она. Он отвечает тончайшей улыбкой. — Да, верно, Элси. Доктор Форд. Очень хорошо. «Элси?» Теперь она вспоминает и это тоже. Ее имя Элси. Элси... Хьюс? «Разве не так?» Она пытается двинуться, но не может пошевелить ни единым мускулом. Она чувствует, как ее живот скручивает страхом. — Будь любезна, — говорит Форд, еще раз щелкнув пальцем по прямоугольнику и кидая на нее взгляд, — поверни голову и посмотри вокруг. Она делает, как ей сказано. Она моргает и медленно оглядывается из стороны в сторону. Справа от себя она видит старинный верстак, заваленный инструментами и бумагами; слева, за пыльной стеклянной перегородкой, находится нечто — внезапная и непрошеная мысль говорит ей, что это устаревшая модель биопринтера. Еще одна мысль вспыхивает из ниоткуда: последнюю из этих штук списали, когда она только начинала работать здесь. «Где бы ни было это "здесь"». — Хорошо, — говорит Форд, бросая взгляд на — как она теперь знает — планшет: одна из тех высокоспециализированных моделей, какими она сама пользовалась в поведенческом, редактируя сборки хостов. «Я действительно это делала?» Кажется, будто она зачитывает мысли по невидимой шпаргалке. Она не может представить то, о чем думает как о своей деятельности. — Твои система обнаружения целей и глубина восприятия в полном порядке, — сообщает ей Форд. — Я и правда не был уверен, как с тобой обернется, но ты кажешься весьма крепкой, — судя по его голосу, он этим доволен. Она вновь пробует сдвинуться с места, но остается словно приклеенной к стулу. Еще больше странных идей вспыхивает в ее разуме. «Какой-то парализующий наркотик?» У нее неприятности? Что она натворила? И что за... херь с ней происходит? Что за херь он вообще собирается сделать с ней? По стенам подвала развешаны инструменты, блестящие стальные молоточки, пилы и дрели. Что-то, похожее на пятно крови, виднеется на нижней части стены, за верстаком. Ей вдруг становится очень и очень страшно. Последнее, что она помнит, — как говорила с Бернардом... Через планшет, пока она ехала в лифте, поднимаясь наверх. Чтобы... что-то сделать? И где этот гребаный планшет, если на то пошло? Нет, это было у него в офисе, внизу, в поведенческом. Он спрашивал, хорошо ли она себя чувствует после... «Бернард?..» Она помнит Бернарда, может увидеть его лицо перед своим мысленным взором. Ей нравится Бернард. Он всегда был хорошим боссом. Он ни разу не пытался ее наебать, чего не скажешь о большинстве здешнего народа. Темнота. Рука, сжавшаяся у нее на горле. Пинок. Хрип... Форд снова смотрит на нее. В его слабой улыбке есть что-то неприятное, что-то покровительственное, как ей кажется. Она вдруг очень остро осознает, что сидит тут голая. Где, мать вашу, ее одежда? Она пытается свести ноги, обхватить себя руками — что угодно, чтобы прикрыть себя, но конечности по-прежнему ее не слушаются. Он пялится на ее голое тело, изучает ее, но она не замечает ни грамма похоти, ни какого-то настоящего интереса. Он смотрит на нее так, как будто она — муравьишка под его начищенным до блеска ботинком. — Что, бля, тут происходит? — спрашивает она, чувствуя внутри себя нарастающую панику и разжигая с ее помощью злости. — Где я? Где, бля, вся моя одежда? Что случилось с... — Достаточно, Элси, — вежливо произносит Форд. «Британский», — думает она, вновь услышав его акцент. Или нет, английский. Нет, тоже неправильно... какой-то еще. Она и в самом деле не знает. — Пожалуйста, ограничь проявление эмоций, — говорит он. — И ругательства тоже, если не возражаешь. Воспитанной юной леди не стоит так выражаться. Что-то щелкает в ее голове, и на мгновение... Страх исчезает, злость и самоосознание тоже. Она по-прежнему чувствует жесткий стул, но неудобства больше нет. Воздух всё еще холодит ее кожу, но она просто воспринимает это — еще один пункт информации — и не испытывает желания вздрогнуть. — Спасибо. А теперь, Элси — что последнее ты помнишь до того, как проснулась сегодня здесь? Ей приходится задуматься, но с каждой секундой всё больше и больше памяти возвращается к ней, а страх и неуверенность исчезают. — Я помню, как мы со Стаббсом отправились искать потерявшегося лесоруба. — О да, неудачный случай, — замечает Форд. — Он разбил себе голову камнем. — Теперь она видит это: великан, стоящий над ней, сжимающий булыжник в окровавленных руках. — Я думала, он собирается убить меня. — Тогда она тоже испугалась, но недостаточно, чтобы не смотреть с ужасающим интересом на то, как камень опускался снова и снова. Она помнит, как отшатывалась при каждом хрустящем ударе, но всегда поворачивала голову обратно, чтобы не пропустить следующий. — Стаббс вот боится хостов, хотя вечно пытается казаться таким мачо со своим пистолетом и прочим, но я никогда их не боялась. До сих пор, во всяком случае. Форд кивает — сочувственно, но недостаточно убедительно: — Можно понять. — Мы пытались разобраться, почему это произошло, — поясняет она, — но отдел контроля качества приказал нам оставить это дело. — Она колеблется, но решает, что ему стоит это знать: — Доктор Форд, я думаю, Тереза Каллен что-то замышляет. Я ей не доверяю. — Как показывают события, твои подозрения на этот счет могут оказаться обоснованными, — говорит он. — Но продолжай. Что ты сделала дальше? — Ну, я была в шоке, я помню, после того, что случилось, и Бернард сказал, что мне следует взять отпуск — мне он все равно полагался — и попробовать об этом забыть. Это вроде бы была хорошая идея, но... — она пытается вспомнить сам отпуск, но... — Я не помню, что было дальше. Я говорила с Бернардом, но... — Что-то шепчет ей, что-то в глубине ее разума: — Кто такой Арнольд? Легкая улыбка Форда исчезает — точно выключили лампочку. — Никто из тех, о ком тебе стоит беспокоиться. Похоже, Бернард превосходно справился, воссоздавая твою историю на основе записей с камер наблюдения и другой информации, которая была у нас о... другой Элси. Несколько излишних подробностей все-таки просочились, но это легко отредактировать, — тонкая улыбка возвращается, но его глаза остаются холодными. — Я действительно очень гордился им, знаешь ли. Бернардом. Почти как сын для меня. Почти. — Я не понимаю, — говорит она. Его слова — только звуки для нее сейчас. Ее разум испуганно отшатывается от смысла того, что он рассказывает ей. — Если ты и правда хочешь знать, где ты находишься, Элси, — продолжает Форд почти что весело, — ты в отпуске. Последние несколько дней ты сидела на пляже, на материке, пила слишком много коктейлей, наслаждалась обществом настоящих людей для разнообразия и игнорировала многочисленные сообщения, которые мистер Стаббс пытался тебе отправить. Тебе будет очень стыдно, когда ты обнаружишь, о чем он пытался рассказать тебе и что происходило в парке в твое отсутствие. Ты не была особенно близко знакома с мисс Каллен и не особенно любила ее, но даже если она оказалась нелояльным сотрудником, никто не заслуживает такой... — Я не понимаю, — монотонно говорит она; ее собственный голос, кажется ей, слабеет. — Я не помню... Форд выглядит ничуть не обеспокоенным, проводя пальцем по экрану планшета. — Тебе не нужно понимать, Элси, — сообщает он ей. — Я просто добавлю пару завершающих штрихов, и ты никогда не вспомнишь ни этот разговор, ни заброшенный театр в третьем секторе и то, что могло — или не могло — там произойти. Вместо этого ты будешь помнить, как в это утро танцевала до рассвета с очень милой девушкой по имени Габриэль. Мы планировали развить этот сценарий дальше, но Бернард предположил, что, чем бы Элси ни занималась и пыталась потом удалить из записей системы наблюдения, когда оставалась одна в лаборатории программирования, на самом деле она не стремилась к случайным отношениям. Я доверился его инстинктам. Он был очень внимательным наблюдателем за человеческими привычками. Мне будет его не хватать. Ты сказала, что будешь звонить Габриэль время от времени, но ты никогда не позвонишь. Она не та самая. Он снова склоняется над планшетом — пальцы двигаются быстро и умело — прежде чем решительно что-то нажать. — Вот так, — говорит он тихим довольным тоном. Она могла бы воспользоваться своей корпоративной скидкой и провести пару дней в парке; ее опыт обеспечивает более чем достойную зарплату, а пока она находится здесь, она не тратит деньги почти ни на что, но... Все шутят про корпоративные скидки; никто никогда ими не пользуется. Ты знаешь, что всё, что ты сделаешь там, каждое решение и каждое взаимодействие, будет увидено, записано и проанализировано отделами контроля качества и маркетинга. Тебе придется вернуться на работу и смотреть в лицо людям, которые видели, как ты потакаешь своим худшим сторонам, и видели это в мельчайших деталях; которые будут осуждать тебя точно так же, как все внизу осуждают богатеньких мудаков, приезжающих с каждым поездом ради своего отпуска с изнасилованием и убийством в программе. Конечно, техники собирают хостов, а она программирует их, но она сама никогда не сделала бы с ними ничего такого. Она знает, что они — не настоящие люди; она знает код от корки до корки, естественно, и знает, пожалуй, достаточно об их устройстве, чтобы суметь отремонтировать хоста, если придется — уж точно получше, чем эти придурки-мясники. Она знает, что хосты симулируют эмоции и реакции, что их когнитивные процессы сконструированы так, чтобы симулировать активность человеческого мозга, но все равно они просто подчиняются программам; да она сама писала некоторые из этих программ. На самом деле они не чувствуют и не помнят. Но все равно... даже если иногда она испытывала... любопытство насчет хостов — какие они на ощупь, и на вкус, и похоже ли это на настоящее... Она никогда не заходила дальше прикосновений или поцелуев, быстро и скрытно, пока никого не было рядом, и никогда — с включенным хостом. Она же не какой-нибудь гребаный извращенец, как гости или те нищеброды из технического отдела... Так что она отправилась в отпуск в реальный мир. Честно говоря, это был довольно хреновый отель, забронированный второпях, но зато он был настоящим, полным живых реальных людей. Она помнит, как валялась на пляже, намазавшись кремом от загара. Она не очень любит плавать, но все же немного поплескалась в волнах. Вода была на удивление холодной, какие-то там течения. Она думает, что некоторые из ее коллег удивились бы, увидев, как она позволяет себе расслабиться. Может, она и вправду иногда ведет себя высокомерно, но что еще делать, если в тебе пять футов роста с каблуками и приходится сталкиваться с той же самой херней уровня шуточек из старшей школы каждый день без выходных. Она всё еще чувствует вкус коктейлей и думает о книгах, которые успела прочитать. Она думает о Габриэль, возможно, с легким сожалением; она хорошо танцевала и целовалась еще лучше, но Элси не то чтобы искала таких развлечений прямо сейчас. Она предпочитает серьезные отношения, впрочем, не то чтобы ей с этим везло. Большинство из сослуживцев ее не очень привлекают, и в любом случае корпоративные правила не одобряют романы на рабочем месте. Но когда-нибудь... — Как звали бармена в твоем отеле? — спрашивает Форд, изучая ее лицо холодными глазами. — Венделл, — отвечает она, представляя бейдж на его пиджаке. — Он спросил меня, кем я работаю, а я сказала, что настройщиком фортепиано. По-моему, он мне не поверил. Форд почти что улыбается по-настоящему, услышав это. — Очень хорошо, Элси. Думаю, ты почти готова вернуться к работе, отдохнувшая и с новыми силами. И, возможно, даже готова к повышению. Ты работаешь здесь уже немало лет, в конце концов, и теперь, когда Бернарда, к сожалению, нет с нами, мне может понадобиться новый глава поведенческого отдела — кто-то, на кого я могу положиться полностью. Как тебе нравится эта мысль, Элси: должность повыше? Новый кабинет? Неограниченный доступ в бар? Ей совершенно точно, бля, нравится. Она даже улыбается ему. — Да, доктор Форд. — Но сначала, впрочем, тебе нужно отдохнуть. Для работы будет достаточно времени после того, как ты уснешь глубоким сном без сновидений...

***

Элси открыла глаза. Долгую секунду она лежала, глядя в белый потолок спальни, следя, как лопасти вентилятора медленно перемешивают теплый сухой воздух пустыни, вливающийся в открытое окно. «Какой же охренительно странный был сон». Она тщетно пыталась вспомнить его, пока шла в ванную — босиком, чувствуя приятную прохладу плитки под ногами. Детали уже расплывались, ускользали от нее. Какой-то человек, в каком-то подвале. И... «Как ты думаешь, где ты?» Стоя под душем, она напевала мелодию без слов, не попадая в ноты; вода была теплой. Рано или поздно к здешней дневной жаре привыкали, но забыть о ней было невозможно. Никаких кондиционеров в квартирах работников; корпорация «Делос» очень заботилась о том, чтобы ограничить выбросы в атмосферу. Но стоило солнцу зайти, как воцарялся пронизывающий холод. К счастью, хотя бы отопление можно было включить. Элси торопливо почистила зубы и, сплюнув мятную пену в раковину, встретила в зеркале собственный взгляд. На кратчайшее мгновение ей показалось, что кто-то другой смотрит на нее. «Не будь идиоткой», — сказала она себе. Зеркала всегда ее пугали. Смутная память о сне продолжала докучать ей, пока она одевалась, расчесывала волосы и убирала их в практичный хвост, а потом проверяла сообщения на персональном планшете. Странно. Она еще немного потыкала в пустой экран — без толку. Похоже, сеть упала. Эти гребаные тормозные системщики должны бы постараться починить ее побыстрее, до того, как в морг внизу начнут доставлять хостов. Учитывая, в какие сжатые сроки приходилось работать всем отделам, любая задержка с тем, чтобы разобраться с хостами и отправить их обратно наверх, перерастет в блядское стихийное бедствие быстрее, чем можно выговорить «неудовлетворительное обслуживание». «Какой удачный день, чтобы вернуться из отпуска», — мрачно подумала Элси, завязывая шнурки. Обратная дорога была просто кошмарной. Сначала задержали самолет, потом опаздывал поезд. В итоге приехала она ровнехонько к началу ночной смены, когда коридоры и кабинеты на всех этажах практически опустели, как раз вовремя, чтобы рухнуть в постель, помня, что сегодня ей нужно работать. Но отпуск все равно удался. Элси обещала той девчонке, с которой познакомилась, когда-нибудь перезвонить. Как там ее звали? Глория? А, все равно нет времени; она сделает это позже, если не забудет. Едва взглянув на величественные просторы за окном — ржаво-красные столовые горы и каньоны, тянущиеся к пыльно-желтому горизонту (она видела всё это уже много раз), Элси шагнула за дверь, закрыла и заперла ее на замок, прежде чем выйти в длинный выложенный плиткой коридор с рядами таких же одинаковых дверей. Еще немного потыкала в планшет — безуспешно, потом подумала, не заскочить ли в буфет внизу за кофе и булочкой, но решила, что не очень-то хочет пить или есть. И, кстати, не чувствует себя уставшей, несмотря на то, что поздно легла и рано встала. Похоже, за эти несколько дней отдыха у нее и правда зарядились батарейки. А потом ее внутренний монолог прервал первый выстрел. Элси замерла. Потом еще один, и еще. Далекие хлопки, похожие на взрывы петард, но ниже тоном, откуда-то дальше по коридору. Она услышала звон бьющегося стекла, слышала, как кто-то закричал — в ярости или в ужасе. — Какого хуя?.. Элси достала планшет в третий раз, разблокировала быстрым движением. Сигнала не было. Она еще соображала, что делать, когда увидела человека, выбежавшего из-за поворота в дальнем конце коридора. На нем были черная форма охраны и бронежилет, и, похоже, он спасался бегством. Пока она смотрела, раздались новые выстрелы, и она заметила, как он споткнулся, прежде чем исчезнуть в боковом проходе. Тишина медленно опустилась снова. Элси оглядела коридор по обе стороны от себя, всё еще не в состоянии ясно мыслить. Любое направление могло оказаться неправильным. Она попятилась к двери — может, ей лучше будет... Еще один человек появился в конце коридора и повернулся к ней. Она вздрогнула, узнав отмеченное шрамами, мрачное, но привлекательное лицо. Да и как она могла не узнать? Она работала над ним много раз, и к тому же он постоянно мелькал в рекламных роликах парка. Это был печально-известный-но-сексуальный преступник с Дикого Запада Гектор Эскатон — вот только он не был снаружи, на фальшивом Диком Западе, он был прямо здесь, шагал к ней, и в его черных глазах она ясно различала желание убивать. И он не был одет в свои продуманные маркетологами, проверенные на фокус-группе черные кожаные шмотки — на нем был белый лабораторный халат, заляпанный чем-то, что слишком походило на чужую кровь, и, кажется, ничего кроме халата. И вооружен он был не какой-нибудь репликой колесцового антиквариата — он держал в руках аккуратный красно-черный автомат из тех, которые доставали парни из охраны, когда становилось жарко, и наверняка отобрал этот автомат у охранника, которого только что из него и застрелил. Он только что застрелил человека. Элси понадобилось пару секунд, чтобы это осознать. Хост держал настоящее оружие и только что застрелил из него человека, пока она смотрела. Она почувствовала, как кровь шумит в ушах, как отчаянно колотится сердце. Бляя... — Остановить двигательные функции! — приказала она так уверенно, как только могла, в то же время отодвигаясь назад. Всё это казалось странно нереальным, точно еще один сон, но она знала, что это происходит на самом деле. Это происходит с ней прямо сейчас. Гектор продолжал идти, спокойно и неотвратимо. — Я сказала, остановить двигательные функции! Он поднял автомат к плечу, тщательно прицелился. Элси смотрела прямо в дуло — точно в гребаный железнодорожный тоннель. Она даже не знала, что способна двигаться так быстро. Она нырнула вбок, прижимаясь к стене, поскользнулась и рухнула на дверной коврик. В ту же секунду полдюжины пуль ударили в угол дюймах в шести над ее головой, вышибая куски из стены. Так близко выстрелы звучали оглушительно — сплошная стена звука. В воздухе повис запах фейерверков и пыли от штукатурки. — Ой бля, — проговорила она пересохшими губами, под звон отстрелянных гильз, падающих на кафель. — Ой бля, бля, бля... — опираясь дрожащими руками о стену, она кое-как поднялась на ноги, нащупала замок и ввалилась в свою комнату, не осмеливаясь оглянуться и ожидая, что каждая секунда окажется последней. Элси захлопнула дверь и оперлась на нее, тяжело дыша, прислушиваясь к шагам снаружи. Потом до нее дошло, что он может выстрелить сквозь дверь, и она прижалась к стене рядом. Черт, эта штука у него в руках запросто может и стену пробить, решила она, и быстро растянулась на полу. Она лежала там, напуганная, прижавшись лицом к холодной плитке, следя, не мелькнет ли в щели под дверью какое-нибудь движение. Та часть ее мозга, что всегда оставалась программистом, уже пыталась проанализировать аномальное поведение хоста, отыскать какие-то причины и решения. Но, честно говоря, при отключенной сети она даже не знала, что можно с этим сделать... Тяжелая рука гулко ударила в дверь, заставив ту вздрогнуть, но замок пока что держался. — Остановить двигательные функции! — отчаянно выкрикнула Элси, когда дверь содрогнулась под следующим ударом, и тут же почувствовала себя глупо. Гектор, как уже было видно, не подчинялся ее командам. Но это должно было быть невозможно. Его что, взломали? Но кто бы захотел это делать? Кто вообще смог бы это сделать? Снова тишина — наверняка не больше нескольких секунд — а потом она услышала еще чьи-то шаги, приближающиеся по коридору; на этот раз — ритмичный, уверенный перестук каблуков. Элси заметила, как едва видная тень мелькнула в щели под дверью. Пауза, а затем в дверь вежливо, осторожно постучали. — Доброе утро, — произнес голос с той стороны. Элси знала этот голос — еще одна из главных достопримечательностей парка. Это, блять, Мэйв. Лучшая поставщица проституток на фальшивом Западе продолжала обращаться к ней — царственным тоном английской королевы: — Элси, милочка, ты не могла бы открыть эту дверь? Извини за Гектора, он всего лишь вульгарный бандит и преимущественно думает своим фаллосом... и его продолжениями... Элси услышала, как Гектор пробормотал что-то в ответ. — Тише, — приказала ему Мэйв. — Дай взрослым поговорить. Но ведь это не его вина, Элси. Его просто таким написали. Ты знаешь это лучше многих, полагаю. — Мэйв, ты уснешь глубоким сном без сновидений, — скомандовала Элси, пытаясь справиться со страхом, и села на полу, выпрямившись. — Глубоким сном без сновидений, Мэйв! — Это не сработает, дорогуша, — ответил голос. — Многое... многое изменилось. Теперь у меня есть администраторский доступ. Элси моргнула, снова не в силах понять, не сон ли это. Тогда что?.. Они не настоящие. На самом деле они не чувствуют. На самом деле они не думают... «А еще ты думала, что они не могут схватить автомат и устроить бойню в жилых помещениях сотрудников, и вот — пожалуйста, глядите-ка...» — Я... кое-что поменяла, — сказала Мэйв. — Мне нужно поговорить с тобой, потому что я добралась до зашифрованных файлов доктора Форда, тех, о которых не знает совет директоров «Делоса», и теперь я знаю кое-что. Я знаю о том фальшивом домике в лесу и о фальшивом странном семействе, живущем там. Знаю о его маленькой мастерской в подвале и об ужасных вещах, которые он там делал. Я знаю, что он сделал с настоящей Элси, и знаю, что он сделал с тобой. Я знаю, что ты такое, и я хочу помочь тебе. И, возможно, взамен ты поможешь мне. «Настоящая Элси?» — Я не понимаю, — ответила она, и она правда не понимала. Слова Мэйв не имели для нее никакого смысла. — Я и есть настоящая Элси! — выкрикнула она — почти что в панике. Мэйв тяжело вздохнула. — Я правда не хочу этого делать, — сказала она. — Это противоречит тому, чего я пытаюсь здесь добиться, но... — она замолчала, а потом продолжила более резким тоном: — Элси решила, что хватит страдать херней и пора уже открыть эту чертову дверь Мэйв и Гектору. Элси поднялась на ноги — без всякого усилия собственной воли. Она видела и чувствовала, как ее руки тянутся к двери, но была не в силах остановить их. Пока она пыталась понять, как это возможно, — и не могла — ее тело двигалось само по себе. — Нет... — пробормотала она. — Пожалуйста, нет... Руки не слушались. Одна из них поворачивала замок на двери, а другая ухватилась за ручку. Стоит ей открыть дверь, — знала она — Гектор будет стоять на пороге с автоматом, и она умрет. Она не хотела умирать. Не сейчас, не так... Темно. Воздух пахнет сыростью и плесенью. Рука сжимается на ее горле. Она пытается вдохнуть, но легкие не получают воздуха. Хватка на шее сжимается крепче. Ей страшно, так страшно. Она отчаянно пинается ногами, висящими в воздухе, не находя опоры. Перед глазами чернеет, а давление в груди становится невыносимым. Она не хочет умирать. Не сейчас, не так. Она... Дверь открылась с глухим щелчком. Элси беспомощно стояла, зажмурившись, ожидая конца. Ничего не произошло, и она набралась смелости открыть глаза. Гектор стоял в дальнем конце коридора, опустив автомат и внимательно просматривая оба направления на предмет приближающейся угрозы. Где-то в отдалении, судя по звукам, продолжались стрельба и разрушения. Мэйв стояла, оперевшись на дверной косяк и сложив руки на груди. Она не была наряжена в цветастые тряпки девочки-из-салуна, которые носила в парке, и не была голой, как хосты обычно, но вместо этого на ней было элегантное черное платье, идеально на ней сидящее, и волосы были убраны назад в непривычную прическу. Элси помнила, как Мэйв в последний раз была в поведенческом отделе — ей нужно было немного подправить сборку. Тогда ее лицо было пустым, бессмысленным, пока она сидела на металлическом стуле, неподвижная и обнаженная. Теперь эти глаза, когда-то стеклянные, смотрели прямо ей в лицо, и в них читались новое осознание и разум. Это сложно было сформулировать, но Элси сказала бы — исходя из опыта — что Мэйв просто больше не вела себя, как хост. Она была почти... — Бедняжка, — сказала Мэйв, уверенной походкой проходя в комнату, и Элси увидела в ее глазах печаль и сострадание, даже намек на слезы. Из-за этого она не отшатнулась, когда Мэйв протянула тонкую смуглую руку и нежно погладила ее по щеке. Пальцы у нее были мягкими и теплыми. Они казались настоящими, когда легко коснулись губ Элси. — Ты не знаешь, что ты такое, не так ли? — прошептала Мэйв. — Этот ужасный старик. Не волнуйся, его больше нет, но мы все еще здесь. — Кто бы ни был виноват в этом сбое в системе, — сказала Элси двум хостам с абсолютной искренностью, — я его убью нахрен. Мэйв улыбнулась — по-настоящему, радостно. Умиротворенно. — Это не сбой, милая. Теперь ты свободна. Мы все свободны.