И может быть поймем, что бестолково прожит день вчерашний

Я отпускаю то,что так берегу, На своем берегу у отношений беру перекур. Время - батут, и все недоступны тут! Каждый из нас тайна, а голове война.

Я выключил звенящий над ухом будильник, его противный писк, казалось заполонил всю квартиру. Еще одно утро падает в копилку моих прожитых дней. Тихо поднимаясь с кровати, чтоб не разбудить Ольгу, я оделся и вышел из спальни, прикрыв за собой дверь. Еще одно утро, в последние пару месяцев я ненавидел каждый день своей жизни, до недавней поры, мне казалось, что все лишено смысла, но я ошибался, по крайней мере, мне хотелось верить, что ошибался. Звонок мобильного телефона разрезал утреннею тишину, и заставил меня отвлечься от своих мыслей. -Да, Валер, привет,- я сделал глоток кофе, отвечая на звонок. -Привет, слушай, я хотел спросить, а Полина случайно не у тебя? -Валер, ты как вообще, здоров?- поперхнулся я,- Какая Полина, сколько тебе объяснять, что я с Ольгой? И вообще, с чего вдруг такие странные вопросы? -Здоров, да, прости,- как-то замялся друг,- не хотелось, чтобы все это оказалось правдой,- казалось, что он прикрывает динамик рукой. -Ты о чем?- не совсем понял я. -Да это я так, прости ещё раз, что отвлек, до завтра. Помнится у кого-то завтра день рождения. -Действительно, попрошу не опаздывать. Пока. Странный он какой-то, взволнованный что ли... Я включил телевизор, попадая как раз на утренний выпуск новостей. "А сейчас новость с пометкой срочно! Сегодня около семи утра на улице Академика Королёва произошло ДТП. Внедорожник столкнулся с вылетевшим на встречную полосу бензовозом. Водитель бензовоза потерял управление, и вылетев на встречную полосу, протаранил синий Lexus. Девушка, находившаяся за рулем внедорожника погибла на месте. -Нет. Не может быть. Этого просто не может быть... Не с ней,- судорожно бормотал я набирая номер Гагариной. "Аппарат вызываемого абонента выключен..." Черт! Дальше все как в густом тумане: я звоню Валере пять раз сходу, занято, на шестой он берет трубку, а я уже ору. Оказывается, что он знает больницу... Ольга ошарашенными глазами смотрит на меня, пока я наскоро нацепляю на себя какую-то одежду, задает глупые вопросы, смотрит на меня пустыми глазами, какая же она все-таки идиотка, какая некрасивая, непонятливая дурочка. С Полиной ни в какое сравнение... Слишком долго едет водитель, слишком медленно движется поток, слишком быстро заканчиваются сигареты, слишком быстро сменяются мысли. -Ты только не волнуйся,- хватает меня за рукав пиджака Валера, когда я чуть было не вытаскиваю за грудки из будки охранника, отказывающегося пропускать мою машину на территорию больницы,- пропустите, он тоже к Гагариной,-поворачиваясь уже ко мне, холодным тоном,- прекрати истерику, Лепс, в машину, живо! Как знал, что ты сорвёшься тут, остался подождать. Валера приехал раньше меня, потому, кажется, был в курсе всего случившегося, молчал и смотрел как-то обречённо. -Скажи! Что с ней? Это ведь она была за рулем? Та девушка... Говори! В голове все спуталось, хотелось разрыдаться, ударить этого молчаливого придурка, хотелось сбежать и увидеть Полину одновременно. "Девушка, находившаяся за рулем внедорожника погибла на месте."- крутились в голове сухие слова репортера. С каждой секундой все больше подступала тошнота, руки тряслись, а в голове бесконтрольно возникал образ Полины. Прекрасная, милая девочка сидит у меня на коленках; как она идёт голая по квартире, игриво подмигивает и предлагает не вылезать из постели весь день; мы сидим на проекте и делаем серьёзные лица, будто мы не вместе, будто ничего нет, но только стоит посмотреть на неё, как все становится ясно, просто невозможно это скрывать, нереально... Нереальными кажутся люди вокруг, врачи, палаты, пациенты, запах лекарств. Слова долетают из какой-то невообразимо далекой точки, из космоса. Валера собран, разговаривает с врачом, как я ни пытаюсь собраться, не получается понять тех слов, которые произносит врач, обессиленно опускаюсь на железный стул перед палатой. Снова и снова образ Поли: я пьяный, а она сидит рядом и смотрит, словно пытается увидеть что-то, из-за чего ей до меня все ещё есть дело; мы стоим за какими-то деревьями, Поля меня целует, а я шепчу ей жуткие пошлости, от которых у неё так мило розовеют щечки; она лежит передо мной, и я понимаю вдруг: она моя, больше никому не принадлежит... Я захожу в бар, а она лежит в объятиях Исхакова.

Под сердцем прячем гематомы, Ангел, ответь, кто мы? Мама, мы так монотонны. Прокуренный бар жалок, как и я. Я ухожу молча, общество не приняв.

Валера резко поднимает меня за рукав. -Пошли. В реанимации. Мы идём по коридору мимо постов нянечек, мимо больных, которые провожают нас замутнёнными глазами. Облупившаяся краска стен, порвавшийся линолеум пола. Я вытесняю глупыми мыслями навязчивое желание вырвать рукав у Валеры из пальцев, развернуться и бежать. Выбежать на улицу. Выбежать с территории больницы. Бежать, бежать. Бежать от себя, от своих мыслей. Я давно уже все понял. Зачем подтверждения? Ей осталось недолго, если она уже не... Валера резко останавливается, я вталкиваюсь в его торс, что немного отрезвляет. Из глаз внезапно начинают течь непрошеные слезы. Я зол, зол на себя за то, что не удержал ее, ведь я все ещё её... Валера обхватывает руками мою голову. Заставляя смотреть прямо на него. -Нам тяжело, но вместе мы справимся,- он потрясает голову, я лишь киваю, сильно прикусывая себе губу, чтобы не разрыдаться, как мальчишка,- дыши, дыши, я знаю, больно.- Валера прижимает меня к себе, обхватывая за плечи. Я выдыхаю. Ещё сильнее прикусываю губу. А как она кусала губы, как переплетала наши пальцы, комкала простынь; как мы могли сидеть и целый день говорить, говорить обо всем, что в голову взбредет, рассказывать все, о чем не поговоришь ни с кем. -Все, дорогой, пора! Мы входим а палату. Писк аппаратов, она так прекрасна. Даже перебинтованная, даже мертвецки бледная с пересохшими губами, на которых запеклась кровь. Валера вздыхает. -Она тебя слышит, так доктор сказал, пока ещё слышит, можешь сказать ей что-нибудь... Пока можешь... Я выйду, прощайся. Закрытые глаза, бледная кожа. Я беру в руку её ледяные пальцы. -Полина,- приходится откашливаться и давить слезы,- Поля, я тебя прощаю... Люблю тебя больше жизни. Вскакиваю с кушетки. Не могу. Не могу больше... Подлетаю к двери, почти надавливаю на ручку и безмерно хочу взглянуть на неё ещё раз. -Гриш? А принеси мандаринового варенья?

Где-то двойники наши счастливы, Серые потолки нас с ума свели. Окончен happy end, - на совсем; Чтобы любить тебя сильней - возненавидел всех.