Лучше беги, Лукиан

Лучше беги, Лукиан. Беги так быстро, как только можешь. Днем или ночью - ведь теперь в твоей родной Трансильвании даже ночью не встретишь кровопийц-вампиров. Благодаря тебе. И теперь тебе не понадобится даже твой меч, служивший тебе не хуже святого креста. Меч, чье лезвие было покрыто чистейшим серебром, опасным для вампиров. Тот самый меч, что так и остался лежать на полу в шатре турецкого султана. Ты помнишь это, Лукиан? Так беги - и молись, чтобы об этом не вспомнил новый князь Трансильвании, юный Ингерас, на глазах которого султан сражался с его отцом, князем Владом, тем самым мечом. Такого оружия не бывает в Турции. Ведь там не водятся вампиры, ты знаешь это, Лукиан. Узнает и княжич. Поймет, рано или поздно. Ясная синева его взгляда обманчива. Княжеский сын всегда взрослеет рано. Тем паче - сын Влада Колосажателя. И от этой мысли всё чаще сжимается твое сердце, Лукиан. Ты сделал то, что сделал, ради Трансильвании. Ты хотел поменять демона на ангела. Вот только золотокудрый ангел слишком похож на своего отца. И стоит ему посмотреть на тебя, повернуть голову - тебе становится страшно, Лукиан. Ты слышишь тот же голос. Видишь те же глаза. Тот же упрямый гордый профиль, что красовался на серебряных монетах Трансильвании, и давно уже растаял бесследно в огне, так же, как и то серебро. Серебро, стократно превосходящее княжескую дань туркам. Серебро, устилавшее пол султанского шатра, и ставшее Владу хуже раскаленного железа. Серебро из монастырской сокровищницы. Пока еще Ингерас не спрашивает ни о чём. Он исполняет последнюю волю отца, слушаясь во всём того, кто спас его от стаи голодных вампиров. Но время идет, Лукиан, и на лице молодого князя уже высохли детские слезы. Всё чаще оно туманится нехорошей задумчивостью, той самой, что когда-то означала смертный приговор для недругов князя Влада. И тот отправлялся в бой. Или в лес - выбирать дерево на колья. Вот и Ингерас всё чаще исчезает из замка, позабыв о княжеских делах. То ли сам бродит по дорогам княжества, проверяя, не вернулись ли турки, то ли размышляет о грядущих делах в лесной чаще, не боясь подкрадывающихся сумерек, то ли пытается подняться туда, на проклятую вершину Сломанного Клыка... Ты не знаешь этого наверняка, Лукиан, но утешаешь себя - если и поднимется, что с того? Пещера монстра пуста. Вампирам больше нет места в Трансильвании. Вот только слишком подолгу прогуливается князь. И слишком часто стал звучать вечерами писк летучих мышей. Слишком тревожно. Но куда тревожнее то, что с каждым днем холодеет взгляд Ингераса при виде тебя, и поджимаются губы, словно юный князь не желает говорить то, что просится на язык. То, что он знает. То, что он понял. Лучше беги, Лукиан. Ты изгнал чудовищ из Трансильвании, но заплатил за это дорогую цену. Цену предательства. А ангел, которого ты посадил на княжеский престол - сын Дракулы Сына Дьявола. Дракулы, который не умел прощать предателей.