багровый кафель

Питер. Глубокая ночь. Ебучий дождь. Одинокий мужчина мчится, что есть силы по Невскому. Шестьдесят секунд назад Дима без учащенного сердцебиения стоял у своего подъезда. А потом звонок от неё. вибрация в кармане брюк. входящий: 12сения - да? - ты сказал мне, однажды, что не хочешь меня видеть, так вот поздравляю, меня больше вообще...никто...не увидит. Тут она всхлипнула, продолжила дрожащим голосом - я люблю тебя.. - резко втянула воздух и сбросила. Теперь орган с артериями старого человека готов напрочь выскочить из груди, как в старых мультиках. Их дома разделяет минута. Сколько она может стоить? Чего могла стоить ему? Прохожие провожали осуждающим взглядом, растолкнувшего их Диму. Ему плевать на всех. Кроме. Одной. Ксюши. Пыльная дорога, запачканный сквер, прыжок через траншею, украдкой утирая слезы и пот. Девять этажей мерзкого подъезда, руками поднимаясь по ступенькам, он не мог ждать. Её дверь заперта. Звонок. Ещё один. Безудержный стук. Разбег. Грохот. Деревянная дверь трещит и слетает с петель. Дима мечется по незнакомой квартире, ногами пиная бутылки и наступая на иглы. - ксюша блять, где ты? - крик срывается. Спальня. Нет. Кухня. Нет. Гостиная. Нет и нет. Ванная.. Чёрные слипшиеся волосы скрывали необычайно бледное лицо. Ссохшееся тело девушки лежало в окровавленной воде. Она слегка повернула голову. - уходи... - прошипела Ксюша. Он кинулся к ней. Крепкие кисти сжимают хрупкие запястья. Обнаженная девушка сопротивляется, как при изнасиловании, пока не сваливается обессиленно обратно в ванну. Мужские руки погружаются в горячую воду и охватывают послушную женскую плоть. Багровеет кафельный пол. Дима рвёт рубашку и муторно заматывает белой тканью разодранную кожу Ксюши. От силуэта парня, несущего девушку у груди, тянется рубиновая дорожка к спальне. Ларин аккуратно, собрав в эти движения остатки мягкости и чувственности, укладывает любимую на кровать. Сам, по-тихоньку прибывая в сознание, выходит на балкон отдышаться. Холодный воздух вонзается в его легкие, между зубами мелькает потухшая сигарета, черт, слишком морозно для никотина. Дима хватается за голову, на его щеках застывают пламенные слёзы. Даже мужчины иногда способны плакать. За считанные секунды карие глаза спускаются на первый этаж. Кованная скамеечка в окружении сугробов, иней на веточках кустов. Одна его нога уже перемещается за ограждение...