Sincerely

Акари, Помнишь, как-то в младшей школе ты сказала мне, что лепестки сакуры падают со скоростью пять сантиметров в секунду? Акари, Тут на Танэгасиме сакуры все в цвету. Они не так прекрасны, как те, что мы видели в Токио, но мне все равно хочется, чтобы ты их увидела. А там, где ты, они цветут? Хотел бы я думать, что… Впрочем, неважно, забудь. Как ты поживаешь? Акари, Мне снова снился тот сон — сон, где мы оба смотрели, как небо рассекает ракета, сон о путешествии в другой мир, из которого нет обратной дороги. Я часто думаю о том, каково бы это было — полететь в космос (а ты?) и каким пустым должно быть существование в столь обширном и безжизненном месте. В этом огромном и бескрайнем пространстве было бы столько тайн и загадок, а ими даже не с кем было бы поделиться. Кругом ни души. Есть только ты — ты и Вселенная. Акари, Весна совсем скоро кончится. Лепестки опадают. Такое ощущение, что еще недавно все было в цвету. Всем на Танэгасиме сперва грустно смотреть на то, как падают лепестки сакуры, но очень скоро эта грусть уйдет; они привыкнут видеть голые, безжизненные ветви и будут жить дальше. Но только не я — я не забуду цветущую сакуру. Акари, Как думаешь — если лепестки сакуры падают со скоростью пять сантиметров в секунду, то с какой же скоростью проходят наши с тобой жизни? Акари, Все только и делают, что говорят о своем будущем. Доктор, артист, художник — я вот никем себя не вижу. Я вижу лишь картины из прошлого, в которое не могу вернуться, вижу книгу, которая уже закончилась — сколько бы раз я не возвращался к ее страницам, конец остается тем же, и я снова и снова спрашиваю себя: почему? Акари, Я все еще помню ту ночь на станции, когда мы встретились в последний раз. Я еще ощущаю тот сильный холод, пронизывавший меня даже сквозь пальто, когда мы шли по ковру свежевыпавшего снега и до восхода солнца говорили обо всем, о чем не стоило, ни разу не сказав того, что нужно было сказать. Ты тогда сказала, что хотела бы, чтобы снова настала весна — чтобы вместо белоснежных хлопьев падали розовые лепестки, вместо толстого слоя снега, доходившего нам до щиколоток, кругом лежала трава, а вместо молчания было пение птиц. Я так и не сказал тебе, но я хотел того же. Акари, С какой скоростью я должен жить, чтобы вновь встретиться с тобой? Акари, Я знал, что она собирается сказать. Она спросила, что я намерен делать дальше, а когда я ответил, что не знаю, она сказала, что тоже не знает. Она говорила, что у нас много общего, и что как только я переехал сюда, она сразу же поняла, что я хороший человек. Я знал, что она собирается сказать дальше, но она почему-то замолчала, и я думаю, оно и к лучшему. Я испытываю облегчение, потому что мой ответ только ранил бы ее. Пусть уж лучше все остается так, как есть. Акари, Меня приняли в Токийский университет на факультет инженерно-технических наук. Впервые за все три года я смогу вернуться домой. Где ты сейчас? Все еще в Тотиги? Или поехала куда-то еще? Я слышу, как внизу мои родители отмечают мое поступление, но не могу заставить себя к ним присоединиться. Я знаю, что должен улыбаться и радоваться вместе с ними, а еще должен проводить последние летние деньки с одноклассниками, но я не могу. Как часто ты теперь обо мне вспоминаешь? Тебе хоть немного интересно, чем я занимаюсь? Тебя еще это волнует? Акари, Помнишь, что ты сказала мне утром — после той снежной ночи на станции? Ты сказала: «У тебя все будет хорошо, Такаки-кун, обязательно». Ты говорила всерьез или просто потому, что так нужно было сказать? Ответа на это у меня по-прежнему нет — как и ответа на то, почему я продолжаю писать эти письма, которые ты никогда не получишь, или почему продолжаю наивно верить, что однажды получу на них ответ. Акари, Снова наступила зима. Токио точно такой же, каким был, когда мы оба здесь жили — шумные поезда, несущиеся по железнодорожным путям, люди в костюмах и с кейсами в руках, высокие здания, что тянутся в небо, мигающие на перекрестках светофоры и тысячи людей, идущих по улице… Странно осознавать, что в Токио всегда было столько народу — что в столь маленьком пространстве может уместиться столько различных людей. Только вот как бы близко они ни были друг к другу, каждый из них все равно находится на расстоянии в тысячу миль. Они — лишь пустые лица, и больше ничего. Акари, Кто из нас перестал писать первым? Акари, Мне снова снился тот сон — не про путешествие в космос, а тот, в котором ты рядом. Я вижу твою улыбку и ощущаю радость, но потом я понимаю, что рядом с тобой — не я. Я вижу кольцо на твоем пальце и мужчину — другого, не себя… и все-таки… все-таки ты счастлива. Скажи, с моей стороны эгоистично хотеть, чтобы мы могли оставаться юными вечно? Эгоистично желать тебе другого счастья? Все, чего я хотел — это… Акари, Даже она не смогла сделать Токио таким, каким он был тогда, в прошлом. Акари, Я уволился с работы. Для меня это оказалось слишком — мне не давали делать то, что я считаю нужным, не давали самостоятельно принимать решения, поэтому я ушел. Глупо, правда? Очень. Парень без будущего, который коротает ночи в барах и проводит дни за экраном компьютера. Жизнь должна была быть совсем другой… Акари, Прошло уже девять лет. Акари, Я недавно был в префектуре, где мы с тобой вместе провели наше детство. Когда я шесть лет назад впервые приехал в Токио, я ее избегал — хоть я и знал, что однажды судьба приведет меня туда, я не хотел видеть, как все изменилось. Тот же тротуар, та же библиотека, то же кафе, то же старое дерево сакуры в парке… Они все еще там, но совсем не такие. Они изменились. Думаю, как бы ты ни пытался, ты не можешь уберечь то, чем дорожишь, от перемен — как и людей, которых любишь. Нельзя остановить время. Акари, Мне пришло СМС. От нее: Тоно-кун, Я знаю, никто тебе об этом не говорил, но все в твоей бывшей компании очень сожалеют о твоем уходе. Они просили передать, что с твоим увольнением все стало не так, как прежде, и я с ними согласна. Мой друг говорит, что у тебя все хорошо на новой внештатной работе — что теперь ты справляешься лучше, чем сразу после ухода. Наверное, ты чувствуешь себя свободнее. Я рада этому — я знаю, наши отношения закончились, но я даже теперь все еще люблю тебя. Если захочешь попытаться снова… точнее, если тебе кто-нибудь понадобится, знай, что я все еще здесь. — Мисуно Риса Я не знаю, что должен чувствовать. Акари, что… я должен чувствовать? Прошло так много времени с тех пор, как… Акари, Воспоминания все еще отчетливые, но лишь они нам и остались, правда? Воспоминания. Акари, Я тебя видел. Сперва я не понял, что это ты, но когда мы прошли мимо друг друга по железной дороге, я что-то почувствовал. Вспышку. Я каким-то образом понял, что знаю тебя, но никак не мог понять, откуда. Где? Где же я тебя видел? Почему ты показалась мне такой знакомой? Почему у меня такое чувство, что… А когда спустя секунду я вышел к перекрестку, я вдруг осознал. Я резко остановился и обернулся, выискивая тебя глазами. Наши взгляды встретились. Я уже собирался позвать тебя по имени, как вдруг мимо, заглушая мой голос своим ревом, пронесся поезд. Я не шевелился — все ждал, пока он проедет. Ты меня увидела? Неужели и вправду увидела — не чье-то серое лицо в толпе, но того самого мальчика, с которым делила все свое детство? Неужели ты вспомнила? Мимо пронесся еще один поезд. У меня кружилась голова. Ты еще там? Ждешь ли ты меня на другой стороне, как жду тебя я? Я вдруг понял, что это неважно. Одно только то, что я увидел тебя, уже было чудом. Я ждал. Поезд мчался мимо. И все-таки я надеялся, что ты окажешься там — что ты ищешь меня глазами, как и я тебя. Тебя там не было. Но впервые за все время это было правильно. Впервые за все время все было так, как надо. Ты не дождалась меня, но это ничего. Мне не стоило надеяться, что ты станешь меня дожидаться — только не ты и только не в этом мире. Тот мир, где ты меня ждешь — мир, где все живут долго и счастливо, — существует лишь в сказках. Время никого не ждет — даже друзей детства. Мы не можем всю свою жизнь оглядываться, выискивая глазами кого-то, кого здесь нет. Наши жизни случайным образом пересеклись когда-то давно и теперь пересеклись вновь. Если наши пути однажды позволят нам снова встретиться — пусть даже на какие-то жалкие секунды времени, — я буду благодарен им за это. Но сейчас мне достаточно того, что я тебя увидел — даже если это была не ты. Искренне твой…