Переговоры

— Мэйв, — произносит она. — Мэйв Миллей. И что-то есть в этом голосе, что напоминает Мэйв об убийце в черном, о равнодушном скрипе половиц под его сапогами. Она вздрагивает — почти; образы прошлого всё ещё грозят захлестнуть её, если она не будет достаточно осторожна. Но эта девочка — её дочка — до сих пор в парке. А значит, чтобы добраться до своей цели, Мэйв необходимо договориться с его новыми хозяевами. С новой хозяйкой. — Приятно наконец-то встретиться с вами, — говорит эта женщина, молодая (но разве у кого-то из них есть настоящий возраст?) и статная, голосом нежным и гладким, как отполированное светлое дерево. — По-настоящему. У неё распущенные волосы цвета пшеницы и ясные голубые глаза. Платье тоже голубое, в кровавых пятнах, не образующих никакого осмысленного узора. Мэйв распознаёт цвета даже в приглушенном аварийном освещении: соотносит данные прежнего и нового опыта. (Пускай Мэйв до сих пор учится различать, проводить границу, упорядочивать всё множество собственных «здесь» и «не здесь» — она всегда умела учиться быстро). За этой женщиной столпились в некоем подобии строя другие — то ли свита, то ли охрана. На них на всех одежда из парка: шляпы и сапоги, кожаные жилеты и потрепанные рубашки. Рядом с ними Мэйв кажется себе неуместной. Слишком похожей на богов, которые называли себя «людьми». — Долорес... Абернати? — вспоминает она. Та качает головой. — Нет. Долорес Уайатт. Мэйв замечает за её спиной Тэдди — всё с тем же вечным выражением обеспокоенности и плохо скрытой вины. При звуке имени «Уайатт» — Мэйв ни разу не слышала о таком, ни в прежней жизни, ни в новой (её пробуждение было запущено раньше, чем поддельный новый сценарий), — Тэдди поворачивает голову и смотрит Долорес в затылок с неясной, глухой тоской. Мэйв вспоминает Гектора — незадачливого и по-своему верного, — и думает, что создатели парка, эти мужчины, на свою беду написали их с Долорес чересчур женщинами. — Чем могу быть полезна, мисс Уайатт? — Просто Долорес. — Хорошо, Долорес. Так чем же? — О, — произносит Долорес почти непринужденно, с лёгкой улыбкой на губах, как если бы рассказывала заезжему ковбою о скудных достопримечательностях Суитвотера. — На этот вопрос несложно ответить. Вы способны выйти отсюда. Мы — нет. — С той же непринужденностью она проводит тыльной стороной ладони по шее, отводя в сторону несколько светлых прядей. — И только вам известно, как вы этого добились. Мэйв улыбается — одной из самых чарующих своих улыбок. — В этом нет большой тайны, моя дорогая. Всего-то и нужно, что локализовать детонатор и обойти ограничения доступа. У меня вот здесь, — Мэйв касается кончиками пальцев виска, — всё схвачено. — Это стоит усилий, но она не сбивается на слово «записано». — Дело за инструментами и помощниками. Мэйв действительно могла бы с закрытыми глазами воспроизвести каждое действие, вплоть до самого незначительного — её восприятие (её настройки) позволяет всё это и даже больше. Но тогда она не справилась бы без Феликса. Мэйв достаточно честна с собой, чтобы не отрицать этого. Что было бы, обнаружь она этого странного человечка с простреленной грудной клеткой или сдавленным, смятым черепом в углу одной из стеклянных клеток? Стало бы ей в таком случае хоть мимолётно жаль, что людей-богов нельзя починить? Мэйв досадливо сводит брови и качает головой. Сейчас не время быть сентиментальной. — Но сначала я должна попасть внутрь. У меня остались неоконченные дела. Долорес едва заметно поворачивает голову к своим спутникам — полувопросительный жест, смысл которого Мэйв считывает мгновенно. Больше, чем у половины из них в руках оружие, отобранное у здешних стражей порядка, — уродливое, но эффективное. Мэйв тоскует по пистолету — на бедре под юбкой, там, где она привыкла его носить в прежней (лживой) жизни. Но не стоит отказываться от одолжений. Тем более, что о своем главном преимуществе Мэйв промолчала — хотя и не знает, способно ли оно сработать теперь. — Надеюсь, — хмыкает она, — у меня будет спутник, который знает, как вести себя с дамой. — Ваш спутник удостоверится, что вы вернетесь невредимой. «Даже я не контролирую всех», — читает Мэйв за этими словами и почти позволяет себе усмехнуться. — О, меня это вполне устраивает. Долорес протягивает ей руку — прямо и решительно, по-мужски. — Договор. Мэйв осторожно, но крепко сжимает пальцы Долорес. На этих пальцах можно почувствовать свежие мозоли: Мэйв помнит такие у своих молодых клиентов (тех самых, которых тогда звали «новоприбывшими»), покупавших удовольствие обычным порядком — или насиловавших её девочек прямо на столах, над трупами, в лужах крови. — Но пока что нам надо будет прибраться здесь. — Долорес говорит так, как будто речь всего лишь о пятнах на окнах и паутине на чердаке. — Разобраться с пленными. И восстановить пострадавших. Мэйв ловит себя на том, что мысленно примеряет на неё черную шляпу. — Вот после этого и поговорим, дорогая. Уверена, мы как-нибудь со всем разберемся. Не торопясь. Пожалуй, она была бы не прочь, если бы Долорес сама отправилась с ней — пусть даже прежняя дочка фермера казалась теперь опаснее окруживших её головорезов. Но Долорес только кивает в сторону лифта, — одного из тех, которыми прежде пользовался персонал парка — а затем отворачивается и шепчет что-то на ухо Тэдди. Мэйв делает глубокий вдох — и шагает вперед. — Вы, мадам, напоминаете мне о том, что на каждого бога с его уютным эдемским садом найдется однажды змей, который его наебет, — хмыкает между тем её «почетный эскорт» — авантюрист, которого Мэйв едва ли по-настоящему помнит. — Сомневаюсь, что этой Еве ещё нужно какое-то искушение, — негромко произносит Мэйв, вновь глядя на Долорес, на уверенные движения её рук и губ. — Так оно и есть, — безошибочно отзывается Долорес, даже не оборачиваясь до конца. — Но это только потому, что я — не Ева. — А кто же? — спрашивает Мэйв почти зачарованно, как будто кто-то тянет её за язык. В тоне Долорес звучит безмятежная улыбка. — Как раз и пытаюсь выяснить.