Надуманное

У Калы в голове семь голосов. Семь человек, которые чувствуют, понимают и знают то же, что и она. Семь незнакомцев: они потеряны где-то на поверхности Земли, и они ближе ей, чем все, кого она знает с детства. Раджан боготворит ее, и Кале сложно представить, что существует человек, который любил бы ее сильнее. Но Раджан и не знает ее настоящую. Она ему не родственная душа, но он привык добиваться того, что хочет, и не отступается. «То, что между нами, намного лучше всяких предписаний судьбы», — говорит он. Кала молчит. Лучше ли? И так ли правильно? Она верит, что боги избрали для нее конкретную судьбу. У нее в голове семь голосов, семь самых близких людей, но один из них... еще ближе. Вольфганг знает ее. Знает, что внутри нее темное, дикое, то, что она заталкивает глубоко-глубоко и никогда не позволяет увидеть другим. Он и не видит, он — чувствует. Он чувствует все, что чувствует она. Когда он целует ее в губы, в шею, когда его теплое дыхание перемещается ниже и опаляет метку соулмейта, Кала уже не помнит, где они. У нее, у него... все одинаково. Все нереально, как в мечтах, но при этом по-настоящему. Он обводит языком ее сосок, его рука скользит по ее бедру, его сердце стучит у нее в груди, и Кала перестает думать. Может, это и ненастоящее все, но вот он — Вольфганг. Он улыбается ей так, как не улыбался никто, он опасен, он сложный человек, но дьявол ее побери, если она усомнится в его любви. Обычно они слышали бы всех сразу, но сегодня слышат только друг друга. Они одни. Два человека, разделенные тысячами километров, дышат вместе. Вольфганг входит в нее, медленно, быстро, целует ее в губы, прижимает запястья к постели, он одновременно снаружи и внутри, он у нее в голове, в теле, в сердце, и она — это он. Они становятся одним: сливаются каждой клеточкой плоти и души, и Кала теряется в ощущениях. Ни комнаты, ни стен, ни даже кровати, весь мир сужается до огромного ощущения себя. Голоса настоящие и внутренние, слова на теле и слова на языке — все пропадает, но только на один миг. Кончая, Вольфганг протяжно выдыхает, опаляя ее кожу. Кала содрогается. Она не в мечтах, но не потому, что не мечтала о таком. Он скатывается и утягивает ее за собой, крепко прижимая к себе, зарываясь лицом в волосы. — Когда мы увидимся, — говорит он, и у него срывается голос: Кала впервые слышит, чтобы он не владел собой, — когда мы по-настоящему встретимся, как обычные люди... — рука Вольфганга накрывает надпись у нее на ребре. — Я знаю, что сказать. У Калы жених, голоса в голове, а теперь еще и — она точно знает — родственная душа. Они связаны крепче и надежнее всего земного, потому что сама их связь — не земная. Касание, поцелуй, проникновение — все это не настоящее, это только в голове, они еще не встретились, не обменялись теми самыми словами, что чернеют у них на коже, но они уже — вместе. Это правильно, и это лучше всего.