Эпилог
Пламя заката проходит сквозь пряди, Серебро становится темной медью. Я иду к тебе в дурацком наряде, Укрывая в лохмотьях метку бессмертья. Я иду к тебе по белым ступеням, Я иду к тебе по пыльным дорогам, Я иду к тебе сквозь песни и тени, И я верю, что мне осталось немного… Там, куда я приду, будет только покой, Будут руки твои, прикасаясь легко, Исцелять мои раны на истерзанном сердце… Будет право забыться, будет право согреться У живого огня. Годы бессчетные странничьей доли Превратили память в досадную ношу. Я устала жить среди долга и крови, И однажды я мир этот просто брошу! Я устала видеть во сне кошмары, Просыпаться в чужих городах из камня! По тавернам платить осколками дара, И хранить у сердца рваное знамя. Приходи в мои сны, не бросай меня здесь, Дай мне верную память о нашей звезде. Сколько лет я блуждаю по тропинкам и трактам, Каждый день безуспешно сражаясь со страхом Не увидеть тебя. Я называю запретное слово, я шагаю в волны великого моря, И со звоном рвутся оковы былого, и бессонные чайки послушно вторят Кратковременной муке заведомой смерти, бесконечному крику иного рожденья! Я иду по волнам в догорающем свете, опасаясь поверить в своё отраженье. И отстанет беда, и развеется мгла, Я узнаю тебя по сиянию глаз. Ты меня позовешь, и сомкнутся ладони — Я вернулась домой, только имя не вспомнить. Только кто-то снова будит меня по велению нового дня. (Тэм Гринхилл «Метка бессмертия
») Леголас брёл по тропинке, совершенно безразлично поглядывая на вид, открывающийся с гор, а вид, надо сказать был чудесный… Весело струилась, огибая большие камни, горная речка, внизу долину скрывал густой туман, а над верхушками гор показались первые солнечные лучи. Прошло одиннадцать лет со дня победы над Сауроном, а может и больше… Принц не знал… Он жил, как будто в тумане, не различая где сон, а где явь… После падения Саурона земли под властью Трандуила стали называться Лесом Зелёных Листьев. Южной частью Леса стал управлять Келеборн, она получила название Восточного Лориэна; центральная же часть леса отошла беорнингам. Трандуил был истинным королём, Леголас это знал и уважал отца, но последние время король стал более замкнутым и всё свободное время проводил в закрытой части замка. Эльфу под ноги выкатился волчонок (волком его назвать сложно, так как ещё не достиг размера взрослого волка) и протяжно заскулил. Леголас нагнулся и осмотрел его, у волчонка была прорезана лапа, но рана опасности не представляла… Принц аккуратно поднял животное на руки и понёс в сторону замка.***
Проходя мимо тронного зала он остановился и прислушался к крикам (отец никогда не кричал, и никто не мог кричать на него). — Где мой сын! — рявкнул женский голос за дверью. — Я этого не знаю, но его скоро найдут, — невозмутимо отвечал отец. — Боже, если бы я знала, что он здесь, мы бы с Регулусом сюда не пришли! — Ты знала, что он здесь… И ты до сих пор его любишь, как и он тебя. — За что мне это, неужели я потеряю ещё и своего сына? — Гермиона, ещё рано паниковать, возьми себя в руки! Принц вздрогнул — Гермиона здесь! Он быстро подошёл к двери и открыл её. На троне спокойно сидел отец, а рядом стояла Гермиона. Девушка совсем не изменилась, разве что фигура стала более женственной… Волчонок вырвался из рук Леголас спрыгнул на пол. — Мама! Мама, этот дядя спас меня! — к Гермионе бежал белокурый и синеглазый мальчишка лет одиннадцати… — Регулус, Мерлин, как хорошо, что ты в порядке. Леголас стоял и смотрел на Гермиону и её сына. Трандуил изящно встал с трона и подошёл к наследному принцу: — Леголас, позволь представить тебе Гермиону и твоего сына Регулуса. — Моего сына? — Конечно, разве ты не чувствуешь? Леголас подошёл к Регулусу и взял его за руку, второй рукой приобнял Гермиону и, мягко притянув к себе, поцеловал. Гермиона улыбнулась сквозь слёзы и обняла эльфа. — Теперь, я надеюсь, вы поженитесь? — приподнял бровь король Леса Зелёных Листьев. — Любимая, ребёнку нужен отец, ты со мной согласна? — поцеловал гриффиндорку принц. — Да, — кивнула Гермиона и обняла руками сына и возлюбленного, а теперь и жениха.***
Она устала, устала сражаться, бороться за чьи-то свою жизни… Одиннадцать лет были даны ей, чтобы принять себя… Она бы не справилась и, наверное, сошла бы с ума, но её сын, её Регулус стал ей отрадой, она сосредоточила на нём всю свою нежность, любовь, заботу. Теперь они обрели семью… Теперь она может сказать, что для неё бессмертие проклятием не стало… Теперь она поняла, как сильно любит Леголаса… Теперь она счастлива… И теперь у них впереди целая вечность… Мерлин говорил, что волшебники сами создают свою судьбу, решают, по какой дороге им идти. Это так просто и в то же время так сложно.