Продюсер и актриса

Ответы те же на твои те же самые вопросы, Но ты так нежен, что я сказала бы "да" уже, наверно. Ты неизбежен, твои объятия как стальные тросы. Ты надвигался как туман, И тучи проплывали низко, И твои губы от меня так близко. Не верь мне больше, не верь мне больше. Прекраснее, чем было, уже быть не может. Не верь мне больше. Вскрывая конверт, прости меня за мой ответ (с).

Внезапное ночное решение, разумеется, не сразу стало окончательным и бесповоротным. О своем странном поступке Анастасия пожалела уже наутро. Она пыталась представить, какой станет ее жизнь без Петра, всегда поддерживающего, всегда понимающего, ни за что не осуждающего и просто по-настоящему любящего, и ей вновь становилось панически страшно. Она ведь прожила с ним столько лет, огромный этап, ставший отличной проверкой надежности его чувств и прочности их отношений. Единственный раз, когда ей не захотелось близости с ним, совсем не означал, что ситуация будет повторяться. По крайней мере, Настя пыталась так себя успокоить. Но сказанного было уже не вернуть: настрой супруга оказался категоричным. Впервые услышав от нее: «Петь, может, я поторопилась», он выдержал паузу, печально посмотрел на жену и произнес: «Больше не хочу быть игрушкой в твоих руках. Раз ты не можешь решить, бросить меня или оставить, значит, не любишь». Конечно, они не разъехались сразу после того разговора. Для начала дождались, когда Аня вернется в Нью-Йорк, чтобы не устраивать разборок при детях, и всё это время спали в одной постели. Спинами друг к другу. Спустя еще некоторое время Настя еще раз попытала удачу, перспектива остаться одной нависала над ней как нечто смертельно опасное. И опять не вышло, в ответ на неуверенные слова: «Давай попробуем что-то изменить» Петя начал собирать чемоданы. Он улетел в свой родной город — Санкт-Петербург поздно вечером, и всю ночь после его отъезда Настя провела в слезах, отпаиваясь успокоительным. Официальное заявление на развод они подавать не спешили. Впереди маячила необходимость раздела имущества, но ни ей, ни ему морально пока было не до этого. Кроме того, продолжались съемки фильма, и нервы, связанные постоянным мельканием Сергея на горизонте, заматывали ее в паутину из собственных эмоций все крепче и крепче. У него, тем временем, жизнь складывалась не менее удручающе. Он упорно завоевывал расположение семьи, переступив через гордость и уязвленное самолюбие, но хоть какого-то результата ему удалось добиться только лишь во взаимоотношениях с дочерью. Вера вела себя с привычным ей спокойствием и невозмутимостью, но твердо стояла на своем. Ее уверенность не поколебал даже тот факт, что муж до сих пор не ушел ни к какой любовнице, живет один и безумно страдает, и это ярко отражалось на его и внешнем, и внутреннем состоянии. Чтобы депрессия не усугубилась, Сергей целиком и полностью посвятил себя работе. После роли в собственном проекте других актерских работ ему не предстояло, однако, как продюсеру ему было, над чем трудиться. Он реализовал свою давнюю идею и организовал фестиваль, посвященный телевизионным фильмам и сериалам, который состоялся в начале марта на Сахалине под его строгим руководством. Он был вовлечен в каждую мелочь, усиленно заставлял мозг работать и не позволял себе расслабляться. В итоге его дни свелись к тому, что он катастрофически мало спал, непривычно много ел, отчего начал сильно поправляться, а в остальное время беспрерывно работал. В моменты теперь уже не частых пересечений с Анастасией он воспринимал ее, как причину всех своих бед, от этого не находил сил с ней заговорить. Принципиальная позиция превратилась в болезненное отторжение. Вместе с тем выкинуть ее из головы и сердца до конца у него всё равно не получалось. Пока работа над их общей картиной продолжалась, пока он имел несчастье смотреть в ее глаза, он и не надеялся легко отделаться от своих губительных чувств. *** Финальное «Стоп! Снято!» прозвучало в конце апреля, когда в Москве вовсю властвовала весна и город, наконец, проснулся после затяжной зимней спячки. Долгожданный миг должен был принести облегчение и освобождение. Коллеги аплодировали друг другу, радовались, одну за другой открывали бутылки шампанского, фотографировались на память, улыбались и поздравляли всех с завершением грандиозной работы. Анастасия наблюдала за этим словно со стороны. Ей не передавался энтузиазм съемочной группы, на душе и в сердце была пустота. Она не могла понять, хорошо это или нет, что проект состоялся, счастье это для неё или худшее из наказаний. Ей просто было всё равно. Когда Максим, которого, как раз, распирали эмоции, сообщил, что вечером следующего дня ждет всех на закрытом мероприятии по поводу окончания съемок, Настя сразу решила, что не пойдет. Но находящийся неподалеку Жигунов, пребывающий в таком же унылом настроении, сказал режиссеру, что улетает по делам и присутствовать не сможет. Анастасия услышала и уже засомневалась. Компания людей, ставших для нее почти родными за эти полгода, явно была выигрышнее, чем одинокий вечер в четырех стенах. Так что в назначенное время она прибыла в роскошный ресторан, выбрав для вечеринки один из самых откровенных вечерних нарядов и уделив максимум внимания макияжу. Черное платье с множеством пайеток открывали зону декольте и стройные ноги в глубоком разрезе длинного подола, а спину оголяло целиком. Волосы она привычно завила крупными локонами, и, как только переступила порог заведения, сразу ощутила себя главной героиней. Взгляды всех присутствующих были устремлены только на неё, Максим постоянно предлагал за неё тосты, мужчины делали ей комплименты и приглашали на танцы. Настя наслаждалась триумфом и ругала себя за то, что так долго сидела в своей норе и боялась высунуть нос хоть куда-то, кроме съемочной площадки. Всё шло отлично, пока рядом с ней не оказался тот, кого она совсем не ожидала увидеть. Сергей подошел к столику, за которым она ненадолго осталась одна, остановился за спиной, откашлялся и спросил: — Не возражаешь, если присоединюсь? Настя вздрогнула и обернулась, не скрывая неприятного удивления. Ее уверенность в себе и торжествующий вид улетучились мгновенно. По телу прошла дрожь, желудок свело, а сердце сбилось с ритма. Сергей выглядел намного лучше, чем она привыкла его видеть в последнее время. Да, он серьезно поправился, но сейчас, наконец, был в нарядном костюме, с бабочкой, красиво уложенной прической, и включил своё привычное обаяние. — Молчание — знак согласия, — Жигунов сел с ней рядом — не напротив. — Удивилась? Да, я никуда не полетел. Сорвалась поездка. В последний момент решил, что некрасиво кидать своих, вот, успел приехать до окончания всего этого безобразия. Анастасия продолжала молчать. Она пригубила вино, отставила бокал и сделала вид, что увлеченно рассматривает танцующих коллег. — Ты неприлично красива сегодня, — Сергей смотрел на нее с наглой пристальностью. — Благодарю. Это всё, что ты хотел мне сказать? — она изо всех сил старалась выглядеть невозмутимо, хотя ее беспощадно колотило. — Не всё. Ещё хотел поздравить с завершением важного для тебя проекта. Ты справилась блестяще, достойно выполнила свою работу — я не ошибся, когда тебя пригласил. Спасибо тебе за это, — он говорил серьезно, без тени иронии или сожаления. — Не за что, — Настя грустно усмехнулась, и эти эмоции делали ее лицо ещё выразительнее и прекраснее, когда исчезла притворная холодность. — Если бы я знала, чего мне будут стоить эти съемки, я бы, наверное, подумала немного получше. — Жалеешь? — Жигунов продолжал не замечать никого и ничего вокруг, сосредоточив взгляд только на ней. Настя не сразу ответила. Она снова обхватила край бокала своими кроваво-красными губами, сделала глоток, а после уверенно произнесла: — Нет. — Вот видишь, — он улыбнулся одними только уголками губ, и в этот момент официант предложил ему меню. — Бутылку того же, что пьет дама. Благодарю. — Я не собираюсь с тобой пить, — когда молодой человек растворился в веселящейся толпе, заявила Анастасия. — Я и не предлагал. Просто хочу хорошего вина. Думаю, ты бы не выбрала что-то недостойное. — Остроумно, — она одарила его многозначительным взглядом. — Как у тебя дела? — вдруг поинтересовался Сергей. — Это дежурный вопрос или я должна рассказать подробно? — Настя, мы не общались нормально, я даже не знаю, сколько времени. Каким бы ты ни считала меня монстром, я переживаю за тебя. И в какой-то мере несу за тебя ответственность. Ты не слишком счастливой выглядела последние месяцы. — А как ты думал? — она повернулась так, чтобы смотреть ему прямо в глаза. — Понадобилось подождать, пока в моей семье все более или менее…наладится. — Но наладилось же? — Жигунов прищурился. — К твоему сожалению, да, — с вызовом ответила Настя, правду рассказывать она не намеревалась. — Перестань делать из меня какого-то помешанного! — Сергей обиженно поморщился. — Это, в конце концов, переходит все границы. С чего я должен расстраиваться? Я рад, что все обошлось. У меня тоже всё в порядке. — Как замечательно, — наигранно улыбнулась Анастасия. — Классический хэппи-энд! — Вряд ли классический, конечно, — Сергей отодвинулся, позволяя уже вернувшемуся официанту наполнить бокал вином, задумчиво глядя на этот процесс: он тоже не собирался раскрывать перед Настей реальную ситуацию в своей личной жизни. — Не хочешь выпить за наш проект? Она молча подняла свой бокал, после чего раздался звон хрусталя, который невозможно было услышать на фоне громкой музыки. — Мы так ждали этого дня, — продолжал Жигунов. — Теперь всё позади. — Я бы не сказала, — вздохнула Анастасия. — Впереди еще столько работы. Если бы только это был окончательный финал! — Остались мелочи. Так сложно уже не будет, ты же понимаешь. — Для тебя — может быть. Лично меня сильно беспокоит промоушн, и то, что я буду обязана ходить на какие-то передачи и интервью в твоем обществе, — высказала давно мучившую ее проблему Настя. — От этого никуда не деться. Но ты не волнуйся, я позабочусь о том, чтобы это касалось только творчества, и никто не лез к нам с неуместными вопросами. Мне самому такое совсем не нужно. — Всё равно я слабо это представляю. Особенно с твоей предприимчивостью… — Но ведь ты же знаешь, что я не имел отношения ко всему, в чем ты меня подозревала, — неожиданно спросил Сергей, отставляя залпом опустошенный бокал. — Знаю, — она кивнула и почти прошептала. — Ну так и чего тогда? — Ничего, — она опустила взгляд. — Исчерпывающе, — он стал нервно барабанить пальцами по столешнице. — Так легче, да? Я тоже через это проходил. Только это обманчивое чувство. От негатива никому проще не будет. — Сережа, ты что сейчас от меня хочешь? — Анастасия устало посмотрела на него. — Хочу, чтобы ты прекратила винить меня во всех грехах и к случившемуся отнеслась философски. — Ни в чем я тебя не виню. Если уж и говорить о вине, то мы оба постарались. — Постарались, — согласился Сергей. — Но, знаешь, глядя на рабочие материалы картины, я нисколько не жалею. — И потом, что значит «философски»? — опомнилась Настя. — Не знаю, что это в твоем понимании. Я просто считаю, что мы наломали дров, но вовремя опомнились. — Примерно это и значит, — он снова улыбнулся. — Нам надо потихоньку выходить на ровные рельсы. Пока не отгремит премьера. — Адекватное поведение с моей стороны я могу гарантировать. За остальное не ручаюсь. Это всё, что тебе было нужно? — А извиниться ты не хочешь? — он приподнял одну бровь, ехидно глядя на собеседницу. — Это за что ещё? — ее глаза расширились. — За то, что оговорила меня. За то, что повесила на меня столько прекрасных поступков, которые я и не собирался совершать, а теперь спокойно заявляешь, что все иначе. — Оговорила?! — она изумилась и повысила голос. — Что-то я не припомню, чтобы я говорила это кому-то, кроме тебя самого! И потом, у меня были причины, я это сто сорок восемь раз уже сказала! Извиняться я точно не собираюсь. — Тогда предлагаю тебе другой способ реабилитироваться. — Жигунов, ты о чем вообще? — Я о танце, — он подмигнул ей и протянул ладонь. — Потанцуй со мной. — Совсем обалдел! Твоей наглости нет предела, — она ударила его по руке. — Я не буду с тобой танцевать. С одного бокала опьянел или уже пришел пьяный? — Опустим эти подробности, — он снова предложил ей раскрытую ладонь. — Пошли. Один танец. В честь того, что у нас было хорошего. — Ты что, пытаешься обеспечить завтрашней прессе новый фоторепортаж? — Анастасия возмущенно на него смотрела. — Думаешь, я так легко на это клюну? Я сейчас же уезжаю отсюда! — Угомонись ты! — он устал ждать и сам схватил ее за руку. — Здесь нет никакой прессы! — Зато есть куча людей с мобильными телефонами и страничками в Instagram, — она высвободилась, приложив усилие. — Сейчас я прикажу включить глушилки и отобрать у всех телефоны на десять минут. — Точно чокнулся, — озадаченно произнесла Настя. — Я просто хочу с тобой потанцевать. — Мало ли, чего ты хочешь, — она скрестила руки на груди, чтобы он не мог подобраться к ней. — Да ты посмотри на них, они все уже давно пьяны, никому до нас нет дела! Пойдем! — Сергей поднялся из-за стола и по пути крепко схватил Настю за локоть, тем самым призывая и ее встать. — Каждого, кто выложит в сеть хоть что-то, я заставлю удалить всё немедленно, иначе лишу их остатков зарплаты! — Не надо меня заговаривать всякой ерундой! — Настя инстинктивно поднялась за ним вслед и пыталась продвинуться по направлению к выходу из зала. Сергей плотно следовал за ней, и, как только они достигли основного скопления людей на танцполе, он прижал ее к себе и закружил в танце так, что она не могла сопротивляться. Если бы риск быть сфотографированными мог еще как-то сказаться на ее семейном положении, она бы вырвалась и убежала. Но, по большому счету, она просто играла роль перед ним, ей было абсолютно всё равно, снимут их или нет. Играла мелодия среднего темпа, не медленная баллада, но и не быстрый танец. Коллеги вокруг отрывались, как могли — кто-то сам по себе, кто-то в парах. Сергей положил ладонь на талию Анастасии, захватив и обнаженный участок спины, и границу ткани. Ее рука покоилась у него на плече, они сжали ладони друг друга и стали раскачиваться в такт мелодии. Разговоров больше не было никаких. Настя пыталась следить за тем, чтобы не слишком выдать свое неспокойное дыхание от тесного соприкосновения их тел. Стоило этому произойти, она вспомнила, как сильно желает этого мужчину. Невероятная разница с тем, что было с мужем, особенно в ту самую ночь, когда она предложила им развестись. Упорно заставляя себя возбудиться, она не смогла добиться нужного эффекта, а сейчас всего лишь в танце чувствовала приятную боль внизу живота. Возьми он ее здесь и сейчас, пусть даже резко и грубо, она была уже к этому окончательно готова. Когда его рука на ее спине прикладывала больше усилий и прижимала ее крепче, Настя ощутила, что надвигается непоправимое. Она набрала в легкие побольше воздуха, сделала глубокий выдох, с силой отпрянула от Сергея и быстро, пока он не успел сориентироваться, юркнула в пространство между танцующими. Они потеряли друг друга из вида. Анастасия успела вернулся к столику, забрать свою сумку и выскочить из ресторана. Водитель по их предварительной договоренности должен был забрать ее только через час. Она стояла посреди темной улицы на холодном ветру, но точно знала, что обратно уже не вернется. Судорожно тыкая по сенсорному экрану, Настя выбрала номер водителя и попросила приехать за ней немедленно.