Она погибла в автокатастрофе

— Это здесь?— Шепотом спросил я, со страхом поглядывая на старый деревянный домик почти у края леса.— Здесь держат Оксану? — Да.— Круглов провёл рукой по волосам и глубоко вздохнул. Он волновался. Ведь один неверный шаг, неверное движение, и Амелиной придёт конец. — Ты оставайся здесь. — Нет! Я пойду с вами! — Ваня! Ты же даже стрелять не умеешь! Хочешь, чтоб в тебя пуля попала? — Нет. — Тогда сиди в машине.— Я покорно уселся в углу микроавтобуса, и майор, внимательно меня оглядев, вместе с бойцами выбрался наружу. Вокруг воцарилась тишина. ОМОНовцы, засевшие в кустах у самых окон, ничем себя не выдавали. Николай Петрович одним резким движением выбил дверь и, увлекая за собой спецназ, вбежал в дом. Только в этот момент я решился выйти. Страх, ни с чем не сравнимый ужас сковывал мою душу и сердце. Я еле передвигал ноги, страх за собственную жизнь всеми силами тащил меня обратно в безопастное укрытие. В доме послышались выстрелы и женские крики. Словно подчиняясь какому-то неведомому закону, я упал на землю и закрыл голову руками. Мне начало казаться, что ещё одна секунда, и какая-нибудь шальная пуля обязательно попадёт и в меня. Чёрт возьми, как у людей хватает смелости рисковать своей жизнью каждый день?! Гигантским усилием воли подавив внутри себя удушливый, липкий страх, я вынул из кобуры пистолет и осторожно, стараясь не шуметь, пробрался ко второму входу в избушку. Передо мной возникли две чёрные фигуры, в одной из которых я немедленно узнал Оксану. В эту секунду весь мой страх сменился гневом и яростью. Как он смеет обращаться с МОЕЙ женщиной так грубо?! Я убью его! С небывалой силой я ударил пистолетом по голове преступника. Он слегка покачнулся и повалился на пол, а я резко выбил из его рук пистолет и подбежал к Оксане. Она была жива!!! — Ваня! Ванечка! Ванюша!— Шептала она, покрывая поцелуями моё лицо.— Ты спас меня! Я люблю тебя, Вань! Правда-правда люблю. Наверное, мы бы так и простояли обнявшись, но в эту секунду комнату вбежал Круглов. *** Уже в конторе карма, в лице Рогозиной, щедро надавала мне подзатыльников за самовольный уход со службы и неоправданный риск жизнью, а её помощник добавил за срыв спасательной операции, правда, в каком месте я её сорвал, он так и не объяснил. Впрочем, зависть и восхищение в глазах коллег с троицей преградили собой выговор с занесением в личное дело. Оксана стремительно шла на поправку. Никаких серьезных травм у неё не было, разве следы от верёвок на щиколотках и запястьях. — Вань...— Выдохнула она, когда я, в десятый раз на дню, примчался к ней с шоколадом и букетом цветов.— Зачем столько? Я того не стою. — Эх, Оксанка!— Я заправил её локон за ухо.— Ты просто не представляешь, как я испугался, когда мне рассказали об этой аварии. Тогда я понял, что ты для меня стоишь дороже всего... Слышишь? Всего на этом свете. Ты отказывала мне тысячу раз, но я всё-таки спрошу и в тысячи первый.— Я взял с тумбочки сушку и, присев на одно колено, спросил:— Оксана Амелина, согласны ли ты стать моей девушкой и делить со мной горе и радость, пока ЗАГС и обручальные кольца не превратят нас в законных супругов? — Согласна. — Я надел импровизированное кольцо на её пальчик и прижался к её губам.