Кто ты, девочка?

Чуть притушенный свет создавал своеобразную интимную обстановку. Зейнеп Сойдере оглядывалась, стараясь запомнить каждую деталь этого мира роскоши, частью которого она хотела когда-то стать. Наивная девочкой, которой она теперь себя считала, действительно думала, что так просто сможет переступить сословные предрассудки высшей аристократии. Она видела показное радушие одних, от которого хотелось запить комок в горле. Это было так противно делать вид, что не видишь эти искусственные маски, которые остальные просто перестали замечать. Зейнеп ощутила на локте руку своего кавалера, который мягко обратил на себя её внимание. Её любимый. Её опора. Её защита. Её родной человек. Её Мехмет, который действительно старался поддержать её даже сейчас, тонко ощущая любые изменения в её настроение. Он заметил эту кривую усмешку, которой она сопровождала каждое новое лицо, которое попадалось на пути. Он знал, что она не воспринимает эту атмосферу в положительном ключе, но не мог ничего сделать. Эту вечеринку устраивал сын его работодателя. Эмир Козджоглу. Заметный пафос обстановки он воспринимал как очень хорошую шутку. Он умел видеть жизнь во всем разнообразии, чему научил и её. - Ну не делай ты такое лицо, моя хорошая, - прошептал он, протянув её ближе. Он обнял её за талию, краем глаза замечая понимающие ухмылки окружающих мужчин. Он знал, какое сокровище в его руках, но не пытался сделать свою любимую женщину тем, кем она не являлась. Она не красивый аксессуар. Она его женщина, и она знала это. Поэтому она положила свою руку на его, показывая, что она уже поняла к чему он ведёт, но Мехмет всё же продолжил. – Покажи всему миру, как тебе всё равно на эти ехидные комментарии за твоей спиной. Чтоб там кто не говорил, ты моя королева. Ты часть меня. Помни об этом… И она последовала его совету, отбрасывая это неприятное выражение лица. Да, она не любила их, а они её. Но и что? Она здесь ради своего мужчины, которого пригласили сюда. Зейнеп отгоняла мысль, что может встретить здесь человека, который когда-то разбил ей сердце. Пять лет назад она бежала из Стамбула, не в силах вынести этот позор, который сжигал её изнутри. Ей было наплевать, что могут сказать окружающие, но ей было не всё равно, как её родители отнесутся к этому, ведь это такое унижение для всего рода. Знать, что твоя кровь связалась с врагом семьи. Она знала, что Эмир не был её врагом. Что она могла сделать то, что сделала. Полюбить. Что это не был её грех. Она имела на это право, как и любой другой человек. Она знала это, но это не остановило её. Да, возможно, она струсила тогда, но ей было гадко от понимания, что она стала лишь частью игры. Что вся её сказка, которой она жила месяцами, оказалась фикцией. Её любовь стала оружием против её же брата. Вот так жестоко господин Козджоглу изменил её жизнь. Она же встретилась лицом к лицу с этими последствиями. Либо она остается, ожидая бури, либо убегает от себя прежней, возрождаясь уже в другом месте. И она выбрала побег. Она уехала в Анкару, говоря родителям, что там лучше условия чтобы получить педагогическое образование. Но она не сделала этого. Она просто стала той, кем хотела быть. Она поступила в театральный, хотя и не думала, что у неё это выйдет. Она приняла это как знак свыше, что она сможет начать жить с нуля. Соберет себя из тех кусочков, которые представляли руины её прежней жизни. Это было тяжело. Почти невыносимо. Но она смогла, откинув всё то, что касалось Эмира. Она забыла. И это самое главное. Зейнеп отчего-то захотелось сегодня доказать самой себе, что та страница жизни навсегда закрыта. Она никто для Эмира Козджоглу, так, дворовая девка, которой он попользовался ради своих целей. Он никто для неё, успешной актрисы театральных представлений. Она вычеркнула из жизни момент, когда её любимый человек, её первый мужчина, выкинул её из номера отеля. Он уничтожил её. Да, было так. Но она сумела собрать себя с самого нуля. Мехмет повел её к их столику, шепча, как же ему тут скучно. Зейнеп искренне улыбнулась ему, понимая, что ему так же невыносимо тут находиться, но этикет обязывал. Он тихо шептал ей свои комментарии об окружающей обстановку, об людях, которые пытаются что-то из себя строить, хотя по факту ничего из себя не представляют. Она смотрела лишь на свой вокал, отказываясь смотреть по сторонам. Она утолила своё любопытство. И незачем пытаться что-то найти. Или кого-то. Она наслаждалась своей компанией, чувствуя невероятное тепло, которое переполняло её. Она хотела просто обнять его, здесь и сейчас. Она так хотела это, что даже он это заметил. Он наплевал на все правила приличия, раскрывая ей свои объятия. И она быстро сделала этот маленький шаг навстречу, утыкаясь ему в грудь и вдыхая запах его дорогого парфюма. Она чувствовала, что этот человек её дом. И она не хотела ничего другого. Она не заметила того момента, когда к их столику подошёл начальник Мехмета вместе со своим сыном. Она наслаждалась теплом дорогого ей человека, полностью растворяясь, поэтому она чуть заметно вздрогнула, когда прозвучал этот знакомый голос, который когда-то рождал в ней трепетную нежность. - Мы вам не помешаем? – спросил Эмир, произнося эти слова с чуть заметным сарказмом. Он похоже не узнал её. Это и к лучшему. – Папа, ты любишь прерывать людей в интимные моменты их жизни. - Эмир, - устало произнёс седовласый мужчина, который когда-то наверняка разбивал женские сердца не задумываясь. Да и сейчас его внимательные глаза выдавали умного человека, который когда-то возвёл свою империю на самую вершину делового Олимпа. – Мехмет, добрый вечер. Познакомься с моим сыном. Я хочу, чтобы ты перешёл к нему на работу, охраняя всё так же интересы нашей семьи. - Добрый вечер, господин Галип, господин Эмир, - учтиво произнёс он, отпуская Зейнеп из объятий. И Зейнеп сразу заметила этот внимательный взгляд. Его глаза цвета виски когда-то сводили её с ума. Столько там было всегда эмоций, даже когда-то он рассказывал о чем-то повседневном. У него никогда не было равнодушного взгляда. Он либо горел огнем, сжигающим каждого недруга в огне своего гнева. Либо чуть ехидный блеск, который показывал его отношение к другим людям. Ничтожества. Она тогда не понимала, что значит этот его взгляд. Он даже тогда в открытую показывал ей своё пренебрежение, а она, глупая, не понимала этого. – Это Зейнеп Сойдере, моя невеста. Фамилия Сойдере мгновенно изменила обстановку: от светского к чуть ли не враждебному. Зейнеп постаралась не закатить глаза, выдавая свою скуку. Да сколько же можно! Эта чертова война закончилась года два назад. Естественно, победой господина Эмира. Он изгнал своего соперника, разорив напоследок её брата. Кемаль же сейчас начал свой бизнес там же, в Анкаре. Возрождал по частям свой бизнес, не строя больше планы мести. Он устал. Он хотел забыть эту великую любовь, которая закончилась заключением их брата в тюрьме. Он убил человека по приказу господина Эмира, лишив его будущего. Зейнеп не понимала, как она могла когда-то любить такого гнилого человека. - Господин Галип, господин Эмир, приятно познакомиться, - с улыбкой произнесла она, подавая руку мужчинам. Первым отреагировал Галип, целуя её руку, пытаясь затем изобразить что-то вроде учтивой улыбки. Эмир же проигнорировал её, но его отец, стараясь сгладить неловкость, начал спрашивать её, как у неё дела, где она учится, и учиться ли. Рядовые вопросы, которые служат, чтобы как-то украсить образовавшуюся пустоту. Постепенно она совершенно расслабилась, позволяя себе просто отпустить себя. Она рассказывала о том, как проходил её первый спектакль. Как она волновалась, как переживала, что не справится. Да, сейчас она может вдоволь посмеяться над этой ситуацией, а тогда это казалось чуть ли не трагедией всей жизни. К счастью, тогда её мужчина сказал так просто, так естественно, что такая как она не может не справиться. Что она сильная. Что у неё обязательно всё получится. Что он верит в неё, даже когда она не верит в себя. - Вас повезло с вашим мужчиной, - наконец произнёс Галип, почти искренне улыбаясь ей. Она улыбнулась в ответ, с благодарностью взглянув на Мехмета. Вот он, тот, кого она ждала всё это время. Тот, кто стал её судьбой. Тот, кто готов ради неё на всё. - Да, он великолепен. А я везучая, конечно, - легко проговорила она, но потом осознала, что неосознанно повторила свои слова перед первой ночью с Эмиром. И чуть испуганно взглянула в потемневшие глаза Эмира, который криво улыбнулся на эти слова. Он разве помнит о той ночи? Да нет, конечно. Таких глупых, как она, очень много. Тех, кто отдал ему своё сердце, и которые он с наслаждением раздавил носком своих дорогих туфель. - А сколько же вы вместе? – вежливо поинтересовался Эмир, впервые за вечер обратившись к ней. Она почувствовала какой-то странный трепет. Она неосознанно вспомнила все эти лживые слова любви, где он уверял её, что она единственная. Что любовь к ней меняет в нём что-то. И она чуть замялась, перед тем как ответить. …Моя… Этот шепот, который донесся тогда, в их первую ночь. Когда он почувствовал преграду, внезапно став ещё более нежным. Целуя её щеки, по которым начали катиться слёзы. Он тихо шептал ей это слово, войдя полностью. Утешая её, когда она начала плакать от боли. Он сделал всё, чтобы ей было хорошо. Он дал ей ощутить себя самой любимой. Счастливой. Единственной. И она благодарна ему за это. - Уже пять лет, - с небывалой нежностью проговорила она, подавив в себе желание просто погладить его по щеке. Здесь не место и не время. Позже… У них вся ночь впереди, чтобы вдоволь насладиться силой их любви. - А почему вы уехали из Стамбула? – продолжал задавать неудобные вопросы Эмир таким повседневным тоном, что она внутренне как-то усмехнулась. Тебе ли не знать, господин Эмир? Разве ты не помнишь, как вновь прогнал ту девочку, что уверяла тебя, что полюбила именно тебя, а не твои ненужные никому деньги или пустую власть? Ты спокойно смотрел на слёзы той, что любила тебя. Ты отправил ей в утешение деньги… Ты сравнил её любовь с временем, проведенной среди девушек легкого поведения. - Я посчитала, что Стамбул не слишком хорош для начала новой страницы моей жизни. Да я переросла, - тут она впилась в него взглядом, замечая понимающую ухмылку на его лице, стараясь, чтобы по ней не была видна сила её ненависти, - этот город. Потом они наконец отошли, перейдя к другим гостям. А Зейнеп, стараясь унять бешенное сердцебиение, с улыбкой смотрела на Мехмета, который сжал её руку, тихо проговорив, что им скоро можно будет уйти домой. *** Они пришли домой. Мехмет уже в лифте начал свою своеобразную прелюдию. Он целовал её за ухом, зная, что это её эрогенная зона, и как её тело реагирует на это. Как она сдерживает тихий стон, боясь, что их услышат посторонние. Мехмет не разделял её мнения, что их сексуальная жизнь должна быть только их делом. Он всегда смеялся над тем, как она стесняется слов соседей, которые жаловались, что не могут толком заснуть ночью из-за протяжных стонов их квартиры. Он никогда не сдерживал себя. Всегда получал то, что хочет. Он получал удовольствие от того, как она раз за разом становилась всё более раскованной. Эмир невольно зародил в ней комплекс какой-то неполноценности. Да, ночь была прекрасной. Она была наполнена теплом, нежностью и заботой. Он осуществил её мечту о прекрасном принце, который дарит своей принцессе звёзды с неба или даже Луну, если она того захотела бы. Зейнеп с особой теплотой вспоминает тот вечер, когда она в живую увидела своего кумира. Мурад Боз. Тот, чья жизнь увлекала её ничуть не меньше, чем её собственная. Она читала все его интервью, подмечая какие-то интересные факты. Эмир осуществил её мечту. Он дал её то, о чём она мечтала. И она благодарна ему за это… Тем не менее, Зейнеп в первую ночь с Мехметом панически боялась, что и этот мужчина обойдётся с ней грубо уже после секса. Так же отбросит, как ненужную игрушку. Как отработанный материал. После прекрасной ночи с Мехметом, она внимательно смотрела на него, ожидая его дальнейшей реакции. Но он лишь обнял её, проговаривая, что он сделает её счастливой. Она только недавно научилась не думать о том, что она ничтожна. Что её просто использовали. Тогда, в первые месяцы их отношений, она безумно стеснялась лишний раз прикоснуться к другому человеку. Она не боялась людей. Она боялась открываться. Для неё любовь стала запретной. Она не хотела любить. Она не хотела очередных страданий. Не хотела вновь чувствовать эту горечь на кончике языке, которую невозможно было ничем запить. Она чувствовала себя использованной, грязной, ненужной. И именно из-за этого она возненавидела Эмира. Жестокого человека, который уничтожил ту милую девочку, которая простодушно ему доверилась. Неприятные воспоминания проснулись в ней, когда они вошли в квартиру, на ходя стараясь скорее прикоснуться к телу друг друга. Она сорвала с него пиджак, на краю сознания понимая, что кажется перестаралась, и пару швов разошлось. Но пелена желания настигла её так мгновенно, что она отбросила эту мысль столько быстро. Мехмет тем временем снял с неё пальто, и в её сознание всплыло очередное воспоминание. …Моя маленькая. Моя прекрасная возлюбленная. Я сделаю тебя счастливой… Это воспоминание ударило по ней не худе удара хлыста, но она постаралась отодвинуть это от себя, наслаждаясь умелыми руками своего мужчины. Он касался её так, будто это было в последний раз. Он был с ней. Он любил её. И ничто не может им помешать в очередной раз насладиться друг другом. Она растворилась в нём, но она была с ним лишь физически. В голове её творился какой-то хаос, ведь она вновь воскрешала в себе эту их первую ночь. Как мягко он снимал с неё платье, нежно целуя открывшиеся участки кожи. Он явно наслаждался этой её реакцией. Она дрожала от страха, но больше от предвкушения. Она боялась, но хотела быть с ним. Безумно хотела перейти именно с ним эту грань, которая и стала её точкой невозврата. Она будто со стороны наблюдала, как она изгибалась на кровати, тая в объятиях Мехмета. Миг, и она уже с Эмиром. Она на миг замерла, но потом страсть переполняла её через край, и она жадно поцеловала его, ощущая знакомую усмешку своего мужчины. Она видела Эмира, который властно проводил рукой по её телу, как ей бы того хотелось. Как она извивалась под ним, на грани сознания понимания, что скоро будет конец. И лишь когда она она тихо прошептала одно лишь имя, она с тревогой посмотрела на Мехмета. К счастью, он не заметил, что она назвала совершенно другого мужчину.