Сердце дракона

Золото — хозяйке, серебро — слуге, Медяки — ремесленной всякой мелюзге. «Верно, — отрубил барон, нахлобучив шлем, — Но хладное железо властвует над всем». Редьярд Киплинг

Ночной аэродром, залитый огнями прожекторов, казался Тому огромным зеркалом, отражающим свет полной луны. Белый круг над головой, белый круг под ногами, а за линией защитных рун и двойного ограждения из колючей проволоки — густая тьма, слегка разбавленная светом звёзд и далёких городских огней. Чёрные громады боевых драконов, казалось, впитывали свет без остатка, они были колючими пустыми силуэтами на фоне яркого освещения. Том бежал к своему дракону, краем глаза видел, как другие пилоты направляются в разные стороны, к массивным тёмным фигурам на расчерченном рулёжными дорожками бетоне. Каждый знал, куда двигаться и что делать, и оглушительный рёв сирены боевой тревоги придавал этому упорядоченному хаосу законченность. Увертюра к симфонии разрушения и огня. Это была хорошая ночь, чтобы убивать. Дракон раскрыл глаза, когда Том запрыгнул на крыло и стал карабкаться к кабине управления. Рубиновые огоньки глаз смотрели вдаль безо всякого выражения, но Том хорошо знал, что стальное чудовище уже предвкушает будущую драку. Драконы были созданы ради боя, они жили боем, и всё остальное время лишь с нетерпением ждали возможности выместить на ком-либо свою бесконечную ярость. Холодное железо, неуязвимое к любой магии. Самонаводящиеся ракеты, лазеры, реактивные огнемёты — и огромные когти, способные раздирать в клочья любую броню, сминать и крошить камень и заговорённое серебро, чтобы добраться до цели и уничтожить её безо всякой надежды на пощаду. Абсолютное оружие. Щит и меч города. Залог силы и власти эльфийского Высокого Совета. Том нырнул в кресло пилота, пристегнул ремни безопасности и надел шлем. Перед глазами тут же снова возник аэродром, но теперь Том видел его зрением дракона. В инфракрасном и рентгеновском спектре была чётко видна каждая песчинка, каждая царапина. Небо, только что бывшее чёрным, стало серым, зернистым, как экран телевизора, настроенного на пустой канал, и на фоне этого серого марева были отчётливо видны далёкие небоскрёбы. Том положил руки на подлокотники, и крошечные иглы вонзились ему в запястья, подключая напрямую к сознанию и чувствам дракона. Разум затопила чужая необузданная ярость, но Том привычно пригасил её, мысленно сжал в кулаке, сохраняя контроль. Этому их учили с первого дня в Академии, и он не зря считался лучшим пилотом своего выпуска. Рёв сирены пропал, дракон не желал его слышать и легко отфильтровал из окружающего шума. Теперь Том слышал только вой разогревающихся двигателей и стальной лязг сочленений — драконы вставали на задние лапы, готовясь к полёту. В эфире уже началась перекличка, Том назвал свой позывной и доложил о готовности. — Говорит воздушный контроль Тир Таингир. Звено Миш-Нок, взлёт разрешаю. Курс 90, эшелон 150. Оставайтесь в пределах воздушного коридора, пока не выйдете из жёлтой зоны. Миш-Нок, как поняли, приём. Том ухмыльнулся, и дракон повторил его гримасу своей зубастой пастью. Его совсем недавно назначили ведущим звена, и Том всё ещё радовался как ребёнок каждый раз, когда именно ему, как старшему, приходилось вести переговоры с наземными службами. — Миш-Нок контролю, вас понял. Взлетаем. Конец связи. Дракон расправил крылья, и все звуки утонули в рёве турбин, стремительно набирающих обороты. Взмах крыльями — и многотонная стальная махина легко взмыла вверх, оставляя на бетоне аэродрома закопчённые круги реактивного выхлопа. С отставанием в полсекунды поднялись в воздух ведомые. Том видел всё, что происходило вокруг, зрение дракона давало полный круговой обзор, и при желании он легко мог бы пересчитать зубы в оскаленной пасти любого из своих ведомых. Они быстро набирали высоту, и радость полёта в сознании дракона была в этот миг почти такой же сильной, как предвкушение радости убийства. Набрав высоту, они двинулись на восток, туда, где край неба казался чуть светлее окружающей тьмы. До восхода солнца было ещё далеко, и человеческий глаз не заметил бы никакой разницы, но драконы видят всё. Оставляя за собой размытый инверсионный след, с грохотом преодолев звуковой барьер, звено Миш-Нок отправилось на охоту. Пятнадцать лет назад. — Слушайте сюда! Я Барри-плотник, меня тут много кто знает, и я хочу кое-что сказать! Эй, вы, заводские, глядите сюда, это и вас тоже касается! Здоровый детина в засаленной грязной куртке стоял на ступеньках перед заколоченным парадным крыльцом жилого дома, орал во всю глотку, и вокруг постепенно собиралась толпа. Начинались сумерки, окна в далёких башнях небоскрёбов загорались одно за другим, образуя причудливый узор. На заводах только что закончилась дневная смена, и угрюмые усталые рабочие шли сейчас через пустырь, возвращаясь домой. Их было тут немного: те, кто мог это себе позволить, старались селиться подальше от этого района, зная о его вполне заслуженной дурной славе. Нищие трущобы, где сила и реальная власть принадлежали не редким патрулям тильвит-тегов, а уличным бандам брауни, гоблинов и лепреконов. Здесь же селились те, в чьих жилах текла людская кровь, но их было слишком мало, и они были слишком слабы. Именно их сейчас искал Барри в толпе, и именно к ним обращалась его речь. — Гоблины вечно унижают нас, людей, отбирают последнее, смеются, считают нас ниже себя. Ну да и дьявол бы с ними, они ко всем так относятся! К брауни! К сильфам! К дриадам! Нам не привыкать, пусть смеются! Барри тяжело перевёл дыхание. Он завладел вниманием толпы, множество глаз смотрели на него выжидательно, недоверчиво. Люди и полукровки давно привыкли быть в самом низу социальной иерархии Тир Таингир, привыкли молча сносить любые унижения, и расшевелить их сейчас было задачей не из лёгких. Барри вытолкнул вперед, прямо перед собой, ребёнка, мальчика лет восьми. Мальчик испуганно озирался, его лицо и руки были покрыты синяками и ссадинами. — Но я устал терпеть! Сегодня они снова похитили ребёнка — человеческого ребёнка! Его выкрали из мира людей, лишили семьи, будущего, тайного имени и собственной судьбы! Они пытались продать его в рабство на завод, когда тильвит-теги их спугнули, и тогда они его просто вышвырнули, как мусор! Вы готовы с этим смириться? Я спрашиваю, вы готовы? Я не готов! Пора преподать им урок! Кто со мной?! По толпе пронёсся ропот. Прохожие переглядывались, перешёптывались, на лицах появлялась злость и отчаянная решимость. Напряжение росло, и его легко можно было почувствовать даже на расстоянии. Том смотрел на толпу сверху, с высоты третьего этажа. Они с Робином — таким же беспризорником и полукровкой, как и он сам — облюбовали этот наблюдательный пункт давным-давно и считали его своей собственностью. Несколько старых, сломанных и прогнивших насквозь в незапамятные времена коробов кондиционеров, висящих на внешней стене обшарпанного кирпичного здания. Добраться сюда можно было только по узкому карнизу, который сразу обвалился бы под весом взрослого. Это место было на самом виду, и всё-таки здесь можно было почувствовать себя в относительной безопасности. Безопасность была редкостью, даже роскошью в городских трущобах, и сейчас Том с интересом смотрел вниз, зная, что толпа никак не сможет до него добраться. — Слышал, как заливает? Вот трепло, — пробормотал Робин, затягиваясь дешёвой сигаретой. Должно быть, вытащил пачку у кого-нибудь из кармана или украл в магазине неподалёку. — Почему трепло? Может, он и правда так думает. Том передёрнул плечами. С наступлением сумерек заметно похолодало, скоро тут станет довольно неуютно. — Да потому что он сам наполовину гоблин. Если бы гоблины его не вышвырнули на улицу за то, что он полукровка, он бы сейчас был с ними и совсем по-другому бы плёл языком. Робин передал недокуренную сигарету Тому, тот затянулся и закашлялся, отгоняя ладонью едкий дым. Внизу Барри продолжал распалять толпу, активно жестикулируя, и Том заметил, что многие из его слушателей уже держат в руках дубинки, извлечённые из-под одежды. Здесь никто не выходил на улицу без оружия, и толпе не нужно было много времени, чтобы стать опасной, неуправляемой разрушительной стихией. Том видел подобное часто и хорошо знал, чем это обычно заканчивается. — Идиоты. На что они рассчитывают? — Ну это-то понятно. Пройтись по гоблинскому району, обчистить пару-тройку прохожих, может, разгромить какой-нибудь магазин, а потом быстренько слинять, пока банда Кривого или Черепа не заглянет на огонёк. Всё как всегда, — Робин пожал плечами, достал из кармана следующую сигарету и щёлкнул потёртой пластиковой зажигалкой. — Может, и нам бы что-нибудь перепало, будь мы постарше и посильнее. — Ну уж нет. Я в такой глупости участвовать не собираюсь ни сейчас, ни потом. Робин повернулся к Тому, взглянул ему в глаза с ироничным прищуром. — А что тогда ты собираешься делать, когда вырастешь? Устроиться на завод, работать за копейки и сдохнуть от голода в какой-нибудь подворотне? Как будто кто-то даст тебе выбирать. Том засунул руку под одежду, за воротник рубашки, и вытащил тонкий шнурок, на котором болталась тяжёлая металлическая гайка. В ней не было ничего особенного — гладкие ровные грани, стёртая резьба, следы солидола в глубоких царапинах — но Робин рефлекторно отшатнулся от одного её вида. — Холодное железо. Настоящее, я проверял. Нашёл на заводской свалке, чего они там только не выбрасывают, олухи. — Спрячь, — попросил Робин. Он явно чувствовал себя неуютно. Том послушно запустил шнурок обратно под рубашку, и Робин облегчённо выдохнул. Столбик пепла с сигареты упал вниз, в пропасть под ногами, рассыпавшись веером искр. — Ну, холодное железо, и что? — А то! Во мне достаточно человеческой крови, чтобы к нему спокойно прикоснуться, это раз. И есть немного эльфийской, так что я могу научиться колдовать, это два. А это значит, я смогу стать пилотом. Летать на драконе! Вербовщики вечно ищут таких, как я. — Так они тебя и взяли. Думаешь, ты один такой умный? Том усмехнулся, глядя вниз. — Может, и не один. Но это шанс выбраться отсюда. Зажить нормальной жизнью. — Ну и станешь эльфийской подстилкой, добровольным рабом. Тоже мне, жизнь! — буркнул Робин со злостью, но в его голосе была отчётливо слышна плохо скрываемая зависть. Толпа внизу шумела всё громче, Барри приходилось её перекрикивать, чтобы его было слышно, но Том видел: он своего достиг. Там, внизу, руки сжимали дубины, и глаза сверкали яростью. Ещё немного, и эта ярость возьмёт над толпой контроль, и уже не нужно будет никому ничего говорить. Про украденного мальчишку все забыли, и он потерянно тёр замёрзшие ладони друг о дружку, не зная, что делать дальше. Том хлопнул Робина по плечу и показал вниз. — Надо вытащить оттуда этого придурка, а то они его затопчут. Эй, ты! — Том крикнул во всю силу своих небольших лёгких и метко швырнул маленький камешек, попав мальчику прямо в макушку. Тот обернулся, их глаза встретились. — Залазь сюда! Наверх! Тут безопасно! Том поднял в руке свёрнутую в бухту верёвку, и мальчик понял. С трудом протолкнувшись сквозь толпу, он добрался до грязной стены прямо у них под ногами, и Том сбросил конец верёвки вниз. На них никто не обращал внимания, взрослые были увлечены совсем другими мыслями и эмоциями. Мальчик начал карабкаться по верёвке, Том услышал, как жалобно скрипят старые изношенные крепления, к которым верёвка была привязана сверху. Робин подвинулся, освобождая место новичку. Внизу раздался яростный рёв и крики — в проёме улицы появились гоблины. Низкорослые, приземистые, со скошенными лбами и короткими ногами, изогнутыми назад в коленях. Гоблины ухмылялись, демонстрируя длинные жёлтые клыки. Это была банда Черепа, их легко было узнать по ярко-красным нашивкам на разношёрстной одежде. Ещё минуту назад это зрелище заставило бы взрослых внизу разбежаться в разные стороны, но сейчас было уже слишком поздно. Слепая ярость толпы поглотила их целиком, дубинки взмыли в воздух, гоблины и люди устремились навстречу друг другу и сошлись в беспорядочной и безжалостной драке. Том потянул за верёвку, вытаскивая её наверх. Не хватало ещё, чтобы какой-нибудь взрослый попытался по ней подняться, это бы непременно обрушило всю ненадёжную конструкцию, обеспечив им короткий полёт с большой высоты на загаженный асфальт, усеянный битым стеклом. Новичок сидел рядом с Томом на грязном коробе кондиционера, покрытом слоем копоти и упыриного помёта. Он дрожал, с ужасом глядя вниз, обхватив плечи тонкими руками. Он был напуган, растерян и готов был расплакаться в любой момент. Том заранее скривился, он терпеть не мог чужих слёз и истерик. — Я хочу домой, — прошептал новичок себе под нос, но Том услышал. Он вздохнул и положил руку мальчику на плечо, хоть и знал заранее, что это не поможет. — Ты никогда не вернёшься домой, приятель. Теперь это — твой дом. Привыкай. Робин раскурил очередную сигарету, протянул её Тому, и они жадно курили по очереди, глядя, как внизу, в густеющих сумерках, люди и гоблины ожесточённо бьют друг друга дубинками, начисто забыв о милосердии. Пятнадцать лет спустя. — Миш-Нок контролю, мы покинули жёлтую зону и ожидаем дальнейших инструкций. Том хмурился, ожидая ответа, его дракон нарезал круги над одной и той же точкой поверхности. Вокруг расстилалась степь, далеко на горизонте Тир Таингир был едва виден даже драконьими глазами, а больше взгляду не на чем было остановиться. Им не дали никаких указаний, когда подняли по тревоге, и теперь Том гадал, с кем же им придётся сразиться. Скорее всего, очередной пограничный инцидент с Тир на Ног. Потом дипломаты, конечно, скажут, что дирижабль-невидимка воздушной разведки даже не думал пересекать границу, и никакие драконы, само собой, никогда не вылетали на перехват. И все понимающе улыбнутся друг другу, и чаши весов холодной войны сдвинутся ещё немного в ту или иную сторону… Что до погибших, то их всё равно никто не считает, если речь не идёт о чистокровных эльфах. Том видел подобное много раз и давно успел к этому привыкнуть. Но странность была в том, что их курс увёл их далеко в сторону от границы, в пустошь, где не было и быть не могло никого, кроме бродячих троллей или беглых домовых. В ушах зашипело, и раздался голос из командного центра. Это был не диспетчер воздушного контроля. Характерный выговор и скучающе-презрительные интонации сразу выдавали чистокровного эльфа. Впрочем, Тому не нужно было гадать, он слышал этот голос много раз и отлично знал, кто к ним сейчас обращается. — Говорит инквизитор Дэмиэн Гринлиф. Звено Миш-Нок, ваша задача — найти и перехватить группу гоблинов. Это бунтовщики, они покинули город двое суток назад и сейчас скрываются где-то в степи под вами. Задача ясна? Том нервно сглотнул, и дракон заложил крутой вираж, отвечая на нервозность пилота. Дэмиэн Гринлиф был его отцом. Много лет назад, когда Том поступил в Академию ВВС, стандартный анализ крови на генетическую предрасположенность к магии показал неожиданный результат. Том оказался незаконным сыном высокопоставленного эльфа, и отцу немедленно сообщили об этом, как того требовали строгие армейские правила. Оба они оказались не готовы к этому. Том с детства не знал родни, улица была его домом, и улица была его семьёй. Обнаружить кровного родственника, да ещё такого близкого — это был шок, он понятия не имел, как следует поступать в такой ситуации. Гринлиф тоже был ошарашен новостью. Респектабельный государственный чиновник, отпрыск уважаемой семьи, давным-давно женатый, с детьми и даже внуками — эльфы жили долго, очень долго. Они не знали старости и умирали только от несчастных случаев или политических покушений, а Гринлиф всегда был осторожен. Новость о незаконном сыне, тем более от человеческой женщины, могла бы разрушить его карьеру и репутацию. Его влияния хватило, чтобы скрыть эту историю ото всех, и Тома это вполне устраивало. В мире высшего света, насквозь пронизанном интригами и борьбой за власть, он не сумел бы выжить и дня. Они иногда встречались в неприметных барах и городских парках, разговаривали о прошлом, о матери Тома, о маленькой легкомысленной интрижке, которую Гринлиф считал давным-давно забытой и надёжно спрятанной в трущобах Тир Таингир, повидавших ещё и не такое. Отец иногда незаметно помогал Тому, обеспечил его стипендией и некоторым количеством карманных денег, своим влиянием убирал с дороги его врагов из числа курсантов и преподавателей Академии, а всё остальное время они оба хранили тайну. Должно быть, случилось нечто экстраординарное, раз Гринлиф посчитал необходимым лично выдать звену инструкции, прекрасно зная, кто именно слушает его слова на другой стороне канала радиосвязи. — С каких пор мы ловим гоблинов? Это работа тильвит-тегов, — послышался голос Пита, одного из ведомых. Видимо, он не сумел полностью изгнать из сознания тяжёлое драконье безумие, раз ляпнул подобную глупость в эфире. Том прикусил губу. — Вы смеете оспаривать приказ эльфа, пилот? Голос инквизитора был настолько холоден, что, кажется, им можно было заморозить океан до самого дна. Том сглотнул. Отец прекрасно играл роль, а это значило, что последствия глупости Пита будут самые настоящие. По возвращении их всех ждут серьёзные неприятности. — Нет, сэр, что вы, сэр, — Пит мгновенно осознал, что произошло, и сейчас в его голосе был отчётливо слышен страх. — Мы найдём этих мерзавцев, сэр, они от нас не уйдут! — Сделайте это, пилот, и, возможно, я забуду про вашу оплошность. Ещё вопросы? Том знал, чего ждут от него ведомые. Он обязан был подать голос, перевести на себя внимание с напортачившего подчинённого, и он не колеблясь сделал это, надеясь, что его голос не дрожит. — Вы можете сообщить нам численность отряда, инквизитор? Подобный вопрос должен был разозлить эльфа, и Том не сомневался, что отец не замедлит продемонстрировать свою злость. Это был спектакль, и оба были готовы сыграть его до конца, приняв неизбежные последствия. — Вы слишком любопытны, пилот. Вы всегда задаёте так много вопросов? Этот голос обещал многое. Мстительную злость отрядного сержанта, бесконечные наряды вне очереди, чистку плаца зубной щёткой, возможно, даже «случайно» встреченную банду озлобленных гоблинов в ближайшей увольнительной. Все знали, что бывает с теми, кто вывел из себя эльфа. Том не сомневался, что Гринлиф не станет уменьшать наказание, чтобы не вызвать ничьих подозрений. Но это была цена за право иметь хоть какую-то семью, и Том согласен был платить её без колебаний. — Но так уж и быть, я отвечу. Их полтора-два десятка. И с ними человек, это их командир. Человека взять живьём, остальных уничтожить. Это всё. Треск атмосферного разряда возвестил о том, что эльф отключил связь. В эфире повисла короткая тишина. — Человек? Но откуда… — Заткнитесь и выполняйте приказ, — раздражённо оборвал подчинённого Том. Он хорошо понимал, о чём думает ведомый, но не готов был сейчас вступать в дискуссии. К тому же тот и так уже наговорил сегодня достаточно. Все знали, что люди и гоблины никогда не действуют вместе, это немыслимо. Что-то здесь нечисто. От этого задания за милю веяло тухлятиной, и теперь Том понимал, почему Гринлиф поднял по тревоге именно его звено. Том знал, что выполнит задачу любой ценой, а другой командир на его месте мог бы дать волю сомнениям. Ловить своего… Пусть инструктора Академии и выбивали подобные мысли из курсантов всеми возможными способами, порой весьма болезненными и жестокими, но всё равно многие пилоты считали людей своими. Они выросли среди людей, привыкли держаться знакомой стаи в городских трущобах, а самые старые привычки отмирают труднее всего. Всё это было мерзко. Этим вылетом они не будут хвастаться в казармах и барах, когда вернутся назад. И вряд ли группка беглецов способна дать им хороший бой, а это значит, что драконы останутся голодными и злыми, и управлять ими в следующий раз будет куда тяжелее. — Рассредоточиться. Поисковый строй, эшелон 20, держать дистанцию и не отставать. Если мы их упустим, я лично выдам плетей каждому из вас, бездельники! Том промолчал о том, что в случае провала плетей получат все, в том числе и он сам, и это будет ещё самоё лёгкое из возможных наказаний. Впрочем, это и так было понятно. Эльфы терпеть не могли неудачников, и отец никогда не стал бы вмешиваться в подобное, чтобы кому-либо помочь. Это было бы однозначным сигналом его политическим врагам, оружием в их руках, а такого Том не мог допустить. Драконы снизились и разошлись далеко в стороны, так что ведомые стали казаться Тому далёкими чёрточками на фоне серого неба. Включились маркеры радиомаяков. На тактической карте Том видел, как цветные точки, помеченные позывными, расползаются в разные стороны, стараясь охватить как можно больше территории. Он полетел вперёд, внимательно вглядываясь в землю внизу, и ему не нужна была карта, чтобы знать, что строй послушно последовал за ним. Том обнаружил беглецов, когда солнце уже поднялось над горизонтом. Маленький отряд гоблинов у подножия высокого холма, которого, судя по карте, тут вообще не должно было быть. Холм выглядел странно: он весь зарос вереском и казался ярким лиловым пятном в выжженной солнцем тусклой степи. Гоблины добрались до самого подножия холма, и там их что-то остановило. С высоты было видно, как тела без движения лежат на земле, а их лошади смирно стоят рядом, сверкая на солнце медными боками. Картина как будто застыла, только кусты вереска качались на ветру, и от этого казалось, что по поверхности холма идут морские волны. — Миш-Нок-лидер — ведомым: цель обнаружена. Кто-то с ними поквитался раньше нас. Я спускаюсь, остальным продолжать наблюдение. Возможно, группа успела разделиться. Ищите одиночек. Конец связи. Не дожидаясь ответа, Том бросил дракона в пике. Резко затормозив у самой поверхности, дракон упёрся лапами в землю и медленно сложил крылья. Выхлоп двигателей поджёг сухую траву, и сразу же заработали посадочные огнетушители, заливая всё вокруг жёлтой пеной. Том с усилием снял руки с подлокотников, и мир тут же сжался до крошечной тусклой линзы его собственного восприятия. После разрыва контакта с всевидящим драконом Том всегда чувствовал себя наполовину слепым. Он знал, что это ощущение быстро пройдёт, но всё равно оно было неприятным. Сняв шлем, Том потянулся в кресле, отстегнул ремни и вынул из ящика с НЗ тяжёлый стальной револьвер. Вряд ли ему действительно понадобится оружие, но порядок есть порядок, это ему за годы в Академии вдолбили в голову накрепко. Люк раскрылся, Том шагнул на крыло дракона и спустился по нему вниз, как по рампе. Крыло было ещё горячим, он чувствовал это даже сквозь толстые подошвы. Воздух пах пылью, пеплом, сгоревшим топливом и едкими химикатами пожарной пены. Солнце уже начало припекать. Дракон отключил двигатели, тишину разбавляли только потрескивание остывающего металла и шелест вереска на загадочном холме. Том сделал несколько шагов, когда услышал за спиной лязгающий металлический голос. — Ты обещал мне бой. Обещал врага, который будет сопротивляться перед смертью. Где он? Ты снова обманул меня, жалкий червь! Том обернулся к дракону. Его огненно-красные глаза были широко раскрыты, и сейчас в них легко можно было различить угрозу. Дракону нельзя было уступать, эти существа чуяли страх и сразу давили на любую слабину. — Молчать, кусок ржавчины, не тебе решать, когда и с кем сражаться! Дракон приподнялся на лапах, и Том увидел в глубине пасти искорку зажигания реактивного огнемёта. Достаточно одного мгновения, и всё вокруг, включая его самого, превратится в бурлящий океан огня. Том поднял вверх левую руку, в ней был зажат металлический цилиндр стартового ключа. — Я знаю твоё тайное имя, дракон. Не заставляй меня напоминать тебе, что такое настоящая боль! — Что ты знаешь о боли, ничтожество, клоп, человечишка, блоха на шкуре помойной крысы, да я… — Мелхесиах, сын Молоха, твоим истинным именем повелеваю: молчать! — рявкнул Том и изо всех сил сжал в кулаке стартовый ключ, который мгновенно нагрелся так, что его стало больно держать. Дракон дёрнулся, как от удара, его лапы подогнулись, и он тяжело опустился на землю. Но он продолжал пристально смотреть Тому в глаза, и пилот не отвёл взгляда. Сейчас особенно важно было не уступить, не показать облегчения и испуга. Дракон не упустит возможности поквитаться за унижение, если хоть на секунду дать ему такой шанс. Если хоть на мгновение упустить над ним власть. Наконец дракон прикрыл глаза стальными веками и положил голову на землю, в чёрный пепел, смешанный с остатками пожарной пены. Том знал, что это не победа. Это ничья. Лучшее, на что он мог рассчитывать в противостоянии с волей железного чудовища. Отвернувшись, он направился к телам гоблинов. Это не было похоже на засаду, но на всякий случай он взял револьвер наизготовку. Никогда нельзя недооценивать отчаянную решимость загнанных в угол. Подойдя ближе, Том сразу понял, что именно здесь произошло. Гоблины превратились в камень. Грубый жёлтый песчаник повторял форму их тел, и их одежда, которой магия не коснулась, казалась сейчас чужеродной, слишком яркой на фоне однородных каменных глыб. Это было стандартное противопехотное проклятие из арсенала армии Тир Таингир, и солдатский жетон на шее надёжно защищал самого Тома от подобных сюрпризов. Но вот кому и зачем понадобилось минировать подступы к этому странному холму — это загадка, на которую вряд ли удастся получить ответ. Том шёл мимо окаменевших гоблинов, мимо тупо застывших без приказа медных коней. Эти существа были куда примитивнее драконов, у них почти не было собственных мозгов, они так и будут стоять тут до тех пор, пока не разрядятся аккумуляторы… Наконец, у самого подножия холма Том нашёл их командира. Он действительно был человеком, и он был ещё жив. Он попал под удар проклятия, как и все остальные, но человеческая кровь замедлила действие магии. Нижняя часть тела несчастного уже превратилась в камень, на коже лица и рук были отчётливо видны тёмные пятнышки — пластинки кварца — но глаза человека были открыты, и он ещё дышал. Том подошёл ближе, и взгляд умирающего сфокусировался на его лице. — Пилот… Ты опоздал, пилот. Тут не с кем больше воевать. Том присел на корточки рядом с умирающим, подобрал и отшвырнул в сторону маленький плоский пистолет. Оружие из холодного железа было дешёвым и надёжным, но пользоваться им могли только люди и их прямые потомки. Впрочем, человек был не в том состоянии, чтобы драться. Кажется, он вообще этого не заметил, он смотрел в небо, не отрываясь. — Мы были так близко… Так глупо. У нас никогда не было шансов. — Это и так было ясно любому болвану. Весь этот бунт — одна большая глупость, — пробормотал Том, не рассчитывая на ответ. Но человек ответил. — Ты не понимаешь, пилот… Мы хотели скрыться в мире людей. Когда-то этот холм был точкой перехода. Но теперь это всего лишь ловушка для простаков вроде нас… Человек закашлялся, из его рта при кашле вылетал песок и мелкое каменное крошево. — Эльфы уничтожили все точки перехода, кроме одной… На вершине лунной радуги, прямо у всех на виду… Теперь я понимаю. Это чтобы такие, как мы, не смогли туда добраться. Том покачал головой. — Ты бредишь, приятель. Эльфам нет дела до мира людей. Это гоблины воруют оттуда детей. И ты всё равно никогда не смог бы вернуться. — Это… Ложь… Эльфы специально распускают эти слухи. Им постоянно нужны пилоты… Полукровки вроде тебя… Том поднял револьвер, большим пальцем взвёл курок. Человек был при смерти, и от него нужно было успеть получить хоть какую-то информацию. — У тебя осталось мало времени, но я могу превратить это время в настоящий ад. Пора говорить правду. Кто ты такой? Почему инквизитор Гринлиф объявил на тебя охоту? Отвечай! Человек засмеялся. Это было так странно, так противоестественно, что Том опешил и рефлекторно сделал шаг назад. — Сколько злости, сколько праведной ненависти! Гринлиф отлично промыл тебе мозги, пилот. Я даже думаю, что ты один из его ублюдков. Давай, скажи мне: папочка отправил тебя сюда, потому что ты сделаешь для него что угодно, а? — Что? Том сделал ещё шаг назад. То, что говорил человек, не могло быть правдой, он играл с ним, лгал ему, но Том не мог себя заставить отбросить его слова, как мусор. Что-то в них зацепило его за живое, заставило руки вспотеть, а сердце — забиться чаще. — Что ты несёшь, мерзавец? Какой ещё папочка, что это за бред? Человек продолжал улыбаться, хотя лицо его перекосило гримасой боли. Это выглядело очень странно и страшно — улыбка и боль, всё вместе, как какая-то извращённая маска из театра сильфид. Том твёрдо сказал себе, что не сделает больше ни шагу назад, что бы он ни увидел. Этому живому мертвецу его не напугать. — Ты думаешь, ты один такой? Незаконный сын эльфа, трагическая драма, как в телешоу для домохозяек? Сколько вас таких было до тебя, дурак! И сколько ещё будет! Инквизиция создаёт вас собственными руками, — человек снова закашлялся, и сквозь кашель опять проступил смех. — Точнее, конечно, не руками. Ты понимаешь, да? Бедные девочки, их воруют из колыбелей, и потом они всю жизнь не знают ничего, кроме нищеты. И за малую мзду они готовы на что угодно, даже с эльфом… — Заткнись! Захлопни пасть, мерзавец, иначе я вышибу тебе мозги прямо сейчас и лишу тебя последних минут твоей никчёмной жизни! Человек, кажется, не услышал его. Он продолжал говорить, глядя в небо, и можно было подумать, что он разговаривает сам с собой. — А Гринлиф из них самый плодовитый. Сколько я лично вас встречал? Десяток? Больше! И все одинаковые: тот же огонь в глазах, та же беззаветная преданность. Знаешь, почему ты вырос без матери? Они убили её, когда ты только родился, чтобы ты не успел к ней привязаться. — Заткнись! Том с силой ударил пленника по лицу рукояткой револьвера. Удар отозвался болью в запястье: череп человека уже наполовину состоял из камня и весил, должно быть, раза в три больше, чем до того. — Ты можешь убить меня сейчас, но ты никогда не сможешь стереть из памяти то, что я сказал. Только не вздумай спрашивать об этом своего папашу. Ты не будешь первым, кого он лично убил за чрезмерное любопытство. Человек замолчал, облизал губы. Том заметил, что его язык почернел и оставлял на губах острые кровоточащие царапины. Камень стремительно заменял живую ткань, скоро его собеседник потеряет способность членораздельно говорить. — Тебя обманули, — проговорил Том, снова поднимая револьвер. — Того, что ты говоришь, не может быть, потому что этого не может быть никогда. — Кого ты на самом деле боишься, пилот, эльфов или самого себя? Я видел таких, как ты… Ты всю жизнь во что-то верил, приносил жертвы во имя своей веры, и поэтому готов защищать её любой ценой, даже если на самом деле это ложь. А это и есть ложь… Они постоянно стравливают между собой людей и гоблинов, троллей и великанов, чтобы нам всем было кого ненавидеть… Тогда в любой обман поверить проще… Но Тейнд скоро придёт, Тейнд всё расставит по местам… Время платить по счетам… Пальцы Тома дрожали, ствол револьвера был направлен человеку прямо в лицо. Их глаза встретились, и выдержать этот взгляд оказалось труднее, чем взгляд дракона. Том моргнул и опустил голову. — Что такое Тейнд? — Возьми… Это ключ к ответу… Человек дрожащей рукой залез во внутренний карман куртки и вытащил оттуда маленький хрустальный шар. Казалось, шар заполнен жидкой тьмой — непонятная чёрная субстанция клубилась внутри, постоянно меняла форму и размеры. Том осторожно коснулся шара стволом револьвера. Ничего не произошло — значит, предмет не был проклят. От шара исходило ощутимое дыхание магии, но эта магия не была направлена вовне — скорее внутрь. Она сдерживала то, что было заключено в шаре, не давала ему вырваться наружу. Том протянул руку, взял шар и поднёс его поближе к глазам. На ощупь хрусталь был холодным, как лёд, а на вид — прозрачным, как слеза, не считая заключённой в нём загадочной тёмной субстанции. Человек вдруг схватил его за руку, и Том понял: его пальцы уже практически полностью состоят из камня. Проклятие вот-вот доберётся до его сердца, и тогда он умрёт. — Ты можешь мне не верить, но хотя бы поверь себе самому. Допусти на секунду, что я могу быть прав. Каким же дураком ты тогда окажешься! Человек откинул голову назад, снова взглянул на далёкое небо, с его губ сорвалось последнее облачко чёрной гранитной крошки, и в этот миг он перестал двигаться. Остатки кожи на лице почти мгновенно затвердели и потрескались, глаза вдруг стали мутными и перестали блестеть. Том осторожно протянул руку к его лицу и наткнулся пальцами на твёрдый камень. Человек был мёртв. Том поднялся на ноги и неловко сделал шаг в сторону. Маленький хрустальный шар, сжатый в кулаке, кажется, пульсировал в такт сердцебиению. Высоко в небе драконы закладывали сложные виражи, ожидая приказа. Вереск едва слышно шелестел на холме, который когда-то был проходом в мир людей. Том задумчиво смотрел вдаль, и мысли в его голове неслись галопом, обгоняя друг друга. Наконец он решительно выдохнул, положил хрустальный шар в карман и быстро зашагал к своему дракону. Солнце поднималось всё выше по небосводу. Пора было возвращаться домой.