Малышка любит дилера

Прохладная влага приятно уничтожала сухость в горле. Глоток за глотком, она жадно впивалась губами в поток проточной воды, вспоминая вчерашний трип. «Сколько времени я отходила? Какой сейчас год?» Дима подошёл сзади и схватил её за живот, дабы испугать несчастную. — ай, сука! Девушка слегка подскочила и обернулась. Парень сразу заключил её в крепкие и длительные объятия. — где же ты был? — прижимаясь прямо к самому сердцу, пробормотала она. — проблемы на работе, отъезжал в соседний город. я же оставил тебе записку и деньги. — я увидела только таблетки… Ушакова ощутила невероятный стыд, раскраснелась. Ненависть к себе, к этим чертовым наркотикам взяла контроль. Глаза наполнились водой, а горло будто стянуло тугой верёвкой, Ксения перестала дышать. Уже не слушая вопросы Димы, она медленно умирала от нехватки в легких кислорода. — прошу давай уже выйдем отсюда. — с этими словами она выбежала на улицу. — не холодно? — нет, Дим. Она же в мартинсах...и топе, а ещё на ней короткая юбка, какой холод? Так мурашки бегают, но это от стыда — Ксюша уверена. К черту осень и Питер. Ей не до погоды. — как думаешь на крыше теплее? Намёк понят, улыбка покорила сухие губы. Захватив по дороге две шаурмы и кофе, парень и девушка полезли на крышу одного старенького домика. Металлические пластины слегка отходят и под ними образуются лужи. Прозрачные такие, как стекляшки. Небо отражается. Такое свободное и яркое небо. Металл ржавый конечно, красно-бурый и с маленькими рыжими точечками, как солнце. Питерское солнце. Его руки скользили по талии, чтобы она не соскользнула с металлического солнца. Им было на одной пластинке удобно усесться вдвоём и поедать свой обед в лаваше. Кофе так приятно смешался со вкусом прохлады и печали. И этот горьковатый запах на губах, как будто слезная вода. — теперь рассказывай, что за таблетки. — глюциногенное… ЛСД кажется. Дима помедлил. «Не начинать же отчитывать. Немаленькая. Хотя.» — и как тебе? — как сон…радужный, нереалистичный. моя жизнь не такая последние десять лет, судьба кидает в стену головой, каждая секунда приносит все больше и больше боли. я не хочу здесь — я хочу обратно. — что было в твоём сне такого особенного? Совсем перестав мыслить адекватно, Ксения шепнула то, что первым пришло в голову. — ты. «Он так засиял, как наше ржавое солнце. Мое питерское солнце.» А дальше, как в сказках или в романах для сорокалетних женщин без половой жизни. Дима сжал её руку и притянул к себе, чтобы чувствовать стук сердца даже не притрагиваясь к груди. Тянул и тянул на себя. Ксюша не справилась с управлением своего собственного тела и упала на него. Вернее, прежде на колючую кожу Ларина посыпались чёрные, как смог локоны. Так вот от чего пахло клубникой. Он притянул эти впалые щеки к себе и поцеловал. За время соприкосновения губ, Дима успел ощупать первые десять позвонков, всю тонкую и изящную шею, убрать пару раз пряди за ухо. Поцелуй дилера для неё, как самый тяжелый наркотик. Ксюша никогда не сможет остановиться. Ее накрыло. От него даже пахнет также. Совпадение ли это? Уже неважно. Сейчас, они вместе, лежат на их солнце и греются светом друг друга.