Холодный май

— Ты слишком много читаешь. Не вопрос, констатация факта. Миссис Блэк стоит теперь в дверях моей комнаты и хмурится. К чёрту конспирацию. После бала, неоднозначно на меня повлиявшего, я начала вести себя совершенно по-другому, не скрываясь. Теперь я изучала предметы с усиленным рвением, ела, когда придётся, и спала по несколько жалких часов в день. Лучше провести этот год в бешеном ритме, чтобы в Хогвартсе можно было начать собирать информацию на директора. Я провела несколько бессонных ночей в попытках найти хоть какое-то средство от всемогущего, как считали и считают многие, колдуна. Отравить его не получится, в открытое противостояние вступать нельзя, ни один киллер за подобное дело тоже не возьмётся. Оставалось только собирать компромат и обращаться с официальными обвинениями. Но тут уже должны быть неопровержимые доказательства, иначе дело попросту не выгорит. Однако, сместить его со своего места — даже просто сместить, а не убить — будет невыносимо тяжело и практически невозможно. Естественно, я это понимала. Потом возникал следующий вопрос: кого посадить на директорское кресло после смерти Дамблдора? Самой садиться не вариант — это свяжет меня по рукам и ногам всевозможными клятвами и обетами. Посадить человека безвольного, значит подорвать авторитет Британии на почве магического образования. Посадить сильного — жди подвоха и беды, сама же пострадать могу. Значит, нужно, чтобы этот пост занимал человек, на все сто десять преданный мне. На ум приходили сёстры. Белла откажется, да и не сможет она руководить подобным. Точность и хладнокровие никогда не входили в число её добродетелей. Оставалась Андромеда. Вот её кандидатура меня вполне устраивала. Замуж девочка не собирается, но это можно исправить. Таким образом, поколения три на кресле директора будут сидеть свои люди. Всё-таки маги живут намного больше обычных людей, а маги из сильных и древних родов — тем более. За это время я потихоньку урежу права человека, занимающего этот пост, увеличу обязанности, так что светлое будущее потомкам будет обеспечено. На самом деле, это будет не так уж и трудно, как показалось со стороны. Всего лишь пара сплетен, пара нужных знакомств, небольшое давление — и нужные тебе законопроекты хоть и не приняты, но уже отданы на рассмотрение. Как говорится, бюрократия в руках человека, который умеет ей пользоваться — страшная вещь. Но вот как мне, взрослой женщине, добиться этого будучи в теле маленькой милой девочки? Правильно, учиться, учиться и ещё раз учиться. — Тебе нельзя столько трудиться, моя дорогая. Скоро ты поедешь в школу, где будешь постигать подобные науки вместе с другими, так что… — Мама, — мягко начала я, отстраняя от себя книгу по древним рунам. — Неужели ты не понимаешь? Я — Блэк, я — представительница одной из самых тёмных фамилий магической Британии. Так неужели я должна ехать в школу, место, где собрались не только умные и благородные, но и самовлюблённые и недалёкие люди, совершенно неподготовленной? Это, по меньшей мере, не благоразумно. Друэлла покачала головой и безвольно опустила руки. Было видно, что подобное ей не нравилось. И я её в какой-то мере понимала. Нарцисса была маленькой милой крошкой, маминой радостью. Она, как казалось, уродилась не в жестоких Блэков, а в Розье. Те же большие серые глаза, те же золотистые и немного вьющиеся волосы, тот же кроткий нрав. И тут пришла я, жёсткая и собранная, так похожая на Кассиопею в частности и Блэков в целом. И маленькая десятилетняя девочка превратилась в почти что бесчувственную машину. Я лишь читала, училась и потребляла пищу, отвечала на письма и шила. Никаких игр, никаких вздохов, никакого протеста, лишь железная решительность. Я не обижалась, не плакала, молча сносила заслуженные наказания, общалась с родителями только на публике и за столом, соответствуя старой английской пословице: «Детей лучше видеть, а не слышать». И Друэлла наверняка недоумевала и печалилась. Куда делась её милая дочка, почему вместо солнечного, ласкового и на всё согласного ребёнка она получила вот это? Зато Сигнус был доволен. Вообще, мужчина мало внимания обращал на детей и жену. К Друэлле он обращался исключительно по имени или используя непременно подходящее прилагательное «дорогая», всегда уважительно, но с некой холодностью. Детям не доставалось никакой ровным счётом ласки. Максимум — прохладная похвала, но не более. Я, в принципе, привыкла, а вот Белле и Анди было труднее. — Мне написала Вальбурга, — тихо сказала Друэлла. — Она приглашает тебя к себе, погостить неделю-другую. До твоего дня рождения ты вернёшься, не переживай. Я лишь кивнула. Посмотреть на дом на площади Гриммо очень хотелось, никто не спорит. Просто было немного странно от такого обилия родственников, но, впрочем, ко всему можно привыкнуть. На самом деле, меня дико раздражало очень многое. Например, манера моих родителей выражаться. Бесит, до дрожи в коленях. Но, что поделать, пока я никто, так что и перечить не могу. В общем и целом, я скрипела зубами, училась и забивала на окружающих. Да, это можно было назвать именно так. Сейчас, когда женщина ушла, шурша шёлком, я принялась собирать вещи. Достав чемодан с незримым расширением, я зашла в гардеробную и огляделась. Нарциссе шли почти все цвета, но мне было всё равно, что надевать. Однако здесь к выбору одежды нужно было подойти с особой тщательностью. Можно, например, разыгрывать перед Вальбургой дурочку и одеваться во всё белое и объёмное, а можно показать ей своё лицо, выбирая простые и строгие платья. Нет, последнее на девочке будет смотреться неуместно, потому я достала несколько зелёных и чёрных платьев. Положила несколько шляп, нижнее бельё, чулки и обувь. Когда всё было готово, я снова села читать. Вечером я отправилась к Вальбурге. Женщина встретила меня сначала прохладно, но, по мере знакомства, относилась ко мне всё теплее и теплее. Её я теперь звала тётушка Ви, а она меня ласково: Нарси. Регулус с удовольствием сидел у меня на коленях и уплетал сладости, Орион тихо посмеивался и делал для маленького шестилетнего Сири бумажный кораблик, тётя Ви вязала свитер и сидела у камина. Я никак не могла взять в толк, как же из такой домашней семьи вышел такой разгильдяй, как Бродяга? Сейчас в моём сознании существовало два человека: шестилетний Сири, который мечтал стать моряком, и Сириус Блэк, мятежник, позорящий фамилию. И я никак не могла соединить два определения воедино. Сириус Блэк. Сын Ориона и Вальбурги. Один из мародёров. Член ордена Феникса… Такая фигура, несгибаемая и твёрдая, и такая смерть. Жестоко. Очень. Родители, как говорилось в каноне, были помешаны на чистоте крови. Вальбурга и Орион Блэки приветствовали решение Беллатрисы и Нарциссы соединиться с чистокровными семействами Лестрейнджей и Малфоев, тогда как имя Андромеды за брак с маглорождённым было удалено с гобелена родового дома Блэков. Та же участь постигла дядю Альфарда за пособничество взрослому Сириусу деньгами и домом. Регулусом же родители были очень довольны: он проявлял все качества «истинных Блэков» и даже стал в весьма юном возрасте Пожирателем смерти. То есть принял сторону Волан-де-Морта, чью борьбу за предоставление всей полноты власти исключительно чистокровным волшебникам старшее поколение этой семьи считало правым делом. — Нарси, вот скажи, — начала Вальбурга, оторвавшись от вязания. — Куда бы ты хотела поступить: в Хогвартс, Дурмстранг или Шармбатон? — Дурмстранг, — не задумываясь, ответила я. Это была моя тихая и нежно лелеемая мечта. Поехать в Дурмстранг! Обучаться тёмным искусствам, постигать давно забытые знания… Я блаженно зажмурилась и едва ли не заурчала. Но тут меня словно окатило холодной водой. А как же компромат на директора? А как же скорая магическая война? Моя резкая перемена настроения была воспринята по-своему. Дурмстранг — это история, в первую очередь. Уже потом это школа магии и волшебства. Месторасположение школы в книгах не указано, оно тщательно скрывается дурмстрангцами, так как они ревностно оберегают вверенные им очаги знаний и очень гордятся, что никто кроме них не знает их секретов. По упоминанию того же самого Виктора Крама, школа находится высоко в горах, где мягкой погодой природа не балует. Короткие дни, длинная ночь, снега… Да уж. Сама школа, если верить имеющейся у меня литературе и памяти о каноне, представляла собой довольно величественное зрелище. Не вызывающе красивое, а именно величественное. Большинство авторов сходилось на том, что Дурмстранг был замком, ничем не уступающем Хогвартсу. Студенты, как уже выпустившиеся, так и до сих пор учащиеся там, отзываются о школе только в положительном ключе, что говорит достаточно о многом. Территории вокруг замка также отличаются какой-то суровой красотой. Магия для поддержания в здании порядка используется повсеместно. Например, озеро на территории школы никогда не замерзает, а температура в классах, спальнях и коридорах всегда поддерживается на уровне, комфортном для учащихся. Форма студентов заслуживала особого внимания. На самом деле, она была не особенно броской, не особенно красивой, но, в первую очередь, практичной и тёплой, что немаловажно в таких условиях. Ткани неброских цветов, таких как чёрный и серый, шли для пошива рубашек, курток, брюк и тому подобных предметов гардероба. На ногах студенты чаще всего, независимо от пола и возраста, носили прочные ботинки на каблуке. Обязательны к ношению были мантии кроваво-красного цвета, поверх которых надевались шубы и полушубки. Из-за такого обилия одежды, непривычного глазу, скажем, британского мага, фигуры студентов казались широкими и довольно-таки угрожающими. В мире волшебников у Дурмстранга репутация довольно однозначная. Среди обывателей распространены мифы, вроде тех, что каждый второй там готов последовать за любым «тёмным лордом», а каждый третий готов убить любого прямо сейчас. Естественно, мифы всегда оставались лишь ими, если не были подкреплены какими-то фактами. Да, изучаются более глубоко Тёмные искусства, да, учился Геллерт где-то в девятнадцатом веке, после чего стал Тёмным Лордом, но в семье не без урода, так ведь? В первую очередь, стоит рассматривать эту школу, как заведение с наивысшим уровнем образования. Стоит ли напоминать, что те же тёмные искусства можно было применять во благо? Защита, лечение, различные ритуалы и тому подобные практики среди волшебников были далеко не редкостью. Интересным эпизодом в истории школы стало становление Грин-де-Вальда. Когда-то давно он вырезал на территории школы знак Даров смерти. Некоторые школьники, видимо, посчитав его интересным, стали копировать его, нанося на учебники и одежду. Как я сейчас ни старалась, но вспомнить кого-то из директоров школы, кроме Игоря Каркарова, не могла. Да и о нём воспоминания были довольно размытыми. Ну да, русский маг, ну да, бывший Пожиратель. Даже внешность вспомнить не могла, сколько не пыталась. В общем, выводы напрашивались сами. Считать школу эдакой «обителью зла» было бы глупо и, несомненно, ошибочно. Множество студентов были замечательными или довольно неплохими людьми. На ум тут же приходил Виктор Крам. Ну хороший же мальчик, чего вы. Кстати, забавно то, что он — по его же собственным словам — терпеть не мог такой предмет, как «Тёмные искусства». От мыслей, несомненно, увлекательных, меня отвлёк голос тёти. — Я так и думала, что Дру не захочет отпускать туда свою дочь. А вот я очень хочу отправить туда Сири, но Орион всё сомневается… — В Хогвартсе пусть учится, — рассмеялся мистер Блэк и передал мальчику кораблик. — Вон, даже Долохов в этом году тоже решил поступать в Хогвартс… Вот бы они с нашим мальчиком подружились… — Говорят, он неплох в дуэлях, — задумалась тётя Ви и лицо её просветлело. — Чудесный мальчик! На приёме у Люциуса он играл на фортепиано для твоей сестры, Нарси. У неё чудесный голос, а он, хоть и младше её на год, чудесно играет. Я слегка приоткрыла рот и вцепилась в ручку кресла так, что костяшки, и без того почти что белые, слегка посинели. Антонин Долохов. Русские корни. Несгибаемая воля. Фанатичность к Лорду. Лучший боевик из Пожирателей. Мальчик, который играл на пианино. Чистые, светлые, пленящие душу звуки. Антонин Долохов. Будущий убийца. Наивный ребёнок. Нет, ребёнком он никогда не был. Хороший игрок? Чистая душа. В голове всё перемешалось, мысли будто сбились в тесную кучу и крепко сцепились друг с другом, так, что не различишь где какие. Что я знаю о нём? На самом деле, не так уж и много. Сильный маг, опытный дуэлянт, один из самых опасных Пожирателей смерти. Тут же вспоминалась сцена из Отдела тайн: мужчина успешно сражается, не уступая в этом искусстве и моей сестре, Белле. Что уж говорить, школьников побеждает он быстро, после чего переключается и на небезызвестного Грюма. Интересной особенностью его дуэлей можно посчитать то, что в бою он использует заклинания, совершенно для этого не предназначенные. Например, что будет, если кинуть в человека «Эванеско»? Казалось бы, что с ним станется, обычно очищающее, но эффект может быть не самым, скажем так, благоприятным для пострадавшего. В битве за Хогвартс он сумел убить Ремуса Люпина, это я помнила отлично. Помнила также хорошо, как то, что Антонин является создателем собственного проклятия, наносящего жертве сильную боль, доводящую до потери сознания. Если я не ошибаюсь, то подобные заклинания были ничуть не менее болезненными, чем Круцио. Мальчик, играющий на пианино. Знакомый изгиб шеи, чёрные волосы, смуглая кожа. Мальчик, который заставил моё сердце биться сильнее. — Кажется, Нарси устала, — подал голос Сири и прыгнул ко мне на колени. — Нарси, у тебя что-то болит? Бедный, маленький Сириус. У меня болит душа. Болит каждый её кусочек, пока я силюсь вспомнить того парня, на которого так похож Долохов. — Кричер, отведи Нарциссу в её комнату, — попросил Орион только что появившегося домовика. Семейство пожелало мне спокойной ночи и тепло распрощалось, а я направилась в постель. Утро выдалось солнечным, тётя повела нас с сыновьями на Косую аллею, в кафе. Там мы позавтракали, после чего просто бездельничали и шатались по переулкам. На долю секунды мне показалось, что я видела Долохова, но лишь на долю. Весь день я просто веселилась, настроение было на высоте. И вот это плохо. Кажется, здесь не обошлось без эндорфина. Тело-то детское, вот оно и пытается защититься. На самом деле, феномен выработки этих самых эндорфинов достаточно интересен. Выработка эндорфинов увеличивается в ответ на стресс — как защитная реакция, с целью обеспечения физиологического выхода из стресса, то есть без срыва адаптации и без формирования постстрессовых нарушений и заболеваний. И это не особенно хорошо. Если говорить грубо, то они обуславливают довольно быстрый выход из стресса, который, впрочем, будет регулироваться гуморально. То есть человек самого момента «выхода» не просечёт. Ладно, увлеклась. Эндорфины образуются из вырабатываемого гипофизом вещества — бета-липотрофина; считается, что они контролируют деятельность эндокринных желез в организме человека. Большие количества эндорфинов могут привести человека в состояние эйфории, из-за чего их ошибочно называют «гормонами счастья» или «гормонами радости», хотя на самом деле эйфория вызывается гораздо более сложными процессами и взаимодействием нескольких нейромедиаторов, среди которых эндорфины не самые важные. Короче, поясняю специально для непрошаренных — выброс эндорфина, ни что иное, как защитная реакция человека, в некоторых случаях он служит в некотором роде щитом, который не позволяет чувствовать скорбь или боль в полной мере под действием новых впечатлений. Очень часто такое встречается у детей до шестнадцати-восемнадцати, это в большинстве случаев и объясняет эмоциональную неустойчивость подростков. Как говорила моя подруга «фи-зи-о-ло-ги-я». И сейчас моя радость и положительные эмоции вовсе не были наигранными. Это и пугало. Фактически, моё тело само заботилось о конспирации. Взрослая часть моего сознания с ужасом ждала того момента, когда меня накроет. Домой мы вернулись довольно поздно, я уже валилась с ног от усталости. Все последующие дни я провела в библиотеке Блэков на площади Гриммо, изучая искусство дуэли. Никакой слежки за моей палочкой не велось, объяснялось это тем, что авроры просто и предположить не могли, что она достанется ребёнку. А потом, когда досталась, подходить побоялись. Кто их знает, этих Блэков. Если у них такое чудо уродилось третьим ребёнком боковой ветви, то что тогда могут взрослые Блэки с площади Гриммо. Мне хотелось соответствовать. В первое наше занятие тётя Ви с удовольствием отметила мою теоретическую подкованность, я усмехнулась. Я уже вот несколько недель зубрила только боёвку. Множество сглазов, практически бытовой «Экспелиармус» и невербальная магия — всё это отрабатывалось восхитительными вечерами вместе с моими дядей и тётей. Через несколько дней проб и ошибок палочка дяди оказалась в моих руках; тётя Ви молча хлопала. Возвращаться домой не хотелось категорически: там меня снова ждала гнетущая атмосфера правильности и пофигизма родителей. Но, утешив себя тем, что настоящие слизеринцы не сдаются, я отправилась в эту обитель скуки. Магический потенциал сыграл со мной довольно неплохую и довольно оригинальную шутку. Когда я уже почти что разобрала чемодан, в комнату влетела мать, размахивая письмом. Меня приглашали в Хогвартс.

***

— Ерёмина, ты кого тут потеряла? Девочка с высоким хвостом сидела на парте родного класса химии и задумчиво смотрела в окно; портфель валялся рядом. — Смысл жизни, Царь, смысл жизни. — И как продвигаются поиски? Зеленоглазый брюнет, усмехаясь, уселся на подоконник. — Ну, ты же пришёл, значит не так уже и плохо. Парень отвернулся, пряча смущение за ухмылкой. — Ты так любишь меня? — Больше жизни. Парень покачал головой и тихо прыснул, принимая сказанную отрешённым тоном фразу за шутку. — Серьёзно? — Нет. Молчание затянулось. — Куда поступать будешь? Девочка повела плечом. — В мед, наверное. Больше меня нигде не видят и нигде не ждут. Я буду хирургом. — Ты же неплохо пишешь? Как их там… фанфики? — Да, — рассеянно согласилась она и распустила хвост, медленно расчёсывая пряди пальцами. — Но писатель — это не профессия. — Ладно, — мальчик рассмеялся и лукаво сверкнул глазами. — Обещай мне, что если я окажусь у тебя на столе — ты спасёшь меня. — Обещаю, солнце, — девочка рассеянно улыбнулась и снова обратила внимание на окно. Через несколько минут дверь за мальчиком захлопнулась. Андрей, она лгала. Обо всём.