***
На следующий день Петунья чувствовала себя лучше. После жидковатой каши, которой она позавтракала, к ней заглянул Сириус. — Привет, старушка! — расплылся в улыбке он. — Привет, Сири! — Как ты? — Жива. И это счастье! — Отлично! Ты нас здорово напугала. Не делай так больше, — серьезно попросил он, глядя Петти в глаза. — Я очень постараюсь, Бродяга. Ты как? — с тревогой спросила Петунья. — Кстати, спасибо за помощь. Мне сказали, ты достал для меня обезболивающие... Не знаю, что там было, но оно очень помогло. Сначала. — Жаль, я не смог больше! — горячо сказал Сириус. — Ты даже терпел Снейпа в своем доме, — заметила Эванс. — О да, — хмыкнул Сириус. — Не думал, что до такого дойдет... Но, видимо, пора взрослеть. Сириус и вправду выглядел как-то иначе. Петунья не сказала бы, что он повзрослел — это невозможно! — но что-то новое в нем появилось. Что-то мужественное. Петунья протянула руки, и Сириус обнял ее. Отстранился и поцеловал руку. — Мы все преодолеем, Петти. Обещаю, — тихо прошептал он. Петунья погладила его по щеке. — Я знаю, Бродяга. Сириус снова поцеловал ее руку, а затем встряхнулся и встал, снова улыбаясь. — Я тут кое-кого забрал из школы... — Впускай немедленно! Сириус отошел к двери и что-то сказал, и в палату ураганом ворвались Гарри и Дадли. Дадли кинулся на шею матери. — Мамочка! Я так испугался! Как ты? — Я жива, мальчики! Если ты меня не задушишь, мой сладкий, — в противовес своим словам, Петунья сама крепко, насколько смогла, обняла сына. Потом отстранила его. — Гарри, иди сюда, родной. Тот словно только и ждал предложения и прильнул к тете так же крепко, как Дадли. — Я переживал, — шмыгнул носом племянник. — Я тоже, мой хороший, — прошептала Петунья в черную макушку. — Но все хорошо. Все теперь будет хорошо. Гарри отстранился, и мальчишки сели на край кровати Петуньи. Она переводила взгляд с одного на другого и не могла насмотреться. Ее переполняли нежность и любовь. — Вы спасли меня, — нашла Петунья наконец слова. — Вы самые храбрые мальчики на свете. Те заулыбались, хотя глаза их блестели. — Но это был исключительный случай, — решила все же проявить себя как мать Петунья. — Спасти кого-то близкого — это достойно. Пойти куда-то без предупреждения взрослых, в опасное место — этого не должно больше повториться, ясно? Что бы случилось, если бы вы не прошли ловушки? Что случилось бы, проснись василиск? Я не для того вас растила, чтобы потом любоваться на ваши статуи! — Ты бы не смогла, — шмыгая носом, нагло возразил Дадли. — Точно! И меня бы погубили, и сами погибли! Вы двое — наше с Лили продолжение! Вы должны жить. Вопреки всему. Понятно? Жить! И наслаждаться жизнью! — Мы вполне насладились этим приключением, — заметил Дадли и заработал подзатыльник. — Если бы я была в сознании, когда слушала ваш рассказ, я бы заработала инфаркт, — отрезала Петунья. — Не жалеете себя, так хоть меня пожалейте. — Прости, тетя, мы больше так не будем, — покаялся Гарри. — Просто мы не знали, к кому обратиться так поздно ночью. И вообще... не подумали, — признался он. Петунья вздохнула. — Это я поняла. но теперь будьте добры думать! Я не могу вас потерять. Вы — главное в моей жизни, — Петунья порывисто снова обняла обоих мальчиков. Они посидели так, в обнимку, некоторое время. Петунья дала волю слезам. — Ладно, — сказала она через некоторое время, — расскажите, что у вас происходит. — У Хагрида яйцо дракона! — выпалил Гарри. — Что смешного? — обратился он к заржавшему Сириусу. — Скоро дракончик вылупится! Как он будет в этой хижине... — И правда, не смешно, Сири, — покачала головой Петунья. — Что происходит? Как это вообще можно было допустить? О чем думает Дамблдор? — А он не знает! — ответил Гарри. Петунья усмехнулась. — Гарри, нет ничего в этой школе, о чем бы не знал директор. Особенно о яйце дракона. Который скоро вылупится... Надо же что-то делать! — Знаешь, я свяжусь с Лунатиком, — предложил Сириус. — Да, это верное решение. Только не патронусом. Он же все еще в школе? — Да, он там. Ему понравилось, хотя мне не понять, — покачал головой Блэк. — У нас сквозные зеркала. Помнишь, у нас с Джеймсом были? — Не помню, но это надежно? — Сверхсекретно, — пообещал Сириус и вышел из палаты. — У Хагрида будут проблемы? — спросил Гарри. — Не надо было говорить! — Нет, проблем не будет, — утешила его Петунья. — Но ты же сам понимаешь — дракон, в маленькой хижине... Это просто опасно. — Я то же самое ему сказал, — выпятил грудь Дадли. — Ты мой разумный, — похвалила его Петунья. Гарри немного погрустнел, но Дадли за двоих начал рассказывать ей новости. Вернулся Сириус и хитро подмигнул крестнику, подозвав к себе. — Все будет хорошо, Гарри, молодец, что рассказал. Одно дело, когда шалят дети, другое — когда взрослые, — шепотом сказал он. — У нас больше ответственности. Не верю, что я это говорю, но это так. Так что Хагрид должен был подумать об учениках. Но Ремус с ним поговорит. — Я не видел Ремуса в школе, — шепотом заметил Гарри. Сириус смутился. — У него там дела. Ты и не должен был. — Спасибо, крестный, — поблагодарил Гарри, указывая на смеющихся на кровати тетю и Дадли. Сириус потрепал Гарри по вихрам, совсем как у Джеймса, и вздохнул. — Пойдем к ним, Сохатик, — позвал он.***
Петунья спала, утомленная визитом семьи, когда почувствовала в палате чье-то присутствие. Оно тревожной тенью мелькало во сне и в итоге заставило ее проснуться. За окном уже начинался вечер, в палате стояли сумерки. Петунья протерла глаза и присела на кровати. В кресле сидел Аластор Грюм и внимательно смотрел на нее. — Мистер Грюм! — поразилась Петунья. Она уже и забыла про отставного аврора, который ей помог: столько всего произошло. Тот непонятно ухмыльнулся. — Петунья Дурсль... Или, точнее, Эванс? Как предпочитаешь? — Эванс, — дрогнувшим голосом сказала Петунья. Что-то в этом человеке ее напрягало. Но что? — Эванс, сестра Лили... — прохмыкал Аластор. — Скажи мне, девочка, во что ты вляпалась? — Вы о чем? — растерялась Петунья. Она во столько всего "вляпалась" в последнее время, что уже не знала, о чем идет речь. — Ты попадаешь в Мунго с истощением ментального поля! На тебе Проклятье! Мне Сметвик все рассказал, — рявкнул Грюм. — Слишком много для простой учительницы. Это если не учитывать, что и до этого тебя проклинали... Кому ты так перешла дорогу? — Это допрос? От Аврората? — холодно спросила Петунья. Волшебный глаз Аластора оглядел ее с ног до головы. "Он может видеть сквозь одежду?" — почему-то подумала Петти. Она начинала сердится. Когда уже ее оставят в покое! — Нет, — спокойно ответил Грюм. — Это вопрос от друга. — Когда это мы успели стать друзьями? — удивилась Петунья. Аврор придвинулся ближе. — Ты не знаешь, но я воевал вместе с Поттерами. Я учил Джеймса и Сириуса. Это было давно, но я это помню. Они для меня не чужие. То, что Сириус невиновен, многое для меня значит. То, что у Гарри много лет была ненормальная жизнь, — тоже. Я сказал тогда, летом, что могу помочь найти того, кто проклял тебя, Петунья. И я до сих пор хочу. Такие Проклятья не может наложить хороший маг. Только искусное зло на это способно! А значит, я должен его найти. Или ты хочешь передать это дело аврорам?! — Я вас не знаю! — прервала его Петунья. — Вы правы, я в сложной ситуации. И я не могу довериться тем, кого не знаю. Не теперь. И потом, вы воевали с Поттерами... В Ордене Феникса? — напрямую спросила Петунья. Аластор довольно ухмыльнулся. — Вижу, ты вошла в курс дела. Именно там. — Вот поэтому я вам и не доверяю, — припечатала Петунья. — Прошу вас покинуть мою палату. Грюм выглядел ошеломленным. — Мы победили Волдеморта, а ты нам не доверяешь? — Волдеморта победил мой племянник, — заметила Петунья. — А не вы. Вы сражались с ним, признаю и благодарна, но не победили. Почему, интересно? Почему вы так осмелели и скрутили Пожирателей только тогда, когда он пал? — Петунью несло. — У меня много вопросов к вашей организации. Например, что вы сделали, чтобы защитить ребенка из Пророчества? Что-то ничего не припомню, а в ваш состав входили маги из древних и могучих семей, я молчу про Дамблдора. Почему он не вышел против Темного Лорда? Как против Гриндевальда? Почему все должен был решить МОЙ МАЛЕНЬКИЙ ПЛЕМЯННИК?! — Ты не в себе, — побледневшими губами прошептал Аластор. — Я... — Что происходит? — на шум прибежала медсестра. — Мистер Грюм, что вы здесь делаете? Пациентке нужен покой! — Это точно, — выплюнул Грюм, странно посмотрев на Петунью. — Я ухожу, ухожу, — помахал руками он медсестре, вставая с кресла. — Но я приду еще. И отвечу на все твои вопросы, Петунья. — Буду ждать, — пообещала Петунья. Она с тревогой смотрела, как Грюм проворно хромает к двери. "Этот разговор еще не закончен, — подумала она и устало вздохнула. — Чего еще мне ждать?"