Искры ветра

Мы путешествовали уже полмесяца, обходя широкие тракты и большие города: после войны в них было неспокойно. По дорогам носились конные разъезды, уничтожая спешно отступающие остатки армии разгромленного противника, близ дорог свирепствовали мародеры, преступники и прочий сброд. Особенно активное движение наблюдалось близ Альсгары, которая была концом нашего путешествия. Милорд Рандо, негласный командир нашего маленького отряда, предпочитал двигаться окольными путями, и нам ничего не оставалось, как согласиться, благо, знания Га-Нора и его способность находить дорогу и предупреждать об опасности избавляли наше путешествие от неприятных неожиданностей. По лесным дорогам фургон двигался медленно, но мы ценили безопасность выше удобств и не жаловались. Место, куда мы вышли на двенадцатый день пути, было когда-то поляной. Сейчас же назвать его можно было только одним словом – бойня. Перемазанные кровью тела валялись на влажной земле, несколько человек были привязаны к веткам деревьев за заломленные за спину руки, и было очевидно, что их пытали. Милорд Рандо носком сапога перевернул один из лежащих на земле трупов. – Высокородные, – сплюнул подошедший Га-Нор, разглядывая убитого. А я порадовался, что с нами нет Роны – незачем ей видеть такое, пусть это и эльфы, все равно незачем. – Их что, свои пытали, лопни твоя жаба? – нахмурился Лук, то и дело сглатывая. – Нет, – покачал головой северянин. – Этих пытали люди. – Зачем? – Шен поморщился. – За все надо платить, – негромко пояснила Проклятая. – За свой выбор, свое поражение и свои ошибки. И за то, что ты не человек – тоже. Целитель отвернулся, Лук снова вспомнил жабу. Я пошел по кругу, без интереса рассматривая привязанных эльфов. Наверняка, все они были мертвы, проверять это у меня не было ни малейшего желания. Перед одним я остановился: было в фигуре эльфа что-то знакомое. Спутанные золотые волосы закрывали опущенное лицо. Я сжал пальцы в его волосах, поднимая покойнику голову. Крик застыл в горле вместе с вязкой слюной, а сердце пропустило удар, чтобы через уну забиться сильнее. По лбу эльфа тянулся чудовищный шрам, начинающийся у переносицы и теряющийся в длинных волосах. Я знал этого Высокородного. Шрам на его лице был следом от удара моего у-така. Я убил его при Сандоне больше десяти лет назад. Керэ из дома Лотоса медленно открыл затуманенные болью зеленые глаза. – Нэсс, ты это серьезно? – милорд Рандо неодобрительно наблюдал за тем, как я разрубаю веревки и подхватываю бесчувственного Высокородного. – Да вы посмотрите на него, он серьезен как никогда, – усмехнулась Тиа. – Если ты не пустишь его на телегу, он потащит ушастого на своем горбу. Я скрипнул зубами и поднял Керэ на руки. Мне показалось, что с нашей последней встречи он стал значительно тяжелее. – Может, его проще вылечить? – Шен красноречиво помахал руками. – Или добить? – предложила Тиа, повторив движение Целителя. Я отрицательно помотал головой и проговорил. – По легенде, Серый из «Стрелков Майбурга» пропал в Сандоне с двумя Высокородными. В действительности один из остроухих был убит напавшим на нас отрядом ублюдков из Дома Бабочки, а второго я убил сам, – я поудобнее перехватил эльфа и закончил. – Только он не умер. Тиа присвистнула. – И теперь ты хочешь тащить его с собой, лопни твоя жаба? Зачем? – нервно поинтересовался Лук, переступая с ноги на ногу. – Я хочу узнать, почему он не умер, – сказал я. Тиа плотоядно улыбнулась. – А я уж было подумал, что у тебя взыграла совесть. Впрочем, я тоже не откажусь узнать, почему ушастые не умирают от прямого удара по башке. Чем ты его? – У-так, – коротко ответил я. Лук поежился. Милорд Рандо нахмурился, потом махнул рукой по направлению к оставленному невдалеке фургону. Га-Нор, прищурившись, перевел взгляд с эльфа на меня и пообещал: – Глаз с него не спущу. Я кивнул. Керэ не приходил в сознание, только иногда стонал и что-то бормотал на эльфийском. Вскоре на него перестали обращать внимание, только Га-Нор иногда подолгу сидел в фургоне, не отрывая взгляда от лица Высокородного. Осень была жаркая, больше похожая на лето, в воздухе раздавалось гудение насекомых и оглушающе пахло отцветающими травами. По такой погоде было приятнее идти пешком, чем ехать в фургоне. Мы ходили на охоту, стараясь, впрочем, не забредать слишком далеко в лес. Шен подсел ко мне на козлы, сбил заклинанием муху, докучавшую одной из лошадей, и блаженно потянулся. Несколько минок мы ехали молча, потом Целитель заговорил. – Тиа поит его, – он мотнул головой в сторону эльфа, – какими-то травами. Говорит, иначе он никогда не очнется и унесет все свои секреты в Счастливые сады. Я кивнул. Об инициативе Проклятой я слышал и не имел ни малейшего желания ее останавливать. Я знал, зачем убил Керэ тогда, в Сандоне. С ним у меня не было ни малейшего шанса обрести свободу. Но вот зачем спас его сейчас, я не знал. Мне не нужен был его секрет бессмертия: вряд ли то, что подходит Высокородным, подойдет людям. Наверное, права Тиа, и на старости лет во мне начала просыпаться совесть. – Почему ты не хочешь, чтобы я лечил его магией? – спросил Шен. – Он сам маг, – буркнул я. – И я не уверен, что он не перебьет нас, как только будет на это способен. Целитель кивнул и отвернулся. Мне не хотелось лишний раз запугивать Шена, но еще больше не хотелось признаваться ему, что я просто не знаю, что сказать Керэ, когда он придет в себя. Что вообще может сказать убийца – убитому? Керэ очнулся через два дня после моего разговора с Шеном. Га-Нор неслышно выскользнул из фургона, поймал меня за локоть и на мой немой вопрос только кивнул. Лошадьми правила Тиа, остальные ушли на охоту. Я обреченно вздохнул и влез внутрь фургона. Там сильно пахло травами, видимо, Проклятая не скупилась на лекарства, кровью и немытым телом. Керэ скользнул по мне затуманенным взглядом, закрыл глаза, потом снова открыл и скривился. – Я не сплю? – мрачно поинтересовался он едва слышным голосом. – К сожалению – нет, – честно признался я, садясь рядом. – Ты – последнее существо, которое я хотел бы увидеть перед смертью, – поморщился Высокородный. – Ты не умираешь, – утешил я эльфа. Керэ дернул ртом, силясь улыбнуться. – Почему ты меня спас… опять? – негромко поинтересовался он. – Я не знаю, – вздохнул я. Видит Мелот, я и правда не знал. Керэ поправлялся очень медленно, и я втайне был этому рад. Высокородный никак не реагировал на моих спутников и не отвечал на вопросы Тиа, хотя она проводила с ним большую часть времени, пытаясь выяснить тайну его чудесного воскрешения. Эльф молчал и отталкивал ее руку всякий раз, когда она пыталась коснуться его головы. В один из дней Проклятой это надоело; она навалилась на ослабшего Высокородного всем весом, прижала его руки к полу фургона и провела губами по жуткому шраму на лбу, пытаясь почувствовать плетение. Я никогда не думал, что умирающий эльф может так громко ругаться. – Я забыла, что я в мужском теле, – оправдывалась передо мной Тиа, с трудом сдерживая смех. – Узнала что-нибудь? – мрачно поинтересовался я. – Да, – она нахмурилась. – Он больше не маг. – Помоги мне сесть, – попросил Керэ, когда я почти заснул, привалившись спиной к мерно покачивающемуся боку фургона. Разговаривал Высокородный только со мной. Если, конечно, считать его редкие просьбы о помощи разговором. Я помог ему сесть и позволил опереться на свое плечо, не давая упасть. – Куда мы едем? – без интереса спросил эльф, рассматривая дорогу. – В Альсгару. Окольными путями, – мне не хотелось вдаваться в подробности. Он кивнул и тут же застонал, прижав ладонь ко лбу. – Почему ты не умер? Тогда, в Сандоне? – прямо спросил я. Керэ довольно долго молчал, так и не отнимая руки от лица. Я уж было решил, что он не ответит, когда Высокородный заговорил. – Маги не умирают сразу. Особенно если у них в запасе есть силы, чтобы продлить себе жизнь при помощи магии. Но магия не бесконечна, так что мне просто повезло, – он отнял руки от лица и какое-то время рассматривал шрамы от веревок на запястьях. – Меня нашли через несколько наров. Случайно. К тому времени я уже полностью исчерпал весь свой магический потенциал. – И поэтому ты больше не маг? Керэ покосился на меня удивленно и почти испуганно, я сжал его плечо, глупо опасаясь, что он попробует сбежать или сделать что-нибудь столь же бессмысленное. – За все надо платить, – угрюмо ответил эльф. – В том числе за то, что ты остаешься жить. – Завтра выезжаем к деревне, – Га-Нор повернулся к милорду Рандо, сидящему на козлах рядом со мной. – Пополним запасы и переночуем под крышей. Я покосился внутрь фургона, где мрачный Керэ наблюдал за тем, как Тиа лихо обыгрывает Шена и Лука в кости. Проклятая звала эльфа присоединиться, но тот только отворачивался, брезгливо кривя губы. Тиа он недолюбливал, чем давал ей повод для очередных подколок. Она даже оставила в покое Шена, с энтузиазмом переключившись на новую жертву. – Нэсс, – северянин пристально посмотрел на меня. – Что ты собираешься делать с Высокородным? – Переодеть в человеческую одежду, – буркнул я, – он еще очень плох, вряд ли в нем кто-то узнает эльфа. – Мне не хотелось бы спешно покидать деревню из-за него, – признался Рандо. – Мне тоже, – я вздохнул. – Но я уже не могу его бросить. В деревне я назвал Керэ своим тяжело больным младшим братом, благо длинные волосы, скрывающие лицо и уши, не давали селянам узнать в нем эльфа. Староста, сухой старик с равнодушным взглядом, посетовал, что в селении нет гостиницы, взял плату соренами и предложил нам располагаться во второй, пустующей комнате в его доме. Его нисколько не удивило, что семь очень разных мужчин путешествуют вместе – в послевоенное время все возможно. – На заднем дворе баня, – пробурчал старик напоследок. – Маленькая, но человека три-четыре влезет. Топите сами. – Я пойду с вами, – ухмыльнулась Проклятая, когда милорд Рандо, Га-Нор и Шен, подбадриваемые Луком, накололи дров, затопили баню и отправились туда на правах первопроходцев. – И не потому, что я хочу посмотреть на голого эльфа или, упаси Мелот, на голого тебя, – она развалилась на лавке, заложив руки за голову. – Но лечить его раны будет гораздо проще, когда на нем совсем не будет одежды. Я хмыкнул, Керэ пробормотал что-то по-эльфийски и я порадовался, что встать без чьей-либо помощи он пока не может. – Эльфийская магия завязана на «искре»? – Проклятая без предупреждения переменила тему. – Почему тебя это интересует? – Пытаюсь придумать, как тебя можно использовать, – без обиняков призналась Тиа. – Кто ты? – жестко спросил Керэ. – Порк. Огонек, – весело оскалилась Проклятая. – Разве не заметно? – Я не спрашиваю, как тебя называют. Я спрашиваю, кто ты. – А разве то, как меня называют и кто я – не одно и то же? – Тиа села и теперь с интересом рассматривала эльфа. – Нет, – Высокородный покачал головой. – Ты даже не мужчина. И твоя магия во много раз превосходит способности обычного Огонька. Я пораженно уставился на эльфа. Тиа хмыкнула. – Ты слишком проницателен. Это может быть опасно. Для тебя. – Ты ответишь? – упрямо спросил Керэ. – Да, – она помедлила. – В эту войну ты воевал на стороне таких, как я. Несмотря на собственные слова, в бане Тиа разглядывала меня и Керэ так, будто впервые видела обнаженных мужчин. Высокородного это смущало, меня – злило. Я чувствовал себя до безобразия беззащитным, к тому же мужское тело Проклятой никак не соответствовало бросаемым на нас отнюдь не мужским взглядам. – Может быть, ты будешь смотреть на что-нибудь кроме меня? – поинтересовался Высокородный, отбрасывая волосы с плеч на спину и осторожно поглаживая пальцами шрам: должно быть, от жары у него начинала болеть голова. – Ну как хочешь, – пожала плечами Тиа и демонстративно уставилась на меня. Какое-то время я старательно мылся под ее придирчивым взглядом, потом не выдержал, отложил мыло, уселся на лавку рядом с Керэ и уставился на Проклятую. Тиа такое внимание надоело очень быстро, хотя она не преминула окатить себя водой, красиво выгнувшись под ее струями. Впрочем, вряд ли кто-то из нас мог по достоинству оценить красоту ее мужского тела. – Ладно, повеселились и хватит, – Проклятая повернулась, уперев руки в бока. – Я хочу получше разобраться в структуре «искры» Высокородных. Ложись. Керэ недоуменно приподнял бровь. – У меня больше нет магии. – Это не значит, что у тебя нет «искры». Пошевеливайся. Мне вовсе не хочется укладывать тебя силой. Угроза сработала и Керэ послушно вытянулся на лавке. Я рассеянно рассматривал бледнеющие синяки и ниточки шрамов на его коже. Тиа склонилась над эльфом. Когда она коснулась «искры», запахло дождем и еще чем-то липким и сладким. Керэ застонал, вцепившись пальцами в дерево лавки. – Расслабься, – буркнула Проклятая. – Хуже уже не будет. Я недоверчиво хмыкнул. Тиа прошептала что-то, создавая плетение, и я предпочел за лучшее оставить их вдвоем. Проклятая и Высокородный вернулись в комнату спустя несколько наров. Керэ шел, прижав ладонь к шраму на лбу, Тиа почти тащила его на себе, но лицо у нее было как у кошки, которой ни за что ни про что досталась полная плошка сметаны. Милорд Рандо, Га-Нор и Лук отправились на базар купить еды в дорогу, и в доме остались только мы с Шеном. Дочь Ночи сбросила эльфа на кровать рядом со мной, сама уселась на скамью и блаженно вытянула ноги. – Что ты узнала? – с любопытством поинтересовался Целитель. – Я даже не знаю, как это описать, – она прислонилась затылком к стене и прикрыла глаза. – Это… великолепно. – Что именно? – хмуро поинтересовался я, перевернув Керэ на спину и вслушиваясь в его тяжелое дыхание. – Их магия ближе всего к серой «искре», – выдохнула Проклятая. – Что? – Шен едва не вскочил. – Что слышал. – Тиа помолчала. – Маги Высокородных не делятся на светлых и темных. Их магия основывается на «искре», но немного другой. Это обусловлено особенностями расы, которых я, к сожалению, не знаю. Но эльфийские маги больше всего соответствуют тому, что мы понимаем под серой «искрой», – она мечтательно закатила глаза. – Если бы можно было построить Серую Школу в Сандоне… – Ты в своем уме? – оборвал я мечтания Проклятой. – К твоему несчастью – да. Пойми: серые, как и Высокородные, изгнанники, – она покосилась на Шена. – Во главе по-прежнему остается Башня, и против нее ни я, ни жалкая кучка серых ничего не смогут сделать. Но маги Высокородных – это уже значительная сила. – Ты хочешь новой войны? – устало спросил я. Тиа сжалась, растеряв всю свою восторженность. – Нет. Ни за что. – Может быть, есть другой путь? – робко поинтересовался Шен. – Может быть, – откликнулась Проклятая. – Может быть и есть. Только я его не знаю. Керэ, застонав, приподнялся, злобно сверкнул на Тиа зелеными глазами: – Что ты со мной сделал? – Узнал много нового, – очаровательно улыбнулась Проклятая. Мы сидели за маленьким столом и ели луковую похлебку, которую принес староста. – В эту похлебку для разнообразия стоило бы положить мяса. Есть же невозможно, лопни твоя жаба, – возмущался Лук, уплетая за обе щеки. – Сейчас в деревнях не то, что мяса, даже овощей нет, – вздохнул милорд Рандо. – Приходится довольствоваться тем, что есть. Проклятая доела первой, поманила за собой Шена и утащила целителя на улицу. Лук завалился на лавку и тут же захрапел, Га-Нор и милорд Рандо вполголоса обсуждали дальнейший маршрут. – Нэсс, – позвал меня Керэ. Я сел рядом с ним на кровать и несколько минок наблюдал, как он расчесывает длинные волосы найденным в комнате гребнем. – Ты спас меня только затем, чтобы Проклятая, которую вы называете Порком, могла вдоволь надо мной поиздеваться? – негромко поинтересовался эльф. Мне очень хотелось ответить утвердительно, но я сдержался. – Она пытается разобраться в твоей магии. – У меня нет магии. – Поговори об этом с Ти… Порком. Керэ поморщился. – Я хочу вернуться в Сандон, – он помолчал, перекатывая гребень между пальцами. – Сейчас я полностью завишу от тебя. Даже не от них, – он кивнул на Га-Нора и милорда Рандо, имея в виду весь наш отряд, – а от тебя. И от того, что там задумала Проклятая. Когда все это закончится, ты убьешь меня снова? Это было сказано так спокойно и буднично, что меня пробрал озноб. – У меня нет причин тебе доверять, – глухо пробормотал я. – Чтобы сохранить мне жизнь, обязательно мне доверять? – он невесело улыбнулся, снова запуская гребень в волосы. – Наверное, да, – я пожал плечами. – Тогда, при Сандоне, мне это не помогло. Мы выехали из деревни на рассвете, когда староста еще спал. Местные жители косились на наших лошадей и кошельки, и нам не хотелось лишний раз попадаться им на глаза. Мы шли через Лесной Край по направлению к Альсгаре, и я все чаще задумывался о просьбе Керэ. Я отдавал себе отчет в том, что вовсе не хочу убивать его, но отпускать пока тоже не стремился. Сам не знаю, почему. – Дай мне еще дня три, – попросила Проклятая, – я разберусь с его плетением, и пусть идет на все четыре стороны. – Ты готова так легко его отпустить? Серую «искру», которую ты столько искала? – изумился я. – А ты серьезно хочешь тащить Высокородного в Альсгару? – усмехнулась она. – Или это такой легкий способ избавиться от него, не замарав рук? – она подалась ко мне, заглянула в глаза. – Ты и так в его крови по локоть. А Альсгара в крови по горло. В том числе – в крови Высокородных. Если уж собрался его отпустить – отпусти. И не ищи себе оправданий. Для них еще найдется время. Она отстранилась и уже тише проговорила: – Но ты сам понимаешь, Нэсс, решения, которые мы принимаем, принадлежат нам и только нам. Ночь была холодной. Я вслушивался в шаги Га-Нора, обходящего лагерь, и не мог заснуть. Костер чадил, от него пахло травами, которые подбросила туда Проклятая, чтобы нам не докучали насекомые. У костра, вполголоса переговариваясь, сидели Шен и Керэ. Тиа, приподнявшись на локте, слушала их и иногда вставляла замечания. – Любой выбор – это палка о двух концах. Ты выбираешь или дар, или смерть. – Иногда не выбираешь, – хмыкнула Тиа. – А если выбираешь неверно? – подал голос Шен. – Нельзя выбрать неверно. – Ты доволен своим выбором? – Ты не понимаешь, человек. – Чего я не понимаю? – Не кричи, – одернула Целителя Тиа, зашуршала одеялом, садясь. – Ты же мог выбрать смерть, эльф. – Я очень хотел жить, – пожал плечами Керэ и, помолчав, добавил. – Когда оказываешься в такой ситуации, срабатывают инстинкты. Они сильнее всего остального. Твоих домыслов, твоей гордости. У меня была пробита голова, а горло разорвано стрелой. Мне некогда было думать и выбирать. Потому что нет ничего сильнее страха смерти. И ты стремишься выжить любой ценой. Даже ценой своей магии. – На твоем месте я повел бы себя по-другому, – пробормотал Шен. – Молись, чтобы никогда не оказаться на моем месте, человек, – сухо ответил ему Высокородный. Целитель, насупившись, отошел и принялся укладываться спать. Несколько минут Керэ и Тиа сидели у костра. Эльф зябко ежился, Проклятая подбрасывала веточки прожорливому огню. – Тебе повезло больше, чем мне, – нехотя проговорил Высокородный. Тиа удивленно покосилась на него. – Ты сохранил и магию, и жизнь. – Но не сохранила тела, – буркнула Проклятая, впервые за все время общения с Керэ называя себя в женском роде. – Когда на карте жизнь и смерть, тело не имеет значения. – Хотел бы оказаться в теле бабы? Какой-нибудь сумасшедшей, пускающей слюни? – Дочь Ночи резко подалась к эльфу. Керэ поморщился, отстраняясь. – Брезгуешь? – Тиа хохотнула. – Когда оказываешься при смерти, срабатывают инстинкты, – передразнила она Высокородного. – Они сильнее всего, даже брезгливости. Керэ хмыкнул, подбросил огню сухих веток. – Может быть, я просто завидую тебе, – без улыбки проговорил он. – Нечему завидовать, – вздохнула Проклятая и накинула походное одеяло на плечи эльфа. Они напали днем, когда солнце стояло в зените, прогревая землю наперед, на всю предстоящую зиму. Сильнейший толчок сбил фургон, заставив перевернуться на бок, перепуганные лошади забили копытами, силясь вырваться из сбруи. А потом из леса выскочила дюжина здоровенных детин, окружая фургон. Впереди шел мальчишка в заплатанной рубахе с чужого плеча, уверенно сжимающий в руке хилсс. На посохе было четыре позвонка. Доблестная армия нильфгаарда во главе с Белыми медленно, но верно переходила в разряд обычных преступников. – Валите отседова, – хохотнул кто-то из мародеров. Присутствие сдисца очевидно придавало им уверенности в собственной безнаказанности. Я разглядел, что среди нападавших всего один арбалетчик: видимо, в этой банде награбленное доставалось тому, кто находился ближе к добыче, поэтому луки и арбалеты были не в чести. У нескольких мародеров арбалеты висели на спине, но использовать они их не спешили. Натягивать свой лук не было времени, я шагнул ближе к упавшему фургону и потянулся за у-таком. – Выходите по одному, – заржал высоченный парень с выбитыми передними зубами. – И тогда, возможно, мы вас не убьем, – прошипел сдисец. В следующий миг грохнуло так, что у меня заложило уши. Удар сбил мага с ног и раскидал в стороны нескольких преступников. Из-под фургона, морщась, выбрался Шен. – Там Тиа, – он мотнул головой, – ее ударило по голове… Сзади! Я обернулся, отбил лезвием у-така направленный на меня меч, крутанулся на месте и врезал противнику по руке. Мародер рванулся в сторону, избегая удара, прокрутил меч вокруг кисти, отвлекая внимание, и ткнул меня коротким ножом, зажатым в левой руке. Я отшатнулся, перехватывая топорик двумя руками, и лезвие ножа распороло рубаху, чудом не задев кожу. Грохнуло снова, и мой противник рухнул на землю. – Дальше вы сами, – буркнул Шен где-то за моей спиной. Я обернулся и увидел, как на Целителя, высоко подняв посох, идет окровавленный сдисец. Закипел бой. Я сражался, мучительно понимая, что нас мало, слишком мало для того, чтобы одержать победу над дюжиной бывших военных, богатых, сытых, еще не растерявших боевых навыков. Редкие выстрелы единственного арбалетчика неожиданно прекратились. Краем глаза я заметил его лежащим на земле с раскроенной грудной клеткой. Численный перевес, тем не менее, оставался на стороне наших врагов, и нам приходилось туго. Сухо щелкнула тетива – и мой противник, захлебнувшись кровью, свалился мне под ноги. – Лук, в сторону! – услышал я жесткий голос Керэ, о котором успел забыть в пылу сражения. Стражник резво отскочил и сражавшийся с ним высокий, как жердь, веснушчатый парень, рухнул на землю. На его рубахе расцветало кровавое пятно. Я обернулся. У перевернутого фургона, тяжело опираясь на него, стоял Керэ. В руках он держал оброненный одним из мародеров арбалет. Высокородному потребовалось несколько минок, чтобы избавить землю от тех, кого не успели достать мечи Га-Нора и милорда Рандо. На краю поляны послышался истошный крик сдисца, который стих через несколько ун. Я медленно обвел взглядом поле недолгого боя и снова посмотрел на Керэ. Эльф стоял, направив арбалет мне в грудь, и смотрел на меня ледяными зелеными глазами. Несколько минок мы буравили друг друга взглядом, а потом Высокородный опустил руку, разжал пальцы и арбалет с тихим стуком упал на траву у его ног. Мы шли по горам, и ветер швырял в лицо крупицы снега, острые, как лезвия. От них не спасали ни плащи, ни теплые перчатки. Каменные уступы, по которым приходилось карабкаться, царапали пальцы. Мы шли вперед, все ускоряя темп, пока с гор совсем не исчезла редкая растительность и впереди не появились величественные пики, пронзающие молочно-белые облака. Ветер здесь был так силен, что сбивал с ног. До этой тропки, затерявшейся среди гор, дошли только я и Керэ. Я тянул Высокородного за собой, крепко держа за локоть. Вскоре мы вышли к пропасти, на отвесной стене которой были выдолблены выемки для ног и рук. Высота была приличная, но это был единственный путь через горы. Мы начали спускаться. Медленно, думая над каждым шагом. Ветер был плохим союзником, ноги скользили, исцарапанные пальцы болели и дрожали. Мы одолели примерно половину пути, когда Керэ сорвался. Я протянул руку, но не успел поймать его. Он падал, казалось, целую вечность, как будто время остановилось, и только ветер свистел в ушах. Из-за ветра я не смог расслышать, что кричит мне Высокородный. А потом я проснулся. Ближе к вечеру мы остановились в яблоневой роще. Ветви деревьев склонялись к земле под тяжестью плодов, а в воздухе висел запах меда, такой терпкий и сладкий, что тяжело было дышать. Теплый осенний вечер мы провели у костра, запекая на ужин мягкие яблоки. После ужина Керэ позвал меня за собой. Я кивнул Га-Нору, прося не следовать за нами, и пошел за эльфом. Высокородный стоял у огромной яблони, дающей широкую тень, и неотрывно смотрел в какую-то одному ему видимую точку между деревьями. – Это – последняя граница, – негромко проговорил эльф. – Граница чего? – не понял я. – Там, – Керэ указал куда-то вперед, – проходит граница с Сандоном. Лесной край не относится к владениям Высокородных, но напрямую граничит с ними. Это последнее место на нашем пути, откуда я еще могу вернуться домой. Дальше Альсгара. Он сорвал красное медовое яблоко, протер рукавом рубахи и протянул мне. Я взял яблоко из его рук, но есть не стал. – Почему ты меня не убил? – негромко спросил я. Высокородный непонимающе уставился на меня. – Когда у тебя был арбалет, ты мог убить меня. Да и нас всех. – У вас есть Целитель, – напомнил эльф. – У меня не было шансов. – А как же идея подороже продать свою жизнь? – хмыкнул я. – Я уже наторговался своей жизнью, – не улыбнулся Керэ. – Больше не хочу. Он сорвал второе яблоко, повертел в пальцах и, прислонившись спиной к стволу, заговорил. – За несколько дней до первого снега деревья здесь сбрасывают все свои яблоки, как вторую кожу. И вся трава оказывается усыпанной этими яблоками. Я бегал сюда, когда был ребенком. Мы набирали полные карманы яблок, а то, что не помещалось в карманах, несли в подоле… Он замолчал и впился в яблоко зубами. Я последовал его примеру. Керэ доел первым, отбросил огрызок в сторону эльфийской границы и прислонился затылком к теплой коре. – Тогда, в детстве, это место казалось мне чем-то запретным. Сказочным и чужим, – невесело проговорил он. – Я был тогда проницательнее, чем сейчас. – Уходи на рассвете, – бросил я. Высокородный повернулся ко мне, даже не пытаясь скрыть удивление. – Я дежурю последним. Не буду тебя останавливать. – И не метнешь топор мне в спину? – оскалился эльф. – Не поворачивайся ко мне спиной, – пожал я плечами. Керэ кивнул, шагнул ко мне, вложил что-то мне в ладонь и заставил сжать пальцы. – Это эльфийский амулет. С ним ты сможешь войти в Сандон. Только ты один. Не задавай вопросов, чтобы я не передумал. Он развернулся и направился к лагерю. Керэ ушел на рассвете. Я сидел на земле перед костром и смотрел, как огонь стремительно пожирает тонкие веточки. Высокородный забрал только самое необходимое: одеяло и арбалет, который оставил себе после стычки с мародерами. Я до последнего ждал болта в спину, но Керэ даже не попрощался. Я надел его амулет на шею, дождался, пока шаги эльфа не стихнут вдали, и отправился будить товарищей. Вечером этого дня мы должны были выйти к Альсгаре. 12-19 февраля 2010