Наказание

Он предстаёт перед ней в ожидании приговора, но вместо жалости к себе и раздражения на неудачу — спокойствие. Что сделано, то сделано: был сговор, жестокость, коварство, обман и предательство. Всё то, за что положено отлучить от семьи и изгнать, предварительно со всем возможным ядом и злорадством посмеявшись. Самон отсчитывает про себя последние секунды пребывания под древним и могущественным именем клана Кусарибэ: наследница лишит его силы и пинком отправит прочь, и Самон не сказал бы, что она поступит несправедливо. Прищур малиновых глаз обещает ему ещё кое-что— неплохую такую затрещину. Хакадзе всё-таки в первую очередь — не голос Древа, а разозлённая женщина. Вместо того, чтобы ударить его или хотя бы дёрнуть за волосы, как в детские их годы делала, когда была недовольна старшим братом, покрытая тёмным загаром, загрубевшая, в мозолях, — так близко, что Самон, конечно же, видит отпечатки узилища-острова — когда-то бывшая мягкой и ухоженной рука Хакадзе стирает кровь с его брови. Гладит. — Ступай и приведи себя в порядок. Нет худшего наказания для совести, чем доброта в ответ на зло. Самон сглатывает непроизнесённые слова и подчиняется.