У края

             Шепард пришла в себя, чувствуя, что лежит на холодной земле. Приоткрыв глаза, она тут же увидела тёмное небо со слабыми проблесками звёзд. Элеонора медленно поднялась на ноги и начала оглядываться, судорожно пытаясь вспомнить, что с ней происходило до того, как она очнулась здесь.       Воспоминания нагрянули резко, заставив Шепард схватиться за голову от боли, прошившей виски. Лондон. Последний отчаянный марш-бросок к лучу, ведущему на Цитадель. Первый взрыв и потрепанные Кайден и Гаррус, висящие друг на друге. Второй взрыв и отчаянный рывок всё к тому же лучу через боль во всём теле. Путь к сердцу Цитадели через заваленные окровавленными телами коридоры. Попытки остановить Призрака и его самоубийство. Последний разговор с Андерсоном и его смерть. Судорожное, через боль, движение к пульту. Уничтожение Жнецов и… темнота. Вспомнить, где она находится, у Шепард почему-то не выходило, хоть и обстановка вокруг казалась знакомой.       — Элли? — неожиданно за спиной раздается знакомый голос, который девушка не слышала уже больше десяти лет.       Обернувшись, она встречается взглядом с мужчиной, почти как две капли воды похожим на неё, который смотрит на неё со странной смесью радости и печали во взгляде.       — Отец?! — и Шепард, не помня себя, бросается ему на шею.       Шепард-старший обнимает дочь в ответ, а она лишь вжимается в него изо всех сил, снова чувствуя себя маленькой девочкой. Некоторое время они стоят молча. Потом мужчина слегка отстраняет Элеонору от себя, придерживая за плечи, и, смотря ей в глаза всё тем же странным взглядом, произносит неожиданно грустным голосом:       — Ты снова слишком рано ко мне, лисёнок, — и с печальной улыбкой гладит дочь по голове.       — Ты про что, папа? — Шепард поднимает недоуменный взгляд на отца.       — Давай, вспоминай, Элли.       Голова Шепард снова взрывается от боли и она понимает, что уже была здесь. Три года назад, после уничтожения первой «Нормандии» и собственной гибели. И в воспоминаниях звучат слова отца, сказанные всё тем же грустным голосом: «Ты слишком рано, лисёнок». Но она возвращалась сюда и после, в снах с погибшим на Земле мальчиком.       Девушка подняла вопросительный взгляд на отца. Тот кивнул. Шепард, закрыв глаза, уткнувшись лицом в грудь отца и изо всех стараясь сдержать рвущиеся наружу эмоции.       — У тебя ещё есть шанс вернуться, — неожиданно раздается у неё за спиной женский голос, а на плечо ложится рука.       Шепард оборачивается и замирает с изумленно распахнутыми глазами, встретившись глазами с Эшли.       — Эш?       — Коммандер, — Уильямс улыбается в ответ.       — Вам ещё рано уходить, Шепард, — скороговоркой раздается с другой стороны ещё один знакомый голос и к девушке подходит Мордин.       — Твоё время не пришло, сиха, — и почти одновременно с этими словами рядом с Эшли возникает Тейн.       — Живи за всех нас, Шепард, — она стремительно оборачивается на новый голос — и вот уже на неё отеческим взглядом смотрит капитан Андерсон.       Шепард чувствует, что где-то внутри словно пропадает какой-то барьер и все сдерживаемые ранее эмоции смешиваются и безудержным потоком рвутся из груди. И, не выдержав этот поток, девушка оседает на землю, сжимаясь в комок от рвущего грудь плача. Так она не плакала с тех пор, как умер отец и, казалось, что больше она на это уже не способна. Она не плакала на Элизиуме, когда от рук батарианцев гибли её товарищи и мирные жители; не плакала после Вермайра, где пришлось оставить на верную гибель Эшли; не плакала и тогда, когда на её глазах Мордин, ставший к тому времени хорошим другом, пожертвовал собой ради кроганов; не плакала после смерти раненного церберовским псом Тейна и даже после Тессии. И вот всё, что она так долго сдерживала, наконец-то нашло выход.       И, словно ставя точку в этих размышлениях, на трясущиеся плечи ложится теплая мужская рука, а возле уха звучит ласковый голос:       — Тебе есть к кому возвращаться, лисёнок. Вот и возвращайся.       — Возвращайся, — звучат в унисон пять голосов. — А когда придёт твоё время — мы встретим тебя здесь.       Постепенно все, кроме Шепарда-старшего, исчезли, растворившись в тумане. Шепард подняла заплаканные глаза на отца.       — Мама по тебе скучает, — произнесла она охрипшим от плача голосом, поднимаясь. — Хоть она никогда и не говорила об этом, но я вижу, какая она становится при любом упоминании о тебе…       — Я знаю, лисёнок, — мужчина снова грустно улыбнулся. — Иди. Я буду вас ждать, — он поднялся и, не оглядываясь, двинулся в туман. — Я тобой горжусь, Элли, — мужчина развернулся на полпути, серьёзно посмотрел на дочь. — И проживи жизнь так, как подобает Шепарду, — произнес он вдруг с озорной улыбкой.        — Есть, сэр! — Шепард улыбнулась и, встав на вытяжку, шутливо отдала честь.        Шепард-старший козырнул ей в ответ и улыбнулся в последний раз, после чего растворился в тумане.       А Шепард стала медленно погружаться в темноту…

***

      Очнулась Шепард нескоро. Всё тело жутко болело, ещё не вернулся полностью слух, не хватало сил даже открыть глаза. Рядом слышались тихие мужские голоса, один из которых казался очень знакомым. Разговор быстро закончился, после чего Шепард чувствует, что возле неё кто-то сел и сжав её руку в своей, прижал её к губам. Она всё-таки находит в себе силы поднять веки и встречается взглядом с родными карими глазами, в которых через край плещет удивление в перемешку с облегчением и дикой радостью. Кайден судорожно прижимает её к себе.       «Спасибо, папа», — Шепард с улыбкой утыкается носом в шею любимого. — «Я тебя не подведу».