Волшебник и магия

–Насколько мне известно, Оскар фон Ройенталь прекрасно справляется со своими обязанностями. Не далее как сегодня утром мне доложили о том, как благодаря разумным действиям его подчиненных была предотвращена попытка устроить массовые беспорядки в Хайнессенополисе, – Лоэнграмм так внимательно смотрит на Оберштайна, что становится ясно, на что он намекает. Даже Вэньли, который в этом котле варится не так уж давно, все прекрасно понимает. – Любые слухи о том, что генерал-губернатор якобы планирует мятеж, играют на руку врагам государства. А вы считаете, что они могут быть правдивыми? –Я этого не говорил, Ваше Величество, – военный министр холоден настолько, что его можно использовать в качестве кондиционера. Ян чувствует себя затертым между двумя айсбергами. Отчасти лишним – хотя именно он и является причиной этого разговора. – Разумеется, внутренняя безопасность уже занимается определением источника этих слухов, но у нас должен быть план действий на случай... –План действий на случай внезапной атаки гигантских бабочек тоже будете составлять? – чувство юмора императору не изменяет. Но его глаза тут же опасно сужаются. – Я хорошо помню, что внутренняя безопасность устроила в прошлый раз, вытащив грязное белье Ройенталя на всеобщее обозрение. Вы, кстати, не в курсе, что именно произошло с его арестованной любовницей? А я заинтересовался. –Этот вопрос я не брал под личный контроль, – самообладание этого человека ничто поколебать не может. С того момента, как кайзер резко отказал Оберштайну, предложившему обсудить все без свидетелей, последний слабо отличается от компьютера с речевым синтезатором. А вот Яна определенно тянет выйти. Тайна перед его глазами разворачивается не слишком аппетитная, особенно для человека, не привыкшего к некоторым вывертам монархии. – Срок ее ссылки изначально оговорен не был, вы не распоряжались насчет этого отдельно, как и насчет ребенка. –В любом случае, их местонахождение на данный момент неизвестно. Я сомневаюсь, что к исчезновению причастен сам Ройенталь. Мне очень не нравится складывающаяся из этого картинка, Оберштайн. Больше всего это напоминает организованное наступление на конкретного человека. И я поручаю вам выяснить, кто этим занимается. Вам обоим. Поскольку адмирал Ян первым обратил мое внимание на происходящее, он наверняка поможет и вам заметить то, на что вы не обращали внимания. Выражение лица министра неуловимо меняется. Едва заметно. Вэньли не знает, чему соответствует это выражение в личном физиогномическом словаре Пауля фон Оберштайна, он думает сейчас не о том человеке, с которым придется работать, – в голове крутятся обрывки разговора, предшествовавшего его приходу. Кайзер отчаянно сдерживал себя в процессе – теперь он срывается на военного министра? Холодно, едко, почти хладнокровно, ничего не скрывая от Яна, наоборот – словно бы рисуется. Мол, посмотрите, какому чудовищу вы обязаны жизнью. Вэньли, впрочем, чувствует только это намерение. Отвращения Райнхард у него не вызывает – в отличие от того, что этому человеку приходилось делать. Судьба к нему в принципе была неласкова. И то, что по крайней мере звучит привлекательно – дружба, власть, победы, даже близкие отношения с женщиной, – оставляло на его душе глубокие раны. Последняя – совсем свежая. Ян не считает себя докой в делах любовных. Ровно настолько, чтобы обойти один маленький эпизод в том письме, которое он написал кайзеру, и сделать вид, что не знает причины, по которой Хильдегарде фон Мариендорф который день нет на службе. Некрасиво подсматривать в замочные скважины. Все, чем он может помочь сейчас – указать Лоэнграмму направление для лавины его эмоций и надеяться, что оно подходящее. Вполне возможно, именно на этой стороне невинных нет. Конечно, он может ошибаться, но с каждой секундой ему все сильнее кажется, что военный министр нервничает. Интересно, почему. С Ройенталем тот на ножах, но не до такой же степени, чтобы интриговать против него настолько топорно. Вряд ли Оберштайну срочно требуется гражданская война. Или умение этого человека держать себя в руках – чисто внешнее? Все может быть проще, и тогда министру всего лишь не нравится быть объектом неудовольствия кайзера. Или дело в нем, в Яне Вэньли, это намного вероятнее... что, если именно Оберштайн в прошлом году был инициатором или даже создателем повода для полной аннексии территории Союза? Ян не интересовался этим вопросом так уж пристально, прошлое есть прошлое, но кое-что в его руки попадало. Он знает, что приказа о его аресте кайзер не отдавал. И понимает, что это никогда не было от начала до конца личной инициативой Ренненкампфа. Не могло быть. Или Ян Вэньли фатально не умеет разбираться в людях. –Свободны, – Лоэнграмм взглядом указывает на дверь. – Держите меня в курсе дела. Выйдя из кабинета, Ян вынужден догонять Оберштайна. Министр выше ростом и словно не думает о том, что за его эффектно развевающимся серым плащом кто-то следует. Притормаживает он только после громкой и не совсем корректной просьбы советника по делам Новых Земель. –Нам следует действовать сообща, – Вэньли немного не хватает дыхания. Он преодолевает разделявшие их пару метров и останавливается возле плеча Оберштайна. – Кайзер хочет... Холодный взгляд кибернетических глаз кажется совсем ледяным, и в нем можно кое-что прочесть. Все ту же ревность, все то же «да что вы понимаете?». Но у Яна есть ответ, а еще он видит в Райнхарде не только правителя, гения, полководца – но и человека. –Не обязательно рассказывать ему все в деталях, – негромко говорит Вэньли. Их не слушают, он уверен. – Особенно то, что не имеет отношения к делу. –Как будто вы понимаете, что имеет отношение к делу, – министр скорее шипит, чем шепчет. – Шантажист... Пользуетесь тем, что кайзеру пока интересно с вами играть... идите домой, Ян, с этим делом я прекрасно разберусь без некомпетентных помощников. –Ошибаетесь, – кажется, он вывел из себя военного министра. Занятное достижение. – Понимаю. Просто не хочу рисковать здоровьем кайзера. Шантаж? Что за глупая мысль. Вэньли не оскорблен, но удивлен. И ему любопытно, в чем дело. –Чего вы добиваетесь, Ян? – совсем тихий вопрос. –Для начала – поговорим в спокойной обстановке. Раунд за ним. Сейчас они, разумеется, окажутся на территории Оберштайна, но пока счет один-ноль, и этим преимуществом надо воспользоваться. Надо успеть понять, чего именно боится военный министр, прошлого – или все-таки настоящего. Неприятно пользоваться страхом в качестве отмычки, но особого выбора нет. Или балансировать на недомолвках над пропастью, или сказать часть правды и напугать иначе. Вэньли выбирает последнее – в конце концов, доказательств у него нет, только подозрения. И не факт, что все они верны. Но что Ян точно знает – так это то, куда занесет всю страну, если не свернуть вовремя. Если не спасти одного человека, от жизни которого зависит слишком многое. Нужно лишь правильно подобрать слова, чтобы объяснить это Оберштайну. Дверь захлопывается за спиной. На спокойную обстановку в действительности не тянет, скорее на ловушку, но формально условия соблюдены. А еще здесь можно сесть, жаль только – нет чая. Министр молчит, возможно – жалеет, что сказал слишком много. В принципе, Яна это устраивает. –Вы спрашивали, чего я хочу добиться, – осторожно начинает он. – Мне кажется, отчасти – того же, что и вы, с небольшими расхождениями. Я не считаю, что Ройенталь представляет собой угрозу, у него уже была удобная возможность захватить власть, и он ею не воспользовался. Он ценит жизнь кайзера так же высоко, как вы или я. –О какой возможности вы говорите? – вежливое недоумение. Вэньли вначале намекает, затем более подробно рассказывает о том, что по идее должны были знать все три флот-адмирала. Оказалось, не все. Интересно, кто и зачем решил развести секретность? Сам Лоэнграмм? Нет, все-таки имперцев он полностью никогда не поймет. В логике магии разбираться и то проще, чем в их представлениях о жизни. Кстати, жаль, что этому человеку нельзя просто рассказать о магии. Райнхард с трудом принял уже то, что о его необычных способностях знает Юлиан. И это не единственная причина. А было бы забавно посмотреть, как Оберштайн вписывает в свое видение мироздания новые неопровержимые факты. Хотя на полном серьезе Ян этого никому бы не пожелал. –Я не поручусь, что кайзер переживет еще один такой приступ, – часть правды, как он и планировал сказать. Говорить все же больнее, чем думать. – И, если начнется новая война, то Лоэнграмм, скорее всего, не вернётся с нее. Вы можете сказать мне, кому сейчас нужна его смерть? Уж точно не мне и не вам. Не знаю, у кого из нас больше шансов выжить в том хаосе, который после этого начнется. Пусть этот человек считает его говорящим трофеем, игрушкой кайзера, чем угодно. Главное, чтобы прислушался. Вэньли уже на сто процентов уверен, что говорит именно с тем, кто может нажать на тормоз.