To Love Again

Поцеловав в макушку Джоанн, одетую в яркий розовый комбинезон, Стефани помахала рукой вслед забравшим её на прогулку родителям. Эмили неторопливо шла позади в компании телохранителя. «Свита», приставленная к юной леди для простого похода в парк, вызывала смех и привлекала ненужное внимание, но обеспокоенной недавними событиями Стеф эта мера никак не казалась забавной. Даже сейчас, провожая взглядом скрывшуюся за воротами компанию, она напряжённо нахмурила брови и тяжело вздохнула. — Всё хорошо, — рука Кристиана приземлилась на её плечо. Их глаза встречаются прежде, чем всё ещё обеспокоенная Гага не закрывает дверь, неторопливо плетясь в сторону гостиной. — Я устала, — выдыхает она, ставя босые ноги на подножку и поднимая глаза на Кристиана, усевшегося в кресло напротив. — Мама, Эмили… Мне кажется, одна я в состоянии осознать серьезность произошедшего. А ещё, Джоанн стала такой неусидчивой. Я до сих пор чувствую себя виноватой во всей этой истории с бассейном. — Она теребит краешек подола платья. Карино делает глубокий вдох, прежде чем снова заговорить. — Я помогу тебе с ней во время концерта. Да и вообще… — Что, вообще? — Я мог бы остаться, если бы ты позволила. Гага поднимает глаза, снова испепеляя его взглядом и заставляя нервно сглотнуть. Он выглядит растерянным и, кажется, сожалеющим. Взгляд Стеф спускается к его, сложенным плотным замком, рукам. Она хочет дотронуться до него, почувствовать его тепло. Его пульс. Он совсем рядом и он всё ещё её муж. Только теперь, сидя в метре от него, она чувствует дистанцию. Стену гордости, которая не позволяет ей подойти и снова поцеловать его, совсем как несколько минут назад. — Позволить остаться? Ты мой муж! Мы дали жизнь нашему ребёнку, Кристиан. Ты можешь бесконечно считать, что я тебя не люблю, но… — Её голос приобретает плаксивый оттенок, и она отворачивается к окну, пытаясь избежать слёз. — Стеф… — Его голос становится «ближе» и она, всё ещё глядя в окно, чувствует прикосновения его рук к своим ногам. Он целует подушечки её пальцев, затем щиколотку и лодыжку, в то время, как его рука поднимается к внутренней поверхности её бедра. Она оборачивается и смотрит на него, желая что-то сказать, но вместо этого, лишь глубоко вздыхает и невольно приоткрывает ноги, дав понять, что он всё делает правильно. — Щекотно, — выдыхает она, обнажив зубы в игривой полуулыбке. Он улыбается в ответ, скользя ладонями по гладкой коже её бёдер, заставляя Стеф, в конечном итоге, перевернуться на живот. Его пальцы продолжают неторопливый путь вверх по её бёдрам, задирая вверх платье и добираясь до её круглых ягодиц. Невидимость происходящего за спиной возбуждает. Прикосновения сменяются невесомыми поцелуями. Последний раз они были близки около двух недель назад, но каждое прикосновение его настойчивых рук заставляет её тело изнывать от желания, зажигаться, как спичка от ощущения его поцелуев и дыхания, собственных мурашек, плавно поднимающихся вереницей удовольствия от ступней к бедрам, спине, затылку. Его рука нежно скользит между её ягодиц, отодвигая тонкую полоску трусиков. Она расслаблена и податлива. Настолько, что долгожданное скольжение его пальцев вдоль клитора заставляет её вздрогнуть от нетерпения. Она почти не дышит, внимая каждому томительному прикосновению и, наконец, со стоном выдыхает, когда его пальцы легко скользят внутрь. Она оборачивается, словив от Кристиана довольную улыбку в ответ на свой тихий вздох. Крепко зажатая в его руках Стеф в силах, разве что, извиваться под его ласками и нетерпеливо подаваться навстречу, когда он вдруг неожиданно прерывается, чтобы расстегнуть её платье и, заставив её сесть на колени, стянуть его через голову. Она вновь опускается на диван, ложась на спину — теперь он может видеть её глаза и губы, приоткрытые в стоне удовольствия, пока он, попутно целуя её соски, снова скользит руками вниз. Его пальцы с новой силой пронзают её плоть, заставляя её разгоряченное тело ныть, почти болеть от нетерпения. — О, чёрт возьми…! — громко выдыхает Гага и закрывает глаза, почувствовав его руки, крепко обхватившие её бёдра и язык, скользнувший меж её половых губ. После недолгих ласк он вновь поднимается к её лицу, и, касаясь грубой щетиной её щёк, крепко целует в губы. Её руки нежно скользят по его плечам, в конечном итоге спустившись вниз. Он так близко, что Стеф может слышать его сердцебиение, чувствовать его каждым сантиметром кожи. Их пальцы сплетаются. В внезапном порыве нежности, она хочет сказать, как сильно его любит. Как скучает и грустит, каждый день, замечая в подросшей дочери его черты. Она отрывается от его губ, уже было приоткрыв рот и замерев на полуслове, когда он с улыбкой спрашивает: — Что? — Я… — Остатки гордости и обиды вновь протестуют. — Я так сильно хочу тебя, — шёпотом выдыхает Стеф, так и не решившись озвучить то, что заставило её сердце нервно колотиться от волнения. — Я вижу, — смеётся он, сжав рукой её грудь и игриво укусив её за сосок. — О, боже мой, ты такой грубый! — хихикнула она, покрываясь мурашками от соприкосновения с его колючей щетиной. — Ты уже жалуешься? — он вновь ласкает её, скользнув пальцами меж её ног и убедившись, что она всё ещё мокрая. — Ты же знаешь, мне это нравится, — с её губ срывается прерывистый шёпот, а бёдра, сведённые сладостным томлением непроизвольно двигаются к его рукам. Он снова прерывается, на этот раз — чтобы расстегнуть брюки и, устраивается между её ног, резко и решительно войдя в неё. — Боже мой, — нахмурив брови, Гага напряжённо вдыхает. Ей нравится. Его ритмичные, стремительно ускоряющиеся проникновения моментально заставляют её дыханье сбиться. Нарастающее тепло внизу живота плавно растекается по всему телу, окрашивая её щёки лёгким румянцем. Его тяжелое дыханье, голос, запах, ощущение его внутри заставляют не помнящую себя от наслаждения Стеф выкинуть из головы всё то, что не давало ей покоя последние пару часов. Или, пару лет. Не останавливаясь, Кристиан наклоняется к её лицу и ловит её губы в дрожащем мокром поцелуе. Ей почти больно. Толчки его члена — грубые и глубокие вызывают в её бёдрах долгожданную дрожь. Он пытается быть осторожнее, со всей силы ударяясь лобковой костью в её больное бедро, но её восхитительное тело и приторно-сладкий голос, умоляющий его не останавливаться, заставляют его инстинкты взять верх. Крепко вцепившись в его плечи, она сбивчиво хнычет себе под нос одну и ту же фразу, слова которой едва ли можно разобрать в потоке её нескончаемых стонов и звуков ударов их мокрых от пота тел друг о друга. Пальцы ног немеют. Судорога наслаждения заставляет её тело в последний раз напрячься, прежде чем со стоном опуститься на ослабших локтях вниз. Она всё ещё чувствует его тяжёлые фрикции и обжигающее дыханье на своей шее. Резко сжав в руках её ягодицы, он делает последний жесткий толчок и, крепко вдавливая её в диван, кончает. Сбитое дыханье. Металлический привкус во рту. Ещё несколько секунд близости, пока внезапно воцарившееся в комнате молчание не сменяется тяжелым вздохом поднявшейся с дивана Стеф. Собирая с пола помявшуюся одежду, она бережно развешивает её на стуле. Бесполезное занятие — не более, чем спасение от неловких взглядов в пол; разговоров и неудобных вопросов, с которыми их оставила наедине ушедшая страсть. Она знает, что он наблюдает за ней: думает о чем-то своём или пытается заново к ней привыкнуть, вновь изучить её тело, пока она неторопливо одевает бельё. Он выглядит озадаченным. Впрочем, он всегда серьёзный, и вряд ли ей когда-нибудь удастся узнать, о чём он думает. Её взгляд задумчиво пробегается по его рукам, груди и торсу. Похоже, он стал проводить в спортзале ещё больше времени. — Что? — спросил он, заметив её взгляд. — Ничего. — На лице Стеф промелькнула неуверенная улыбка. — Просто задумалась. — О чём? — он расслабленно откидывается на спинку дивана, провожая взглядом поднимающуюся на второй этаж супругу. Вместо ответа слышится щелчок двери ванной. «Надеюсь у них не истёк срок действия», — подумала Гага, торопливо запивая водой противозачаточные таблетки. Их отношения явно не были пригодными для появления ещё одного ребёнка. Она ненадолго задумалась, вспомнив неожиданную новость о скором появлении Джоанн. Казалось, малыш преумножит их любовь. Пожалуй, именно она — безграничная любовь к мужу и ещё не родившейся девочке, помогала ей с лёгкостью пережить непростую беременность и мучительные роды. — Ты… уходишь? — разочарованно спрашивает она, вернувшись в гостиную и застав полностью одетого Кристиана за поисками телефона. — Да, мне нужно… — Врёшь, — не дав ему договорить, отрезала Стеф. — Тебе никуда не нужно. Просто тебе удобнее иногда приезжать к дочери и заодно спать со мной. Конечно, ведь тебе не приходится жить с нами! Слушать её капризы или терпеть моё плохое настроение! — Она уже было открыла рот, чтобы сказать что-то ещё, пока он не перебивает её спокойным: — Так ты хочешь, чтобы я остался? Ей хочется кричать. Кричать на него за то, что сказав ей столько, казалось, искренних слов и подарив столько нежности, он смеет спрашивать, хочет ли она его возвращения. Смеет требовать от неё подтверждения, так ничего и не поняв. — Почему ты спрашиваешь? Ты — часть моей жизни! Чёрт, нет… Ты главный человек в моей жизни! Разумеется, после моей дочери… После нашей дочери, — выдыхает Стеф, чувствуя, что вновь становится слишком эмоциональной. Она смотрит в пол, боясь вновь столкнуться с ним взглядом и разрыдаться. Ей хочется закрыть глаза, заткнуть уши, провалиться сквозь землю — лишь бы прекратить это томительное молчание в ожидании его ответа. — Ты мне нужен, — наконец выдыхает Гага, с трудом сдерживая слёзы. Ключи от машины и телефон с характерным звуком приземляются на мраморный столик у двери. Он разжимает её нервно сжатые в кулак пальцы, берёт её за руку и всё ещё молчит. Гладит её по щеке, вытирая её слёзы, над которыми Стеф так и не удалось взять верх. Он всё ещё здесь. Она целует его ладонь. — Не уходи.