Правильный попаданец в Игру Престолов

      Моё новое пробуждение прошло заметно легче. Голова не болела, в глазах ничего не двоилось, а тело не испытывало сильного дискомфорта.       Подняв веки, я уставился на каменный потолок, о котором единственное что можно было сказать — он был КАМЕННЫМ. Именно так. Не гипсокартон, не дерево, не бетон. Камень.       Весь потолок, как и стены помещения, в котором я очнулся, были выложены, отлично вытесанными из камня, булыжниками, очень сильно приближенными по внешнему виду к кирпичам.       Приподнявшись на крайне мягкой кровати, в окружении кучи подушек, я осмотрелся более внимательно.       Моя комната была не такой уж и большой. Для средневекового замка. А вот для меня «прошлого» очень даже, достигая по площади размеров двушки, в которой жили мои родители.       На большом окне висели шторы цвета летней зелени, что пропускали редкие лучи света — ровно столько, чтобы в комнате создавался уютный полумрак.       На полу не было больших ковров, дело ограничилось только одной ярко-зеленой дорожкой, ведущей от кровати к деревянной двери.       На стенах свисали непонятные мне гобелены с различными изображениями: виноградная лоза на голубом фоне, золотая роза на зеленом поле, лиса на горностаевом мехе и охотник на зеленом поле. Но больше всего выделялся другой гобелен. Он находился в центре и был гораздо больше других — зеленая рука на белом фоне.       Все эти гербы ничего мне не дали, поэтому я продолжил осмотр, переведя внимание от камина, расположенного под одним из гобеленов, на свою кровать.       Как ни странно, не смотря на мой возраст, она была двуспальная, но почти всё свободное место занимали крупные подушки салатового цвета, что создавали довольно уютную берлогу, если так можно высказаться об огромной комнате, где проживал один мальчик десяти лет, в теле которого я оказался.       Кстати, об этом…       Вновь поднеся руки к лицу, я лишний раз убедился, что мне ничего не привиделось и всё, что происходит сейчас — реальность.       Потрогав голову, я понял, что с момента как я пребывал в не совсем адекватном состоянии, обо мне позаботились — голова была плотно перевязана, и кровь натекшая на лицо была смыта.       Осторожно придерживая бинты, я чуть размотал их и осмотрел. Это определенно не ткани современного времени — никаких ниток или белоснежности. Это был плотный, немного пожелтевший от времени лоскут. Я мог бы даже предположить, что его не раз использовали до меня, но поспешно гнал эти мысли прочь. Что-то мне подсказывало, правда мне не особо понравится.       Стараясь не потревожить рану, я аккуратно замотал голову, после чего приступил к дальнейшему осмотру.       Первым делом я осмотрел руки, которые далеко не были похожи на руки неженки, как я думал первое время (ну а что, если меня называли господином, а бывшее «я» этого тела, любило спать в кучи мягких подушек). Нет, вы не подумайте, они не были мускулистыми или ещё что (ага, в десять-то лет), просто мозоли на ладонях говорили о том, что не всё так просто было в жизни юноши. Так же я отметил светлые, даже немного платиновые, еле видные на коже, волосинки.       Значит, я из типичного брюнета, превратился в платинового блондина? Ну, не так уж и плохо. Непонятно только как, и почему, я оказался в теле этого мальчика, а не погиб в той луже, канув в небытие.       Дальнейшее обследование только подтвердило мои изначальные выводы — тело мальчика было лишено рыхлости, являясь довольно подтянутым.       Оттянув верёвку на штанах и стянув их с себя, я увидел тонкие, но вполне подвижные ноги. Вероятно, парень довольно неплохо бегал. Подняв взгляд чуть выше, я всё же убедился в своём поле и в том, что не был евреем. Хотя... я всё равно не знаю во сколько лет они совершают обрезание.       Все мои наблюдения только подтверждали то, что с ребёнком определенно занимались, знать бы только кто…       — Хм, а почему бы не вспомнить? — озарила меня интересная мысль, когда я натянул штаны назад. Всё же после удара головой, в моём сознании мелькали обрывки не только прошлой жизни, но и этой.       Подняв руку на уровень глаз, я сконцентрировался, глядя на сухие мозоли, покрывающие мою ладонь.       В голове тут же появились нужные обрывки.       …рука без труда ухватывается за очередной уступ, и я поднимаюсь выше, ища взглядом очередной зазор между камнями над моей головы. Найдя такой, я задираю голову, рассматривая край стены, из-за которого выглядывает человек в кольчуге, что держал веревку обвивающую мой пояс — страховку…       …— Натягивай, сильнее! — сложив руки на груди, приговаривал всё тот же мужчина, глядя на то как я, вцепившись двумя руками в широкую веревку, оттягиваю её дальше.       Веревка оказалась тетивой от большого, и явно древнего, арбалета, который я помимо прочего, удерживал ногой, поставленной в стальное «стремя» на конце агрегата.       — Это сложно! — возмутился «я», едва доведя тетиву до середины и отпустив — на большее моих сил попросту не хватило.       — Ничего страшного. Ты уже добрался до середины, значит и до конца рано или поздно дойдешь, — ухмыльнулся мужчина, подбирая с земли эту махину.       — Но зачем?! Есть же и нормальные арбалеты?!       — А что ты будешь делать, если спусковой механизм выйдет из строя? Или ещё хуже, под рукой у тебя ничего кроме них не окажется? — установив болт и без труда взведя упомянутый ранее арбалет, мужчина вскинул его на уровень плеча и выстрелил, угодив ровно в центр мишени. — Ты в идеале должен знать строение арбалета и быть готовым собрать его хоть из говна, если выбрал именно его, а не более простой лук, или меч. Нельзя использовать полумер, так же как и учиться не до конца…       — Гарт? — выдернул меня из воспоминаний знакомый голос. — Ты в порядке?       — Прошу прощения, задумался, — вырвалось у меня непроизвольно. Я тут же отметил, что мой слух цепляло звучание языка на котором мы общались, хотя понимал я всё отлично. Вероятно, выверт моего разума, после слияния с воспоминаниями этого тела.       — Как ты себя чувствуешь? — спросил меня ещё молодой мужчина, лет двадцати пяти. Он так же как и я был блондином, но волосы отдавали более темными оттенками. За его спиной показался еще один человек, облаченный в робу.       — Хорошо, — ответил я, не испытывая каких-либо неудобств.       — Тем не менее, пусть мейстер Хайп осмотрит тебя, — мой брат, а воспоминания подсказывали, что это был именно он, почти не выражал никаких эмоций, словно на самом деле ему не так уж и интересно было моё состояние.       — Позвольте, милорд, — подошел ко мне обладатель робы, названный «мейстером Хайпом».       Улыбнувшись, мужчина сел на одну из моих подушек, отчего я против воли нахмурился, и мейстер поспешно убрал её, устроившись на кровати.       — Простите, милорд.       «Что это было?» — задался я вопросом, пока местный врач медленно разворачивал ткань на моей голове.       Почему я так отреагировал, ведь обычно я никогда не был против небольшого панибратства со стороны старших.       Рефлексы этого тела? Нет. Вернее, не только они. Мне не понравилось то, что он так нагло зашел на «мою» территорию.       Интересно. Получается, от предыдущего "себя" я получил не только тело, но и некоторые черты характера, ведь раньше я бы просто проигнорировал подобное.       — Хм, всё и в самом деле в порядке, только я не советовал бы снимать повязку в ближайшие три дня, и это же время, как можно больше лежать в кровати, — позвякивая длинной цепью украшенной золотыми и серебряными звеньями, мужчина поклонился и покинул помещение оставив меня с братом, чье имя я как не старался, так и не мог вспомнить.       — Я рад, что ты остался жив, — всё с таким же беспристрастным лицом сказал мой посетитель, раздвинув на окне шторы и уставившись куда-то вниз. — Подойди сюда.       Разрушив баррикаду из подушек, я выбрался наружу и, шлёпая босыми ногами, подошел к окну.       — Внизу. Смотри внимательно.       Из окна простирался воистину чудесный вид: с одной стороны просматривалась длинная река, с другой — зелёные луга, поражавшие наличествующей там зеленью. Внешние стены крепости так же могли удивить стороннего наблюдателя, поскольку были выложены из камней исключительно светлых оттенков. Вот только происходящее во внутреннем дворе крепости было вовсе не так чудесно, как пейзажи за её стенами.       — Ах! — едва услышал я первый вскрик человека, удерживаемого в деревянных колодках. Его спина была обнажена, а сам он связан так, что не имел даже малейшего шанса на побег.       Над ним возвышался человек в котором я без труда узнал отца этого тела. Он держал в руках кнут с тремя веревками на концах, что оставляли на спине несчастного кровавые борозды.       Свист.       Редкие капли крови в свете солнца были заметны даже отсюда. Человек от боли приподнял голову и я без труда рассмотрел его рыжую макушку.       — Это?.. - мелькнуло у меня узнавание.       — Ранли. Он не досмотрел за тобой, и выдал тебе не обученную лошадь, отчего ты пострадал во время прогулки. - всё так же равнодушно, отметил молодой мужчина.       Свист.       Кровь на земле стала гораздо заметнее.       Всё мое естество взбунтовалось против подобного, поэтому я сорвался с места, намереваясь прекратить это.       — Я пошел!       Как только я рванул в сторону двери, то ощутил знакомое чувство — меня снова удерживали за плечо, хорошо знакомой по воспоминаниям, рукой.       Свист.       Я вновь вздрогнул, и перевёл взгляд на место экзекуции.       Если присмотреться, то среди ран и крови стало вполне реально рассмотреть кусочки отодранной плоти.       — Ты ни чем не сможешь ему помочь. Тем более, это заслуженное наказание, — спокойно пояснил "мой" старший брат, словно разговаривал о погоде, а не о том, что человека сейчас наказывали, превращая его спину в крошево.       — Но нельзя же так просто избивать человека! — возмутился я.       — Почему? — впервые на его лице проявилась хоть какая-то эмоция — удивление.       Свист.       В одном месте обнажилась кость, а парень уже охрип от криков.       — Это бесчеловечно! — я попытался успокоиться, волнуясь о том, что это могло быть не совсем естественное поведение для бывшего обладателя этого тела.       — А подвергать твою жизнь опасности было человечно? Не смотря на то, что у него есть мы, самым дорогим подарком нашей матери для него стал именно ты, — рассказывая это, мужчина подошел к противоположной стене с гобеленами и медленно провел рукой по центральному из них — по тому, на котором была изображена зеленая длань на белом фоне. — Ведь ты так похож… — сказав эту фразу, брат резко осекся. — Смотри. Смотри внимательно. Ты должен понять, что ТВОЯ жизнь — бесценна, и отец будет защищать тебя до конца, а когда его не станет, это будем делать мы, если же не останется никого из нас — это должен будешь делать ты сам. — Вернувшись назад, он схватил меня за подбородок и повернул в сторону окна так, чтобы я не мог оторвать взгляд от экзекуции.       Я до крови закусив губу, с тяжелым взглядом смотрел на то, как мой отец сворачивает орудие наказания и покидает двор, оставляя за собой не подающего признаков жизни человека.       — Он всего лишь конюх, а ты Флорент. Гарт Флорент. — почему-то сделав ударение на моем имени, мужчина покинул меня.       Куда я попал?