Серое небо

      Этот мир умирал, и люди умирали вместе с ним.       Крис лежит на узкой твёрдой кровати и пустым взглядом смотрит в грязно-серый потолок, перебирая в уме эту простую истину, периодически переставляя в словах буквы и слоги, будто размышляя, как бы сложить фразу поудачнее. Смысл в итоге меняться совсем не хотел, и мальчик остановился на первом варианте, повторяя его снова и снова.       Это достаточно странные мысли для семилетнего мальчика, но, пережив Последнюю войну, Крис ребёнком уже не являлся. Как и все выжившие. Впрочем, разумно ли называть эти едва ли две тысячи человек выжившими? Вряд ли.       Мать Криса умерла две недели назад от агрессивной мутации, методично добивающей человеческий род. Он помнит, как её тело сжигали в блоке крематория, а потом вкапывали в твёрдый грунт пола в блоке кладбища. Он не запомнил точного места, и вряд ли смог бы его найти - слишком много трупов было за последнее время. Осознание того, что он остался совсем один, пришло через полчаса, когда Крис уже был на рабочей смене. Он помнит то чувство пустоты внутри, так и не прошедшее до конца, слёз не было.       Послышался настойчивый писк, издаваемый экраном расписания на стене маленькой комнаты, и мальчик вздрагивает, возвращаясь в реальность. Семь утра - первая смена. Людей теперь осталось так мало, что детей уже ставят следить за показаниями сенсоров различных систем колонии и учат простым кодам. За хорошую работу им дают на четверть кубика пайка больше, поэтому Крис старается вовремя замечать ошибки. И его немного угнетает то, что в последнее время их стало больше.       Защитный комбинезон, имеющийся у всех жителей колонии, слишком холодный и шершавый, но если во время аварии он будет на теле, то работника успеют спасти. Крис соблюдает правила безопасности, и, не обращая внимания на неприятные ощущения, быстро надевает костюм, а затем выходит в коридор, переступив через чьё-то тело, дотрагиваясь до сигнальной панели на стене - медики придут и заберут его. Всё в порядке.       Пятнадцать часов - обед. Полкубика пайка в норме, плюс четверть за труд. Паёк слишком сухой и горький, но выбирать не приходится. Поверхности больше нет, поэтому пищу синтезируют в блоке обеспечения. Ему говорили, что в кубиках достаточно питательных элементов для человека, и они даже полезнее обычной еды. Крис понимает, что это не так, но больше есть нечего, а потому он аккуратно, до крошки, съедает свою порцию, запивая, наверное, уже в сотый раз переработанной водой, и выходит из блока столовой.       Пятнадцать тридцать - медицинское обследование. От смерти всё равно не спастись, но можно её хотя бы отсрочить. Сегодня его проверяет доктор Джей. У неё некрасивое лицо, слишком бледная кожа, потухшие глаза и редкие, седые волосы, хотя ей нет и сорока. Мальчик знает её, доктор когда-то обследовала его мать. Тот вечер, когда врач подтвердила диагноз матери, он тоже хорошо запомнил. И не винил её за полное безразличие, как делали многие. Наверное, ему было бы легче, если бы он возненавидел её, но Крису этого не нужно. Никто не виноват в появлении этой мутации, кроме учёных, создавших оружие, которое почти уничтожило их планету, но они уже погибли вместе со всеми. Также, как и отец мальчика, также, как и муж Джей - он видит тонкое почерневшее кольцо на шнурке, а додумать остальное не сложно. Наверное, Крису её даже жаль.       Осмотр заканчивается взятием анализов и сообщением о том, что результаты придут в двадцать часов. После этого рабочие идут на вторую смену. Правую руку слегка жжёт, но, оступившись на ровном месте, Крис списывает всё на усталость.       Девятнадцать часов - конец второй смены и ужин. Вечерний рацион состоит из половины кубика пайка и маленького кусочка синтезированного сахара - как и вся еда под землёй он почему-то горчит, но на фоне основной пищи кажется мальчику очень вкусным. Через полчаса начинается третья смена, но детей не ставят работать в ночь, поэтому Крис, не оглядываясь на товарищей, уходит в жилой блок. Тело давно уже убрали, но мальчик осторожно обходит кусок серого пола с краю - в голову почему-то влез просмотренный когда-то с отцом фильм ужасов. Впрочем, навязчивое воспоминание быстро вылетает из головы - жизнь людей сейчас гораздо страшнее.       Двадцать часов - экран расписания слегка жужжит, выводя электронную копию результата анализов, и мальчик отвлекается от чистки комбинезона, подбираясь ближе и вчитываясь в текст.       Крис сидит на кровати и плачет, видя положительную реакцию на агрессивную мутацию, руку жжёт, словно огнём, но он не обращает на это внимания.       Мальчику всего семь лет, и он отчаянно хочет жить.