Неравноценный обмен

Кхуши потянулась, не открывая глаз. Приятное чувство – лежать в кровати на шёлковых, сохраняющих прохладу, простынях. Тело блаженствовало под лёгким хлопковым одеялом, чуть шершавым, диссонирующим с нежностью простыни. Ему, обнажённому, было уютно. Обнажённому?! Кхуши подскочила в кровати, растеряв остатки сна. Одеяло слетело вниз, и она рефлекторно скрестила руки на груди, пряча свои формы от… От кого? В комнате было безмятежно тихо и темно. Царила ночь. Лунный свет купался в бассейне, отражая свои блики на окна комнаты. Лёгкий ветерок путался в листве пальмы, украшающей выход к бассейну, и беспрепятственно проникал в комнату через открытую дверь. Арнав не включил кондиционер? Кхуши только теперь почувствовала причину её спокойствия и бесстрашия перед ночной темнотой, увидев, что муж лежит рядом. Разметавшийся на кровати, не озаботившийся одеться после вечернего душа, на что намекало обёрнутое и небрежно заткнутое вокруг бёдер полотенце, он спал, и Кхуши без стеснения залюбовалась его телом. Лунные блики, причудливо пробравшись в комнату именно на его половину кровати, жили своей жизнью, то и дело заслоняемые ветвями любопытной пальмы, чьи пышные листья словно пытались заглянуть в комнату. Рельефные мышцы на закинутой за голову руке казались ещё более выпуклыми, чем обычно. Тёмная поросль на мерно вздымающейся груди серебрилась мягкими завитками, не скрывая плоские, совершенно мужские соски, которые совершенно неожиданно захотелось лизнуть. Взгляд Кхуши скользнул ниже, по твёрдому даже на вид прессу, и потерялся в тёмных, резких тенях дорожки, уходящей под полотенце. - О чём ты думаешь?! – шёпотом отчитала себя Кхуши севшим голосом, но взгляда не отвела. Он, как магнитом, притягивался обнажённым мужским телом и отзывался уже знакомой, женской тягой, концентрирующейся внизу живота. Зрение и обоняние обострились, и Кхуши могла рассмотреть даже мельчайшие капельки сонной испарины на лбу Арнава, распознать слабый аромат свежести геля для душа, смешавшийся с мужским терпким запахом. Ночь и сон Арнава рассеяли смущение, вызываемое испытываемыми чувствами, и Кхуши, протянув руку, осторожно коснулась тёплой кожи груди. И едва подавила порыв отдёрнуть руку, когда муж во сне накрыл её пальцы своей ладонью. Бросив осторожный взгляд на лицо Арнава, Кхуши убедилась, что он не проснулся, и попыталась аккуратно высвободить руку, но его пальцы только крепче сжались вокруг её, захлопнув капкан. Кхуши шумно выдохнула, и тут же испуганно затихла, не желая, чтобы Арнав застал её в таком двусмысленном положении. - Богиня, помоги, - отчаянно прошептала она, когда рука начала затекать. Чтобы ослабить напряжение в ней, пришлось придвинуться к мужу ближе. Начиная чувствовать себя крайне глупо, застыв в этой нелепой позе, Кхуши осторожно сдвинула ладонь в сторону. Арнав напрягся, и она снова замерла. Следующая попытка – спустить руку ниже – удалась, и Кхуши, воспрянув духом, медленно повела ладонью по груди, животу, надеясь, что Арнав ослабит, а то и уберёт свою ладонь с её, поскольку он совсем не препятствовал движению её ладошки. И только осознав, что коснулась пальцами полотенца, и двигаться в том же направлении просто недопустимо, Кхуши поняла, что очутилась в ещё большей западне. Проснись сейчас Арнав, и она сгорит от стыда, когда он поймёт, где именно расположена её ладонь. Арнав пошевелился, немного повернув бёдра в её сторону, и Кхуши замерла, ощущая, как сердце испуганно забилось пойманной птичкой, предчувствуя худший вариант. Вскинула взгляд к лицу мужа, и только чуть погодя облегчённо выдохнула – он всё также спал. А спустя несколько секунд его ладонь соскользнула с её руки, и она снова опустила взгляд на свою руку, собираясь тихонько её убрать и, взяв ужин – она, наконец, распознала, что её разбудил голод и лёгкий пряный аромат говорил о том, что еда всё ещё ждёт, пока её съедят. Но правильные мысли тут же покинули её голову, а ладонь, которой она касалась мужа, словно раскалилась от обдавшего её жара. Когда Арнав пошевелился, небрежно запахнутое полотенце распустилось, соскользнув с его тела, и теперь её ладонь едва не упиралась в мужское достоинство, которое она увидела впервые так близко. Крупный, налитый, горделиво поднятый, оно просто приковало к себе её взгляд. Будь Кхуши немного опытней и внимательнее, она бы поняла, что муж не спит. Его грудь вздымалась всё чаще, и такое вид органа говорил без слов о возбуждении мужчины. Но её сексуальный опыт ограничивался всего двумя ночами, и сейчас, вместо того, чтобы выполнить задуманное, она, ведомая женским любопытством, совершенно неожиданно для себя тихонько провела пальцами по всей длине члена. Гладкий, упругий, тёплый, он так и напрашивался на ласку. Кхуши мимолётно улыбнулась пришедшей в голову мысли. Она уже забыла о том, что Арнав недавно шевелился, захваченная новыми ощущениями, на что, должно быть, он и рассчитывал, затаив дыхание. Его сердце гулко билось в груди, заставляя ещё тщательнее контролировать свою неподвижность, чтобы не спугнуть любопытную нахалку, уже вовсю исследовавшую его достоинство, словно он железный и способен это выдержать долго! Пришлось крепко сжать зубы, чтобы сдержать стон, когда её ладошка нежно сомкнулась вокруг основания члена, и, чуть прищемив кожу, прошлась по всей его длине к головке, а затем обратно. Ч-чёрт! Несмотря на легкую боль, её действия были невероятно приятны, и он испытал разочарование, когда ладонь разжалась. Но Кхуши уже следовала дальше. Склонившись ещё ближе, словно желая рассмотреть во всех деталях его орган, она совершенно неожиданно подула на почти полностью обнажённую головку. Арнав едва не дёрнулся от неожиданности, а вот его достоинство не обладало собственным разумом, и, как раз-таки, дёрнулось от неожиданности. Кхуши тихо хихикнула, и Арнав возмущённо засопел, мысленно спрашивая у жены, что смешного она там нашла. Но его сопение тут же стихло, едва Кхуши, снова обхватив член у основания, невероятно чувственным движением сомкнула губы на его конце. Арнава словно окунули в жидкий огонь, моментально охвативший всё тело, настолько неожиданным было её прикосновение. Он сжал в кулаке одеяло, едва контролируя желание большего, и этот контроль принёс свои плоды. Кхуши чуть приподняла голову – он видел сквозь ресницы её очень отчётливо , задумчиво облизнула губы, приподняв брови домиком, словно распробовала его вкус, и снова склонилась над ним. …Второй рукой, чтобы не пошевелиться от пронзительных, скручивающих судорогой, ощущений, пришлось вцепиться в собственные волосы на затылке. Кхуши, явно играясь и не всерьёз, ласкала его. Лёгкие поцелуи головки сменялись совсем уж легчайшими по всей длине члена, влажный язычок словно дразнил, едва касаясь головки, обводя её медленными движениями, заставляя набухать всё больше и больше. Нельзя было сказать, что она доставляла ему удовольствие, скорее, напротив – мучила неудовлетворением, рваным ритмом ласк, вызывая жгучее желание взять руководство процессом в свои руки. Положить ладони на затылок, направляя жену, и, наконец, погрузиться в манящее, влажное тепло её очаровательного ротика. Он не собирался спешить с такими ласками, собираясь приучать её к тому, насколько разным может быть наслаждение, как и способы его получения, постепенно, но юная исследовательница, похоже, не собиралась ждать, игриво проверяя границы его терпения. - Деммит, - отчаянно прошептал Арнав, не выдержав, когда Кхуши, словно читая его мысли, и явно играясь, неглубоко впустила его член в свой рот, чтобы тут же снова вернуться к терзающим ласкам. Пожалуй, хватит с него для первого раза исследований. Иначе его выдержки хватит только на то, чтобы сгрести в охапку сексуальную мучительницу, и жадно овладеть ею, забирая именно те прикосновения, которых хочет его тело. Когда Кхуши, пальцем сняв выступившую из головки капельку, чуть помедлив, поднесла его ко рту и лизнула, смешно фыркнув, словно дегустируя вкус, Арнав едва не взвыл – настолько эротично выглядело это движение. И сдался. Кхуши не успела ничего понять, как он, подхватив под ягодицы, приподнял её, одновременно приподнимаясь сам, и, развернув, поставил её на четвереньки, встав на колени позади неё. Она только хотела обернуться, всё ещё не осознав, что её игры разбудили мужа, как он, подтолкнув её руки так, что они разъехались в стороны, ещё одним рывком оказался над ней. Руки, перекинув распущенные волосы Кхуши на одно плечо, тут же бесцеремонно сжали её грудь, и она взвизгнула, только сейчас прочувствовав, насколько возбуждена сама. От сосков, которые Арнав перекатывал между пальцами, по телу пробегали электрические импульсы, а жаркое дыхание, касающееся мочки уха, когда он заговорил, отзывалось тянущим и сосущим чувством внизу живота. - Лучший способ пробуждения мужа, Кхуши Кумари Гупта Сингх Райзада, - срывающимся голосом прошептал Арнав, и чуть подался вперёд, удачно располагая возбуждённый орган в ложбинке между ягодицами. Ещё раз толкнулся вперёд, когда жена попыталась опереться на локти, чтобы приподняться. – А-а-а, - насмешливо хмыкнул он, услышав возмущённое и смущённое одновременно шипение, когда её руки снова разъехались. – Твоя поза сейчас необыкновенно возбуждающа, моя дорогая. И, раз уж ты взялась играть в такие игры, будь готова к ответному ходу. - Арнав, я… - Кхуши умудрилась смутиться даже в таком положении. - Ты прекрасна, - из голоса Арнава исчезла лёгкая насмешка, и теперь он был полон нежного восхищения. Он выпустил её грудь и провёл ладонями по плечам, спине, спустился к ягодицам, выпрямляясь и удобнее устраиваясь на коленях. Он не лукавил. Кхуши казалась статуэткой, а поза, в которой она очутилась, только подчёркивала изгибы её женственных форм. Безупречная изящная спина, узкая талия и упругие, овальные бёдра принадлежали совершенству – его жене. Он сжал ладони, сминая её ягодицы, оставляя красные отпечатки на белеющей в темноте коже, и, просунув одну руку под живот, притянул её ещё ближе. Покорная, раскрытая поза не сопротивляющейся жены, податливо прильнувшей к нему, доводила возбуждение до пика непереносимости. – Я хочу тебя, Кхуши, - простонал он, ощутив на пальцах, которыми медленно раскрыл её лоно, желанную влагу. – Хочу погрузиться в твоё тело до предела, - снова двинув бёдрами вперёд, но не входя в неё, - шептал Арнав, - двигаться в тебе, чувствовать, как ты впускаешь меня внутрь и плотно обхватываешь. Он шептал и шептал, целуя, вылизывая и прихватывая зубами нежную кожу, подбираясь всё ближе туда, где в такт его словам медленно двигались его пальцы, дразня её точно так же, как дразнила его она несколькими минутами ранее, сама не подозревая этого. Не давая ей плотного контакта, заставляя тянуться за прикосновениями, в надежде получить то, что требовало её тело. Кхуши не понимала, что с ней твориться. Голос мужа, рассказывающий, что он хочет с ней сделать, сводил с ума, заставляя дрожать колени. Жажда горячей наполненности заставляла терять голову, изнывать от нетерпения, подаваться навстречу, когда он отстранялся, чтобы коснуться языком или царапнуть зубами нежные складочки, словно нарочно избегая более сильных прикосновений. - Арнав! – не выдержав очередного раза, когда его язык проник в неё буквально на секунду, требовательно позвала она. - М? – он лизнул её ягодицу, снова оставляя её неудовлетворённой. Желание Кхуши помогало сдерживать своё возбуждение, но эта помощь казалась всё более эфемерной. - Арнав! – возмутилась Кхуши, когда его пальцы, покинув её лоно, принялись вычерчивать на ней какие-то линии. Она выгибалась от каждого его прикосновения, ставших обжигающими, но не могла озвучить свои желания так легко, как это делал муж. Она обернулась через плечо, взглянула исподлобья, приксуив губу. – Либо отпустите меня, либо… - Либо? – вскинул брови Арнав и демонстративно облизал влажный палец, заставив её вспыхнуть. - Либо возьмите! – не выдержала Кхуши, выпалив то, чего хотела до судорог. Оба застонали одновременно, такое яркое облегчение от долгого ожидания накрыло их, когда Арнав, крепко ухватив Кхуши за бёдра, резко и глубоко вошёл в неё, едва услышал то, чего добивался. И тут же, сходу, взвинтил ритм, чувствуя, что и он сам, и Кхуши почти дошли до грани. Кхуши изо всех сил вцепилась в спинку кровати, пытаясь удержаться на месте, такими сильными толчками овладевал ею муж. Зажмурилась, вскрикнув от непереносимости ощущений, когда его пальцы, выпустив бёдра, сжали грудь и принялись теребить соски. Кровать под ними ходила ходуном, комната наполнялась глухими стонами Арнава и короткими вскриками Кхуши каждый раз, когда Арнав, ей казалось, всё глубже и глубже входил в неё. Ей казалось, что каждая клеточка её тела испытывает ярчайший оргазм, который длится уже бесконечность, не отпуская её на свободу. Арнав намотал её волосы на руку, и, перехватив ладонью под грудью, потянул на себя. Откинулся назад, опуская себе жену на колени и продолжая всё резче двигать бёдрами, заставляя её вскидываться на нём, вцепившись руками в его ноги, чтобы удержать равновесие. Угол проникновения сменился; тугой член раз за разом массировал самую чувствительную внутреннюю точку и Кхуши, не выдержав, закричала, впиваясь ногтями в тело мужа, когда он подвёл её к вершине этого бесконечного оргазма, подарив долгожданное освобождение. Её внутренние мышцы сжались так плотно, что Арнав зарычал от острого удовольствия, и, в последний раз подбросив Кхуши сильным ударом, замер, растворяясь в сильнейшем оргазме и изливаясь в свою жену. *** Кхуши с удовольствием рассматривала себя в зеркале, крутясь перед ним то одним боком, то другим. Светло-зелёное анаркали, казалось, идёт ей необыкновенно. Радужная дупата отражала её состояние, певуче-лёгкое и невесомо-чудесное. Весело перезваниваясь, на руку легли золотые браслеты – подарок мужа, которыми она сегодня решила ограничиться, чтобы подчеркнуть их ценность для неё. Джумки с крохотными подвесками цвета молодой зелени задорно покачивались в ушах. Лёгкий дневной макияж только подчеркнул естественную красоту, подсветив нежными розовыми оттенками и так сияющие личико девушки. Кхуши, удовлетворённо вздохнув, осторожно опустила сложенные щепотью пальцы в коробочку с синдуром, захватывая немного порошка и готовясь нанести последний – самый важный! – штрих перед тем, как спуститься вниз. У неё ещё оставалось время до утренней пуджи, и она хотела приготовить для сестры, к которой собиралась съездить после завтрака, что-нибудь вкусненькое. Что именно, она ещё не определилась, решив руководствоваться вдохновением. Возле бассейна разговаривал по телефону Арнав, и его голос отзывался внутри сладким послевкусием прошедшей ночи, вновь и вновь заставляя вспоминать пережитые волшебные мгновения и расцветать от счастья. Могла ли она предполагать, что у их любви будет и такая, доставлявшая только радости, сторона? Кхуши не знала, да и не могла знать, что их удивительно единение, её раскрепощённость, позволившая сходу раскрыться и довериться мужу, стали возможны только благодаря опыту и бережному отношению к ней мужа. И в то же время интуитивно чувствовала, что физическое наслаждение, которое дарил ей Арнав, было именно проявлением его любви, а не обыденными отношениями женатой пары, что рождало в сердце нежную благодарность за то, что ей так повезло в семейной жизни. Прошептав благодарность Богине, Кхуши несколько раз быстро поднесла сложенные лодочки ладони ко лбу, и улыбнулась, пообещав себе, что сегодня же приготовит для неё сладости и отвезёт в храм приношения. Ненадолго задумалась, чуть нахмурившись, стоит ли позвать с собой сестру Арнава, которую пока совсем не знала, но к которой после вчерашнего рассказа мужа испытывала тёплое сочувствие. Но отстранённость, с которой вела себя молодая женщина, заставляла её смущаться в открытом проявлении дружелюбия. Так ничего и не решив, Кхуши аккуратно стряхнула с пальцев оставшийся синдур, невольно любуясь красной каплей, украсившей её пробор. Пальцы коснулись кулона мангалсутры, и радость снова легкомысленно взяла верх, отодвигая на потом принятие решения. Всё казалось простым и лёгким. Паяль обязательно поправится, с Анджали они обязательно подружатся, и даже дади, недобро смотревшая на неё вчера вечером, сегодня, казалось, улыбнётся ей тёплой, настоящей улыбкой. Она была переполнена любовью, способна в этой эйфории обнять весь мир, и была уверена, что и мир обнимет её в ответ. Кхуши задорно рассмеялась, выплёскивая неудержимое счастье, и бросилась на шею мужу, вошедшему в комнату. Он подхватил её за талию, закружив, и она раскинула руки, чувствуя себя летящей птицей. - Я люблю тебя, моя сумасшедшая, - чмокнув свою птицу в затылок, улыбнулся Арнав. Несмотря на неприятности на работе, которые они только что обсуждали с Аманом, вскрыв новый пласт проблем, при виде своего сияющего счастья невозможно было не улыбаться. - А я люблю вас, - открыто улыбнулась Кхуши, повторяя вслух то, что просто кричали её переливающиеся безбрежным счастьем глаза. В дверь деликатно постучали, и Кхуши отскочила от мужа, словно их застукали за неприличным занятием, покраснев и спешно поправляя сбившуюся дупату, а Арнав, едва сдержав смех, пошёл открывать раннему посетителю. - Брат, прости, что тревожу так рано, - за дверью переминался с ноги на ногу Акаш. – Я хотел подписать у тебя бумаги, потому что с утра поеду не в офис, а на склад, куда подвезли образцы испорченной продукции. Нужно проверить, возможно, получится как-то их исправить. - Конечно, заходи. – Арнав посторонился, пропуская его в комнату, и окликнул торопливо поздоровавшуюся с Акашем и готовую бежать вниз жену: - Кхуши, я вечером буду поздно. Мохана я предупредил, он сегодня в твоём распоряжении. Если что будет нужно, звони. - А вы разве не будете завтракать? – Кхуши обернулась, чуть расстроенно взглянув на уже сосредоточенно листающего документы мужа. - Нет, перекушу в офисе, - рассеянно ответил он, пытаясь вникнуть в ускользающий с утра смысл слов. - Ну, уж нет! – Кхуши упёрла руки в боки. – Никакой офисной еды! Я сейчас соберу вам завтрак с собой. И вам, Акаш, - безапелляционно пригвоздила она сопротивление зятя, когда он попытался что-то возразить. – Иначе Паяль мне не простит, что я не забочусь о вас в её отсутствие. Дождавшись синхронно-обречённых кивков двух мужчин, переглянувшихся и мудро решивших не спорить с категорично настроенной их накормить девушкой, Кхуши снова просияла улыбкой, и, пропев: - Я быстро, - умчалась вниз. *** Удачно расположенные колонны возле кухни скрыли Шьяма, незаметно подобравшегося к ним. Причиной его манёвра был звонкий голосок Кхуши, напевавшей забавную, тут же сочиняемую песенку. Выглянув из-за колонны, Шьям умильно улыбнулся – Кхуши, как он и предположил, расслышав характерные постукивания, готовила. Невероятно красивая, раскрасневшаяся, в явно приподнятом настроении, она, успевая пританцовывать, сосредоточенно растирала на каменной подставке каменным же пестиком свежие травы с чесноком и жгучим перцем. В небольшой кастрюльке побулькивали измельчённые фрукты. Судя по аромату - сливы. Рядом, на сковородке, обжаривались тоненькие лепёшки, уже раскатанные и накрытые, чтобы не подсохли, чистым полотенцем. Очевидно, Кхуши готовила чатни. И правда, что может быть лучше сладкого, пряного и фруктового соуса к чапати? Пахло так аппетитно свежей выпечкой, фруктами и специями, что у Шьяма во рту скопилась слюна. Впрочем, вполне возможно, что слюноотделение у него вызывал вид Кхуши. Нежная зелень лёгкого шёлкового анаркали – простого по фасону, но изысканно выглядящего на её точёной фигурке, подчёркивала свежий румянец лучащегося счастьем личика девушки. Дупатта, собравшая в себя все цвета радуги, была по-домашнему уютно переброшена через плечо и завязана узлом на бедре, акцентируя внимание на его изгибе, подчёркивающем тоненькую талию ярко-звонкой красавицы. Было на что засмотреться любому мужчине, не то что сходящему по ней с ума. Отложив пестик, Кхуши ловко подцепила лепёшку и перевернула её, продолжая напевать. Поправила два стоящих рядом, уже наполненных для мужа и зятя контейнера, которые Ом пракаш должен был забрать и отдать спустившимся в кабинет братьям через пару минут, после чего вернулась к растиранию трав, и тут же вздрогнула, едва не выронив тяжёлый пестик от неожиданности. Неприятной неожиданности, заставившей её нахмуриться и сжать в руке тяжёлый предмет. - Доброе утро, Кхуши! – Шьям улыбнулся, проходя мимо замершей девушки к кулеру с водой. – Восхитительно пахнет! – налив воды в стакан, он подошёл к ней, делая вид, что не замечает недоверчивого напряжения в её фигуре. – Ух ты, моё любимое чатни! И, как всегда, к завтраку. Ты меня балуешь, - постаравшись сделать улыбку ещё теплее, он склонился к каменной подставке, вдыхая аромат трав и специй. – Ммм, ещё ты добавляла немного гвоздики. Эта изысканная нотка пряности так подходит к сливовому чатни… Так говорила ты, - отсалютовав изумлённой Кхуши стаканом с водой, он сделал глоток и направился к выходу из кухни, внутренне ухмыляясь. Первый крошечный шаг был сделан. Смятение Кхуши выдавало, что образ Шьяма, который нарисовал в её глазах Арнав, покачнулся, и именно ради этой цели он и разыграл маленькую сценку. В любом случае, ему предстояло сделать ещё немало для окончательной, должной убедить Кхуши в его правде, сцене. Поэтому такие маленькие шажки становились, наряду с подготовкой основного, его ближайшей целью. Он не был глуп, прекрасно понимая, что Арнав, наверняка, разоблачил его перед Кхуши. Но… Но! Человек, чья память уснула, никогда не может знать наверняка, где правда. А это значит, что у него, умелого манипулятора, есть преотличный шанс. И уж он им воспользуется на все сто. *** - Так лучше? – Кхуши отложила тюбик мази и взглянула на сестру. Ещё раз склонилась над ней, бережно поправляя нанесённую на губы мазь. Сегодня корочка уже не выглядела такой сухой, да и сама Паяль казалась намного бодрее. - Всё хорошо, Кхуши, - её рука сжала руку сестры благодарным движением. - Вот и замечательно! – хитро улыбнулась Кхуши и, зачерпнув маленьким кусочком чапати чатни, осторожно отправила его в рот сестры. - Кхуши! – прожевав, деланно возмутилась Паяль, скрывая удовольствие от того, что, как прежде, находится только с сестрой, словно и не было их свадеб и так изменивших их судьбу Райзада. – Я сыта! - Ничего не знаю! – замотала головой Кхуши, осторожно выкладывая крошечную горку риса на лепёшке, чтобы сестре не приходилось широко открывать рот. – Моей племяннице нужно хорошо питаться, и ей явно придётся по вкусу то, что приготовила её тётя. - Кстати, - Паяль с удовольствием распробовала чатни. – Ты приготовила любимый папин чатни, знаешь? Ему всегда нравился сливовый, там сочетается… - Кислое, сладкое, вяжущее, - прошептала Кхуши, замерев. Память внезапно приоткрыла дверь в прошлое. Слепящее солнце в комнатке, наполненной смехом и радостью, мешало рассмотреть тех, кто был в ней, но мужчину, смакующего сливовый чатни только что приготовленный забавной девчушкой с косичкой, весело скачущей около большой кастрюли, она разглядела хорошо. И узнала в этой девчонке лет десяти себя, а в улыбчивом усатом мужчине в национальной одежде сердце моментально признало отца. Его голос, так похожий на смесь самых тёплых и сладких специй, нахваливал впервые самостоятельно приготовленной дочкой чатни. Его рука легла на голову дочки, моментально затихнувшей под его лаской, и счастье из детства осветило её лицо полной нежности улыбкой. И там, и тут. - Ты что-то вспомнила? – тихо спросила Паяль, подхватывая пальцем капающий с лепёшки соус. Кхуши замерла с очередным кусочком лепёшки, глядя в никуда, и, хотя это было характерно для её сумасшедшей сестрёнки, по расцветшей на её лице улыбке ей показалось, что случилось именно это. - Да, - очнулась Кхуши, с сожалением «глядя» на то, как закрывается дверь, оставляя за собой безмятежную радость, и вместе с тем испытывая невероятный подъём духа – она начала вспоминать! - Я вспомнила, как впервые приготовила этот чатни. - Папа был так горд тобой, - ласково погладила Паяль её по щеке, стирая незамеченную Кхуши слезу. – Он всегда любил тебя. - Самое лучшее чувство на свете, - шмыгнула носом растроганная Кхуши, прижимая щекой к руке сестры. – Любовь родных. - Да, - чуть грустно вздохнула Паяль. – Как жаль, что время этого счастья всегда ограничено. Ты взрослеешь, и тебе нужно уходить в дом мужа, оставляя тех, кто любит тебя безусловно. И, как бы ты ни любила его, никогда не знаешь, повезёт тебе с его семьёй или нет. Примут ли тебя, будут ли довольны тобой… - Расскажи мне, сестра, - взяв ладони задумавшейся Паяль в свои, попросила Кхуши. – Расскажи, что случилось в тот день. Паяль слабо улыбнулась и отвела взгляд. - Пожалуйста, Паяль, - Кхуши настаивала, - если есть какие-то проблемы с тётей, если она не хочет этого ребёнка… Акаш, - Кхуши запнулась. От неё не укрылась разница между братьями. Арнав с необыкновенной лёгкостью нарушал традиционные семейные устои, предписывавшие мужчинам не касаться взаимоотношений в женской части семьи, их иерархии и традиционно самого бесправного положения невесток, тогда как Акаш был типичным сыном, послушным и готовым угождать своей матери. Станет ли он защищать сестру, даже если узнает об опасности для ребёнка? – Арнав обязательно поможет, - эмоционально завершила она фразу. - Я тебе уже говорила, Кхуши, тебе очень повезло с мужем, - вздохнула Паяль, прекрасно уловив этот переход от Акаша к Арнаву. Она и сама не верила в то, что Акаш встанет на её защиту, потому и молчала о том, что случилось на лестнице. Молчала с мужем, но ведь так хотелось выговориться… - Я расскажу, Кхуши, только пообещай, что ничего не станешь предпринимать. - Рассказывай, - Кхуши ловко увильнула от обещания, а Паяль, которая мысленно вспоминала свой разговор со свекровью, пропустила это мимо сознания. - Несколько месяцев назад у меня начались сбои в женском цикле, - начала она издалека, комкая в руках край одеяла. – Поэтому я и не обратила внимания на то, что в последние пару месяцев он длился всего пару дней. Врач уже тут сказал, что это были небольшие кровотечения, к счастью, обошедшиеся без последствий для малышки. Поэтому я и узнала, что беременна, буквально несколько дней назад. На УЗИ я попросила узнать пол ребёнка, уж очень хотелось порадовать Акаша, сразу сказав ему, что у нас будет сын. Оказалось – дочка. Ты знаешь, он так обрадовался, - мягко улыбнулась Паяль, смаргивая невольно выступившие слёзы при воспоминании о том, как счастлив был муж, узнав, что у них будет именно девочка. Дочь. – Мы хотели вместе сообщить об этом сначала Манораме, а потом уже и всей семье. Именно в тот день, когда всё случилось. Паяль замолчала. Горестная складка на лбу сделала выражение её лица несчастным, и у Кхуши заныло сердце. - Что случилось? – тихо спросила она, поглаживая ладонь сестры, и Паяль словно очнулась, грустно улыбнувшись и сжав её руку в ответ. - Акаш был в кабинете, а Манорама передала через Ом пракаша, чтобы я сделала ей чай. Молоко закончилось, вот-вот должен был прийти молочник со свежим молоком, и я задержалась с чаем. Когда приготовила его – всё так, как она любит, и несла ей в комнату, она уже спускалась по лестнице. - И, разумеется, она была недовольна задержкой, - фыркнула Кхуши, представив недовольное лицо тёти. - Да, - без улыбки ответила Паяль. – А я, знаешь, такая счастливая была… Меня всю распирала радость от того, что я стану мамой, - она ласково коснулась своего едва выдающегося животика, и Кхуши, взглядом попросив разрешения и также получив его, коснулась его, пытаясь почувствовать малышку. Ещё незнакомую, но уже абсолютно любимую своей тётей. – И я улыбалась, - продолжила Паяль свой рассказ, - идя навстречу ей. Свекрови это не понравилось, - голос девушки дрогнул. - Я даже могу представить, что она сказала, - нахмурилась Кхуши. – Но что она сделала, Паяль? – вопрос повис грядущим обвинением, и Паяль прикрыла глаза на секунду, сглатывая комок в горле. Испытанный страх был куда сильнее боли, страх потерять малышку… - Она не толкала меня с лестницы, Кхуши, - тихо произнесла Паяль. - Но? – уточнила Кхуши, буквально кожей ощущая наличие этого «но». - Свекровь поругала меня, а я… решила обрадовать её, не дожидаясь Акаша. Я сказала ей, что у неё будет внучка. - И что она? - Разозлилась. Ты знаешь, она не то, чтобы злая, и не то, чтобы не хочет, чтобы у Акаша появилась дочь, просто… «Ты решила сделать меня бабкой, а?! – грозно напирала Манорама, взбешённая крушением своей мечты рано или поздно избавиться от неугодной невестки. Она ещё не осознала, что в невестке зародилась маленькая жизнь, её продолжение и продолжение её Акаша. Сейчас, в эту минуту, она видела только ту, которую не переносила на дух, поскольку она помешала её самолюбию и гордости, не дав реализовать планы по выбору богатой невестки. – Или решила манипулировать моим сыном, привязать его к себе, хэллоу-хай, бай-бай! Забрать окончательно моего мальчика?!» «Что вы, свекровь, у меня и в голове такого не было», - растерянно лепетала Паяль, отступая на шаг. Тяжёлый поднос в руках, где, помимо чашки чая, находилась сахарница (так как Манорама никогда не знала, сколько сахара ей захочется положить в чай), миска с кхиром и блюдо со сладостями, дрогнул, опасно накренившись. Низ живота некстати пронзила судорога, и Паяль, которая рефлекторно дёрнулась рукой к животу, перехватив поднос в одну руку, повело в сторону Манорамы. «Уйди с дороги! – сделав вид, что не заметила причины того, что Паяль схватилась за её руку, грубо прикрикнула Манорама и стряхнула её пальцы с преувеличенно выраженной брезгливостью. – Или думаешь, теперь я у тебя в услужении буду?!» Вытянув руку, Манорама оттолкнула с трудом удерживающуюся на ногах Паяль. - Совсем немного, Кхуши, не думай. Если бы я стояла на ровном полу, и если бы не удерживала в одной руке поднос… я бы даже не заметила этого движения, но… - Но там была лестница, - не заметив, как сжала руки в кулаки, процедила сквозь зубы Кхуши, неосознанно копируя реакцию своего мужа. – И тебе стало плохо, поэтому ты не сумела удержаться на ногах, да? - Это я виновата, - прижав уже обе ладони к животу, Паяль закрыла глаза, позволяя слезам стекать по щекам. Пережитое ярко стояло перед глазами. Будь у неё свободна вторая рука, она бы уцепилась за перила, но та была занята. – Я должна была уберечь свою маленькую от этого падения, даже если бы уронила поднос с горячим чаем прямо перед свекровью! А я… я… - Тшш, - Кхуши всполошилась, увидев слёзы сестры. Злость на Манораму отступила перед необходимостью успокоить ни в чём не виноватую Паяль. Дрожащими ладонями она отирала щёки сестры, не замечая, что и у самой выступили слёзы. Обычное, привычное всем высокомерие Манорамы едва не привело к трагедии. Паяль могла потерять ребёнка, могла пострадать сама! – Не думай винить себя, слышишь? Всё будет хорошо, - обхватив руками плечи сестры, она прижалась щекой к её животу, шепча обеим сразу: - Всё будет хорошо, я обязательно об этом позабочусь. *** Дади набрала номер, который запомнила наизусть. Она не доверила его памяти телефона, будучи по натуре весьма подозрительной и скрытной, и не желая, чтобы некто случайно мог найти связь между ней и Анимой Хан. Конечно, всегда оставалась возможность сказать, что она заказывала у той сари с традиционной вышивкой, но рисковать ей вовсе не хотелось. - Анима, ты не звонишь, - обвиняющим тоном начала она разговор, едва абонент ответил на вызов. – Прошло уже два дня, а никакой информации до сих пор нет. - Миссис Малик, - характерным для неё одновременно угодливым и насмешливым тоном ответила Анима, отчего дади сжала зубы, сдерживаясь, чтобы не отчитать ту ещё жёстче. – Дела так быстро не делаются. Если вы хотите достоверной и полной информации, придётся подождать. Если же вам нужны сплетни… - она замолчала, ожидая решения Субхатры. - Говори, что удалось узнать, - не выдержала неизвестности Субхатра. - Рия Ансари с дочерью живут в Дели в особняке Ансари, - начала Анима, но тут же была остановлена. - Это всё, чего тебе удалось добиться? – насмешливо спросила Субхатра. – Я знаю, где они живут. Мне нужны фотографии Рии и Рашми. Нужно знать, чем они занимаются и где бывают, чем дышат и с кем общаются. Неужели не ясно?! - Я уже приехала в Дели, - пропустив мимо ушей повторные требования, продолжила Анима. – Узнала адрес их дома, думаю, в ближайшее время смогу подобраться к ним поближе. В таком большом поместье всегда нужны слуги, ну а заводить нужные знакомства я умею. Вот, помню, на рынке как-то познакомилась со служанкой одного богача, так она согласилась, чтобы я приносила к ним молоко, через чёрный ход, правда, но зато столько возможностей узнать… - Не понимаю, зачем я тебя слушаю, - прервала её Субхатра, поморщившись, но соглашаясь в душе, что слуги порой знают куда как больше, чем кажется их нанимателям. – Как только узнаешь что-то новое, сразу сообщай мне, ясно? - Конечно, госпожа, - отозвалась Анима, отключаясь, едва услышала короткие гудки в трубке. Села на продавленную тахту, занимавшую почти всю площадь комнаты, любовно перелистывая купюры задатка и оглядываясь в крохотной каморке, решая, где пристроить своё сокровище, чтобы на него не польстились воры. Субхатра в чём-то была права. Следовало поторопиться со сбором информации, иначе её отсутствие в Лакхнау станет ей слишком дорого. Пришлось нанять приходящую служанку, которая будет готовить для Саифа еду и стирать вещи, пока она тут занимается работой для Субхатры, и эти лишние траты царапали её жадность. Пожалуй, она начнёт свои поиски именно с рынка. Сначала проследит за слугами дома Ансари, узнает, кто занимается покупкой продуктов, а затем подстроит случайную встречу с нужным человеком, а там уж дело техники. Очень не хотелось тратить деньги Субхатры на подкуп, поэтому она привезла с собой несколько сари с собственной вышивкой, надеясь такими подарками втереться в доверие и завоевать расположение. В общем, все шансы у неё были. Решив, что лучшее место для хранения денег, - она сама, Анима ловко скрутила купюры и, вывернув чоли наизнанку, спрятала их в специально пришитый для этих целей кармашек. Надев и расправив блузу, она убедилась, что небольшая выпуклость незаметна на её не слишком пышной груди, и, прихватив в целях конспирации котомку для овощей, направилась по нужному адресу. Субхатра же, положив трубку, пребывала в довольно мрачном состоянии духа. Неведомое ей ранее нетерпение покалывало кончики пальцев, заставляя её стискивать ладони в попытке унять жажду деятельности. Перед глазами стояло гордое личико девушки, к которой теперь тянулось сердце. Минусы, которые она изначально увидела в Рашми, неведомым образом трансформировались в достоинства. И теперь она даже гордилась той отповедью, которую ей закатила девушка в ответ на её выговор, с удовольствием выискивая в этом знакомые черты. Она села в кресло, попытавшись отвлечься чтением самхитов*, но даже собственное напевное звучание древних сказаний сегодня не могло успокоить мятущуюся душу женщины, поэтому, захлопнув фолиант, она встала и решительно направилась к выходу из комнаты. Пожалуй, беседа с Девьяни, которой ей было что высказать насчёт своего внука и этой оборванки, будет лучшим средством спустить пар, раз уж сам внук с самого утра сбежал на работу. *** Кхуши летела домой, как на крыльях. Только теперь эти крылья ей расправляло не счастье, как утром, а решительность. Весь день она думала о рассказе сестры, и даже Рашми, к которой она забежала в университете, поймав ту на перемене, не смогла надолго отвлечь её от гнетущих дум. В конце концов подруга, видя, что Кхуши не хочет делиться наболевшим, оставила в покое попытки разговорить её, и, стребовав обещание обязательно посетить их дом на этой неделе, упорхнула на учёбу. В отличие от задумчивой Кхуши Рашми явно пребывала в отличном расположении духа, но, как и Кхуши, не стала делиться причиной этого. Впрочем, исключительно потому, что рассказ о свидании с Нанке требовал куда больше времени, чем было у них до начала следующих занятий, и целую гору сладостей, которых в университете не было и вовсе. Конечно, можно было сходить и купить плитку шоколада, но разве этой сладостью можно отпраздновать удивительное событие, случающееся в жизни девушки лишь раз – первое свидание?! Не-эт, это нужно отметить исключительно индийскими сладостями! Чмокнув подругу в щёку, Рашми упорхнула на занятия, а Кхуши, пытаясь следовать запланированному распорядку дня, направилась в библиотеку. Но и там, изучая историю рабовладельческого захвата Великобританией родной страны, она, нет-нет, да возвращалась мыслями к сестре, пытаясь найти оптимальное решение в непростой ситуации свекрови и невестки. Идея рассказать всё Арнаву была решительно отметена. Ну, в самом деле, что может он сделать со своей тётей? Поговорить? Пригрозить? Это даже не смешно. После такой беседы можно ждать ещё большего всплеска неприязни от раздосадованной женщины. Поговорить с Манорамой самой Кхуши? Шансы на успех были ещё ниже. Кхуши буквально воочию представила злой и высокомерный взгляд, и не менее экспрессивно-злую отповедь, которую устроит ей тётя. И, чем дольше думала Кхуши, тем больше убеждалась, что лучшим вариантом будет всё рассказать Акашу. И посмотреть на его реакцию. Если он в состоянии защитить её сестру от нападок своей матери хотя бы во время беременности, Кхуши будет очень и очень рада. Ну, а если нет… Кхуши решительно вздёрнула голову, и, захлопнув книгу, протиснулась из-за крайнего от двери, переполненного студентами, стола к выходу. Если нет, то она сама позаботится о своей сестре. В конце концов, она может забрать её в дом тёти и пожить с ней там, если ситуация станет совсем критичной. Арнав поймёт, должен понять, что Кхуши просто не может позволить Паяль потерять ребёнка. Решив непростую задачу, Кхуши, сдав учебники, направилась к выходу, не обходя, как обычно, столпотворения студентов, у которых начались экзамены, а смело пробираясь между группками парней и девушек. Она не замечала восхищённых присвистов себе вослед, как не замечала и того, что близкое нахождение рядом столь многим лиц мужского пола совсем не вызвало приступа паники, несмотря на то, что спасительный брелок мужа лежал на самом дне сумки, а не находился у неё в руках, как обычно. Незаметно для себя самой, Кхуши выздоравливала… Купив на выходе бутылочку воды и отпив там же примерно половину, Кхуши побежала к стоящей на парковке машине. Она торопилась домой, чтобы поговорить с Акашем, забыв о том, что они с Арнавом работают вместе, а муж обещал быть сегодня поздно из-за неприятностей на работе. Суетливый день закружил её, и девушка совершенно забыла про своё обещание Богине, должно быть, поэтому Подруга равнодушно взирала на то, как её маленькая протеже торопится туда, куда торопиться бы вовсе не следовало, и даже не пыталась отвести беду от своей верной почитательницы. Кхуши не растеряла свою решимость по дороге, поэтому, влетев в Шантиван, сходу поспешила в комнату зятя и сестры. Она, совершенно логично, оказалась пуста. Но это не остановило её запал, и, сбежав вниз по лестнице, Кхуши заглянула в столовую и гостиную. Те были пусты, поскольку время ужина ещё не пришло. Только на кухне Кхуши нашла Анджали, которая вместе с Хари пракашем занимались нарезкой овощей. - Кхуши, - улыбнулась Анджали, прекращая мучить бедного слугу изыскам господской нарезки овощей и подходя к девушке. – Ты уже вернулась? Скажи, как Паяль? – как и большинство в семье, Анджали не обращала внимания на стремление Кхуши учиться. Все знали, что девушка планирует поступать в университет, но знали также и то, что легко загорающаяся девушка, которая уже занималась и обучением детей, и доставкой готовой еды, быстро остывает, поэтому не особо обращали внимание на очередную, как им думалось, «блажь». - Паяль в порядке, - несмотря на нетерпение, Кхуши нашла в себе силы улыбнуться в ответ. Видеть тёплую улыбку Анджали были непривычно и очень приятно, поэтому она продолжила: - Её выписывают через пару дней, анализы уже хорошие. - Это замечательно, - обрадовалась Анджали. – Хочешь чаю? Я только заварила… ой, прости, - услышав телефонную трель, перебила она Кхуши, которая собиралась отказаться и узнать, не видела ли та Акаша, и ответила на звонок. Звонил Шьям, судя по ответу Анджали, и Кхуши решила не мешать общению мужа с женой. Знаками показав, что не будет пить чай, отправилась искать Акаша дальше. Обежав все комнаты Шантивана и удивившись их пустоте, словно большой дом вымер, она направилась к нани, надеясь застать у неё внука, да и саму Девьяни Райзаду. По крайней мере, второе ожидание оправдалось. Дверь была раскрыта нараспашку, и голоса нани и дади Кхуши узнала сразу. Немного помедлив – уж очень повышенными тонами разговаривали две бабушки, особенно Субхатра Малик, Кхуши всё же решила подойти ближе, и там уже решить, стоит ли прерывать их разговор. Но, чем ближе она подходила, тем больше замедлялись её шаги, потому что уже издалека можно было расслышать о чём они говорили. И то, что они говорили… Не веря своим ушам, Кхуши замерла возле распахнутой двери, не скрываясь, но оставшись незамеченной увлечёнными беседой женщинами. - Девьяни, я удивляюсь тебе, - короткими, рубленными, только подчёркивающими её возмущение, фразами, выговаривала дади своей родственнице. – Как ты могла допустить, чтобы Арнав привёл в дом эту девицу?! Неизвестно, где она пропадала несколько месяцев, и после этого впустить её в дом? Позволить жить под одной крышей в порядочной семье? - Субхатра, ты неправильно смотришь на это, - Девьяни, судя по голосу, уже устала повторять одно и то же, и тоже повысила голос, пытаясь достучаться до ставшей совершенно несговорчивой после нескольких лет в ашраме матери мужа Ратны. – Кхуши – хорошая девочка, она воспитана в порядочной семье. Ритуалы продолжаться, когда её родители и тётя вернуться из поездки. К тому же, мы прекрасно знаем семью, в которой жила Кхуши всё это время. Когда-то даже собирались отдать свою внучку в эту семью, не так ли? – попыталась она перевести тему разговора, но дади, именно потому, что не могла спокойно слышать о семье Ансари, не поддалась на не завуалированную попытку Девьяни. - Хорошо, допустим, она жила в порядочной семье. Но позволить жить им с Арнавом вместе до того, как они прошли семь кругов… Как это возможно? Кхуши невольно подняла руку, накрывая ею кулон мангалсутры. Казалось, что её обманывает слух. О чём говорит дади? Как не прошли семь кругов?! А как же… Чувствуя, как вокруг рушится мир, но ещё не осознавая толком сказанного, Кхуши сделала ещё шаг вперёд, входя в комнату. - Н-намасте, - запнувшись, произнесла она, беспомощно переводя взгляд с Субхатры на Девьяни и обратно. Будь у Субхатры сердце, оно бы сжалилось при виде искренней мольбы в глазах Кхуши, мольбы опровергнуть то, что прозвучало столь безжалостно, перечёркивая всю её новую жизнь. Но сердца у высокомерной женщины не было. Даже не ответив на приветствие, она опустила взгляд вниз, на поднос, в котором лежала масса для ладу, и принялась за дело, явно ожидая, пока девушка уйдёт. - Кхуши… - Девьяни растерялась. – Послушай, ты могла неправильно понять то, что услышала. - Неправильно понять? Нани, как это? – Кхуши сглотнула комок в горле, борясь с желанием сбежать от того, что может услышать. – Нани, мы с Арнавом… мы не прошли ритуалы? - Опомнилась, - сухо откомментировала Субхатра. – Да, девушка. Вы живёте в этом доме не по праву. - Субхатра, - Девьяни рассердилась. – Мой внук и Кхуши женаты официальным браком. Так что твои слова чересчур поспешны и несправедливы. - И тебе этого достаточно? – возмущённо спросила Субхатра, словно забыв про Кхуши, которая опёрлась рукой о косяк, бессильно выпустив мангалсутру. - Кхуши не виновата в том, что ритуалы прервались, Субхатра. Если бы с ней не случилась эта беда, то они бы давно прошли священные круги! – вышла из себя Девьяни. – Не пугай девочку! Кхуши, послушай, - она подошла к девушке и ласково погладила ту по щеке, не замечая остановившегося, почти безжизненного взгляда. - Арнав всё сделал правильно. Ваши отношения официально зарегистрированы, а ритуалы вы закончите, когда твой папа поправится. Не переживай, хорошо? Кхуши, что с тобой? – переполошилась она, не видя никакой реакции в замершей изваянием девушке. – Что с тобой?! А Кхуши падала. Кхуши пыталась впустить в сознание то, что сказала нани. Уши заложило ватой, и в беспощадной тишине чётко высвечивалось её настоящее. Они не прошли ритуалы с Арнавом. Она пропала как раз тогда, когда они их проходили. Но женаты официальным браком… Казалось, спасительное дно уже близко, если бы… Если бы они не поженились всего лишь два дня назад! - Всё хорошо, - механически ответила она, с трудом сфокусировав взгляд на лице обеспокоенной нани. - Конечно, всё хорошо, - фыркнула Субхатра. – Для тех, кто не уважает традиции нашего народа, честь и совесть – пустой звук. - Я пойду, - пробормотала Кхуши, отворачиваясь от обвинительного взгляда Субхатры и сочувственного – Девьяни, не в силах выдержать ни тот, ни другой. Во рту, неизвестно откуда, появился вкус пепла. Ей и до того казалось порой, что её сознание не успевает за мелькающими, словно маленькие рыбки в косяке, мыслями. Сейчас же, впав в состояние прострации, она и вовсе не могла уследить за мельтешащими в голове мыслями, сталкивающимися с обрывками всплывающих со дна, как жадные акулы, фраз Субхатры. Они заглатывали всё светлое, раздуваясь всё больше и большее, пожирая обрывки раскромсанного призрачного счастья. Кхуши сделала шаг, не вслушиваясь в мягкие укоры, которые Девьяни адресовала Субхатре. Ещё один, уже торопливее, пытаясь сбежать от заполняющей её черноты, ещё… Дробный перестук каблуков по лестнице. Ухватить кончик радужной дупатты, зацепившейся за перила, и выпустить его, неловко взмахнув рукой в попытке удержать равновесие. В спину подталкивали холодные слова, окатывающие безудержным стыдом, и впервые в жизни она оставила дупатту, спеша на свежий воздух в надежде, что дом, казалось, презрительно глядящий на неё сейчас, оставит в себе это жгучее чувство. - Кхуши, хэй! – только что вошедший Нанке поймал её, когда она уже падала, запнувшись за ковёр у самой двери. – Куда спешишь, моя индийская красавица? Полными застывших слёз глазами Кхуши взглянула на него, не успев ничего ответить, как его улыбка, которой он встретил её, растворилась. – Кхуши, что случилось? Тепло и участие во взгляде словно всколыхнули в ней застывшие чувства, и она по-детски разревелась, всхлипывая и пытаясь что-то сказать, но глотая слова. - Эй-эй-эй… - Нанке осторожно, словно девушка была хрустальной, обнял её за плечи. – Ну-ка пойдём, присядем, и ты всё мне расскажешь, - он сделал шаг, увлекая Кхуши за собой в гостиную, но она воспротивилась. - Я не… не пойду туда, Нанке. Не вернусь туда! – истеричный возглас уже по настоящему напугал Нанке, и он успокаивающе зашептал, гладя по волосам уткнувшуюся ему в плечо Кхуши: - Всё хорошо, Кхуши, всё хорошо. Я с тобой. Не хочешь идти в гостиную – пойдём в сад. Ты же любишь сад, да? Там деревья, птички… - он нёс ещё какую-то ерунду, пока они шли до двери и дальше, в сад, надеясь, что это поможет снять шок, в котором находилась Кхуши. Уже там Кхуши внезапно остановилась, круто развернувшись к нему лицом и подняв на уровень глаз кулон мангалсутры. Её глаза лихорадочно блестели, когда она потребовала у него ответа на вопрос, к которому он был совсем не готов: - Это правда, Нанке? Правда, что я не жена Арнава?! *** *самхиты – сборник гимнов, авторами которых считались святые мудрецы (собраны в Ведах). Их тексты заучивались в древности наизусть и рассказывались певцами-сказителями. Их содержание разнообразно по смыслу: молитвы и обращения к богам; свадебные; похоронные и другие, связанные с повседневной жизнью.