Неравноценный обмен

- Как вы говорите, её зовут? Анима Хан? - Да, да, Анима, - повторила словоохотливая женщина, передвигая вёдра с гирляндами из бархатцев в тень от дошедшего до них солнца. – Не знаю, сколько она берёт за сари, но вышивка из её рук выходит очень хорошей. Но вам-то это зачем, добрый господин? Торговка была добродушной, и, несмотря на то, что Аниму не особенно любили за склочный характер, пыталась помочь ей, в красках расписывая то, чем зарабатывала знакомая. Однако удивление тем, что такой мужчина, вовсе не похожий на торговца или клиента, приобретающий среднего качества сари с вышивкой, хоть и славящейся по всей Индии, но отнюдь не той, которую может сделать Анима, всё же прорвалось в вопросе. - Мой друг ищет хорошую мастерицу, - невозмутимо ответил Ансари, сдвигаясь в тень следом за цветами. Яркое полуденное солнце не предполагало желания стоять на самом солнцепёке, но информацию, раз уж получилось найти её источник, следовало собирать незамедлительно. – Итак, Анима Хан занимается вышивкой «чиккан кари»… Это её основной доход? - Наверное, - не очень уверенно произнесла женщина, потому что сомневалась в том, что редкие заказы могли прокормить Аниму и её брата Саифа. – Сколько вам? – отвлеклась она на двух покупательниц, подошедших приобрести цветочные гирлянды. Ансари молча отступил, терпеливо ожидая, пока мелкие монетки будут пересчитаны торговкой, отпустившей товар, и снова подошёл, когда покупательницы ушли. - Так вот, - продолжила женщина так, словно и не было перерыва в их разговоре, - не уверена, что им хватало бы денег на жизнь, учитывая, что её брату так и не оформили пенсию, а заказы – дело не частое. Однако же, они выкупили дом, а они тут дорогие. И потом, сегодня я видела, как Анима покупала продукты – несколько мешков круп, муки, овощи, ещё и доставку заказала… Так что, судя по всему, деньги у них есть, стало быть, и заказы есть. Хотя совсем недавно торговцы отказывались отпускать ей и горстку гороха в долг. Странно это. - Минутку, - Ансари напрягся, почти увидев воочию путеводную ниточку, которая связала Субхатру и Аниму, - то есть миссис Хан именно сегодня закупила продукты, а до этого у неё были трудности с деньгами? - Миссис? – захохотала торговка, от души веселясь. – Да Анима никогда не была замужем! С тех пор, как её родители умерли, оставив на попечение брата-инвалида, так и живёт вместе с ним. Кто же возьмёт в жёны такую обузу, хоть в приданое и достанется хороший дом? А трудности, - с охотой продолжила она, видя интерес к её рассказу Ранбира, - всегда были, это да. Иногда деньги появляются, видимо, находит тех, кто купит её сари, но это бывает нечасто. - Понятно, - задумчиво произнёс Ранбир. – А вы не знаете, когда я могу застать её дома? - Она всегда дома, - отмахнулась от жужжащих мух женщина, снова сдвигая вёдра с цветами. – Разве что в понедельник утром ходит на пуджу в дальний храм, и там уж до обеда не вернётся. - С братом? - Нет, Саиф дома остаётся, куда ему, в инвалидном кресле-то? Разве что по большим праздникам Анима его вывозит, а так… обуза он и есть обуза для неё, - она равнодушно пожала плечами, показывая, что сильной заботы о брате у сестры не наблюдалось. - Спасибо, - Ансари протянул крупную купюру, видя, что женщина выговорилась, и больше добавлять к своему рассказу ничего не собирается. – Вы очень помогли мне. Надеюсь, что её вышивка придётся моему другу по нраву. - Вам спасибо, - заулыбалась торговка, ловко пряча деньги за пазуху. Подошедшие покупатели снова отвлекли её, покупая приношения, которыми она торговала возле храма, и, когда она отпустила им всё нужное, молодого мужчины, тихо отступившего за спины прихожан, уже не было. Ранбир, сориентировавшись на местности, направился в кафе, расположенное в отеле неподалёку. Нужно было перекусить и хорошенько поразмыслить, что делать дальше. Он планировал вернуться в Дели сегодня, но, судя по всему, ему стоит задержаться тут как минимум на день, чтобы попытаться выяснить как можно больше о доходах Анимы Хан и, самое главное, о том, не связаны ли внезапные большие траты этой женщины с появлением в её доме миссис Малик. Брат Анимы, Саиф, казался ему для этой цели более подходящей кандидатурой, нежели сама Анима, в оценке личности которой торговцы на рынке возле храма были на редкость единодушны – склочная, нелюдимая, жадная до денег и не любящая, когда суют нос в её дела. Саифа же все не менее единодушно жалели, как за приветливый, несмотря на тяжкие испытания, характер, так и за то, что ему, ставшему инвалидом на стройке отеля – а он был до инвалидности первоклассным инженером – хозяева стройки не выделили ни рупии в возмещение физического ущерба, как и не назначили пенсии. Тут, с богатой строительной конторой, не помог склочный характер Анимы, которая так и не смогла получить причитающихся по закону денег. Говорили, что суды всё ещё длятся, и это спустя десять лет после получения травмы. Доедая свой ланч, Ансари пришёл к выводу, что ему необходимо остаться и отменить назначенные на понедельник лекции. Завтра ему предстоит навестить человека, который сумел не озлобиться при таких обстоятельствах, сохранив живость ума и добрый нрав, в отсутствие его сестры. А там, глядишь, и узнать тайну связи Субхатры Малик и Анимы Хан. *** Кхуши потуже затянула широкую ленту, служащую поясом шёлкового халата. Он был очень приятным на ощупь, нежно облегал тело, но оказался очень гладким; пояс то и дело норовил развязаться, а ткань – соскользнуть с плеч. Она стояла возле окна, глядя вдаль, где Тадж-Махал нёс свою вечную стражу, храня любящие сердца. А её сердце, заглянув в источник бесконечной радости, сияло в глазах и счастливой улыбке. Взгляд Кхуши то и дело возвращался к кольцу на руке, так уютно устроившемуся на безымянном пальце, словно оно было там всегда. Грани бриллианта ловили приглушённый свет включенных бра, рождая крошечные радужные всполохи, такие же, какие мерцали в её воспоминаниях об их всё же состоявшейся свадьбе. Номер, ставших их домом на эту ночь, за время их отсутствия сказочно преобразился, из сдержанно-функционального став нежно-романтичным, разбавив строгий серый цвет интерьера восхитительным розовым. Несколько изящных цветочных композиций, расставленных на узком столике напротив кровати перемежались низкими широкими свечами, чьи трепетные огоньки подсвечивали лепестки белоснежных и розовых роз, придавая им тёплый оттенок. Ваза с фруктами и высокие прозрачные бокалы были сервированы на прикроватном столике. Чуть поодаль служащий отеля, пока она принимала душ, расположил столик на колёсиках, скрытых белоснежной скатертью, на которой выстроился ряд благоухающих блюд, прячущих своё содержимое под высокими куполообразными крышками. Кхуши очень хотелось попробовать их, потому что аппетит разыгрался не на шутку, но она стойко оставалась стоять возле окна, дожидаясь своего мужа. В ванной слышался шум воды – Арнав принимал душ вторым, немногим ранее вытряхнув её из промокшего платья и отправив в ванную первой. Горячая вода одновременно расслабила и взбодрила её, а ощущение чистоты и витавшие в комнате вкусные запахи только дополняли ощущение абсолютного умиротворения, в котором она пребывала. Казалось бы, пережитые сегодня всплески эмоций, блуждание под дождём и последующая церемония, возвышенно-красивая и волнующе-трепетная, должны были забрать всю энергию, но Кхуши чувствовала себя невероятно бодрой. Энергия не била ключом, но мягко бурлила внутри светлой радостью. Арнав был рядом, а с недавних пор его присутствие ощущалось ею непременным условием счастья, и почему – она узнала сегодня, заглянув в своё сердце перед Тадж-Махалом. - Я люблю… Негромкий голос слился с наступившей тишиной – шум воды в ванной прекратился, а это значило, что Арнав совсем скоро выйдет из неё. Кхуши рискнула отойти от окна и бросить исподтишка взгляд в сторону ванной. И тут же вспыхнула. Стеклянная стена, возле которой находилась сама ванна, закрывалась жалюзями, и, принимая душ, Кхуши опустила их, хотя было бы очень любопытно стоять под струями воды, любуясь интерьером их комнаты и Тадж-Махалом. Почему-то Кхуши была уверена, что Арнав подобного стеснения не испытает, вот и провела всё время, пока он был в ванной, повернувшись спиной к этой стене, и угадала. Прямо сейчас она могла бы наслаждаться видом собственного обнажённого мужа, невозмутимо бреющегося перед зеркалом, не озаботившегося накинуть полотенце даже на бёдра, если бы решилась взглянуть на него откровенно. Но смелости на это ей ещё не хватало, несмотря на то, что любопытство и женский зов так и манили её полюбоваться своим мужем. Кхуши решительно пресекла неуместные желания и подошла к столу, принявшись поправлять и так идеально расставленные приборы. - Всё в порядке? – мысленный диалог с самой собой на тему приличий прервал голос Арнава, в котором слышалась улыбка. - Д-да, - она не подняла взгляда, боясь, что её муж так и вышел из ванной комнаты обнажённым, продолжая заниматься бесполезным делом. - Кхуши, ты уже можешь посмотреть на меня, - Арнав откровенно веселился, потому что её смущение не было тайной для него. – Я одет. Почти, - ухмыльнулся он, глядя на её округлившиеся глаза, когда она обернулась к нему, собираясь возразить, и увидела, что «одет» в понимании Арнава означает наличие тонкого полотенца на бёдрах. - Арнав! – возмущённо выпалила Кхуши, подскакивая к кровати и хватая с неё мужской халат. Сунула ему в руки, упорно отворачиваясь. – Оденьтесь немедленно! - М-м… Помоги мне, - заложил он руки за спину, отказываясь принимать одежду. - Вы и сами сможете справиться с этим нехитрым делом, - язвительно ответила Кхуши, держа халат на вытянутых руках. Она уже достаточно пришла в себя, чтобы взглянуть ему в глаза. - Могу, - согласно качнул головой Арнав, и вдруг оказался очень близко, так близко, что её руки остались единственной преградой между их телами. Свежий аромат одеколона, в котором запах трав и дождя смешивался с мужским запахом, проник в лёгкие, вызывая спазм внизу живота. – Но мне хочется почувствовать прикосновение твоих рук, - он был абсолютно откровенен, и усмешка пропала из глаз, вытесняемая желанием. Арнав взял её руку, расправляя стиснутые пальчики, и положил себе на грудь, сделав ещё один крохотный шажок вперёд, после чего замер, осторожно отпустив руку. Оставляя ей право решить. Кхуши смотрела на свою руку, потому что сейчас это было самым безопасным местом, куда мог упасть её взгляд. Казалось, что Арнав заполнил своим телом, своим запахом и аурой всю комнату, заставляя сердце неистово биться и вызывая желание облизнуть пересохшие губы. И ещё… это невероятно приятное ощущение напряжённого мужского тела под ладонью. Оно будило в ней новое, женское любопытство. Пальцы чуть дрогнули, когда она провела ладонью вверх, к плечам, а затем снова вниз, по груди к животу... Кхуши, почувствовав, как Арнав задержал дыхание, чуть улыбнулась уголками губ. Было невыразимо приятно ощущать, как он реагирует на её прикосновения, как замер, ожидая её следующего движения. Очень пьянящее чувство, манящее продолжить этот захватывающий эксперимент. Но, когда её желудок возмутился тем, что ужин при отсутствии обеда и при наличии таких приятных запахов его до сих пор не покормили; и возмутился громко, Арнав решительно отобрал у жены халат, и, накинув на себя, скомандовал: - Сначала ужин, потом – десерт. - Десерт? – Кхуши не поняла намёка, округлив глаза. – Но вам же нельзя сладкое. Арнав чуть не поперхнулся водой, стакан которой решил выпить, чтобы отвлечься от реакции тела на близость Кхуши. Многозначительно окинул взглядом жену, пока она не покраснела, поняв, что он имеет в виду, и не возмутилась, пряча смущение: - Так мы будем ужинать, или нет? - Твой желудок сказал, что будем, - усмехнулся Арнав, усаживая Кхуши в кресло и придвигая к нему столик с яствами. Руки снимали крышки с блюд, пока он подтрунивал над ней. – А я не настолько самоуверен, чтобы рискнуть поспорить с ним за первое место в твоём сердце. Ш-ш, - когда Кхуши возмущённо открыла рот, чтобы возразить, он ловким движением отправил в него кусочек лепёшки, которым зачерпнул ярко-жёлтую панир пасанду, - я не хочу, чтобы ты потом пожаловалась своей боевой подруге на то, что я морю тебя голодом, – присев на соседнее кресло, он с улыбкой смотрел, как Кхуши старательно жуёт лепёшку, всем своим видом выражая, что, стоит ей проглотить аппетитный кусочек, и она выскажет всё, что думает о способе Арнава заставить её замолчать. К её сожалению – впрочем, весьма наигранному - он опять успел первым, вложив ей очередной кусок лепёшки, на этот раз зачерпнув им тандури алу. - Вкусно? – спросил он, когда Кхуши, сдавшись, принялась смаковать пряное блюдо из любимой картошки и, дождавшись энергичного покачивания головой, а вместе с ним и ответного угощения, принял из рук жены аналогично начиненную лепёшку. – Действительно, вкусно… Они и вправду проголодались, поэтому увлеклись ужином, и не менее самих блюд – его подачей, угощая друг друга самыми лакомыми кусочками, и находя в этом неизъяснимую, очень тёплую и уютную прелесть. Уже в конце ужина Арнав открыл окно, чтобы впустить в комнату, напитанную ароматами пряностей, прохладного, насыщенного влагой воздуха, и вместе с ним к ним проникло удивительно пронзительное звучание саксофона. Кхуши подошла к мужу и обняла сзади за талию, прижавшись щекой к его спине. Он чуть вздрогнул, принимая тихую ласку, но не повернулся. Неяркая подсветка Тадж-Махала зачаровывала, в наступающей ночи придавая строениям мистически-одухотворённый облик. Неведомый музыкант создавал волшебную мелодию, которая медленно плыла под звёздным небом, дополняя магию Тадж-Махала и вовлекая их двоих в свой, потусторонний мир. - О чём думаете? – Кхуши потёрлась щекой, чувствуя абсолютное умиротворение, не замечая, как напряжены плечи Арнава. Он не ответил, но, перехватив жену за талию, переместил её из-за спины, поставив перед собой и без слов предлагая посмотреть самой. Кхуши, чуть повозившись в объятиях, положила ладони на его сомкнутые под её грудью руки и залюбовалась открывшейся картиной. - Никогда не чувствовала себя такой счастливой, - прошептала она несколько минут спустя. - Несмотря на то, что я чуть ли не силой заставил тебя выйти за меня замуж? – горько усмехнулся Арнав ей в волосы. Время действий прошло, и теперь, вспоминая прошедший день, он чувствовал свою вину за то, как произошла их свадьба. Возможно, ему стоило сказать Кхуши правду? Возможно, стоит сделать это сейчас? - Мне кажется, в этом весь вы, - улыбнулась Кхуши, не подозревая о мыслях, терзающих Арнава. – Я не сержусь на вас. К тому же, вы были правы – это очень красивая церемония, а Тадж-Махал… он настолько величественен, настолько мудр… - Кхуши, я хочу объяснить тебе причину, по которой женился на тебе официальным браком именно сейчас, - решился Арнав. – Разговор будет не простым, но… Кхуши развернулась в его руках, и приложила ладошку к его губам. - Нет, Арнав. Тадж-Махал научил меня кое-чему. Когда любишь, нужно доверять. И это доверие должно быть безусловным. Мне не нужно знать причин, чтобы понять одну простую вещь: на свете нет ничего важнее любви. Она замолчала, переполнившись чувствами. К этому мужчине, чьи глаза загадочно мерцали, внимательно вглядываясь в её, словно искали основу этого доверия. И находили, она была в этом уверена. Сейчас ей казалось, что она вся состоит из одного огромного чувства, от которого заходилось дыхание и пересыхали губы. Ни одно место в мире не было более желанным, чем то, где она находилась прямо сейчас. Его объятия, его приближающиеся глаза, затмевающие своим светом сияние звёзд, его губы… Он целовал её медленно. Их губы практически не разъединялись, мягкими касаниями погружая в мир чувственности. Его руки скользили по её спине, сбивая ткань тонкого халата, с трудом удерживающегося на её теле, пока лёгкая ткань не поддалась, спускаясь с плеч. Одной рукой Арнав притянул её к себе ближе, положив ладонь на поясницу, а указательным пальцем другой, едва дотрагиваясь, обвёл контур её лица, спустился на шею, на мгновение прижав бьющуюся между ключицами жилку. Ладонь неспешно обняла холмик груди, приподняв так, чтобы её вершинка касалась волос на его груди. Кхуши невольно вздрогнула от яркого импульса, пронзившего чувствительный сосок, когда Арнав сжал его пальцами, медленно массируя, и попыталась отклониться назад, но его рука на пояснице напряглась, возвращая её обратно. Прикосновения шероховатой кожи подушечек пальцев контрастировали с едва ощутимой лаской волосков, усиливая ощущения. Она едва слышно застонала, попытавшись ещё раз сбежать от изысканной пытки, прильнув к мужу, но он отстранился, удерживая её на том же расстоянии. Поцелуй стал глубже; требовательнее; языки сплетались, скользили по нёбу всё быстрее, ускоряясь вместе с сердцебиением. Кхуши запрокинула голову, облокотившись на оконную раму, когда Арнав, оторвавшись от её губ, стал покрывать влажными поцелуями шею, смещаясь на плечо и спуская к запястьям струящуюся ткань халата. Стекло приятно охлаждало разгорячённую голову, кружащуюся от ласк мужа. Она словно парила в эфире, так же, как низкая, чувственная мелодия парила над землёй. Чудилось, будто само её тело растворилось, и только по ярким вспышкам тянущего желания там, где её касались руки и губы Арнава, она могла ощущать саму себя. Вот его руки обхватывают её грудь, приподнимая и сжимая мягкие полушария… Вот его губы смыкаются на соске, втягивают в рот, чтобы свести её с ума требовательными, посасывающими ласками… Вот его рука уверенно согнула её ногу и забросила ему на бедро, а пальцы неспешно двинулись по внутренней стороне бедра вверх, обжигая нежную кожу, прямо к разгорячённому и влажному – она чувствовала это сама – средоточию женственности… Кхуши не узнала свой голос, застонав тихо, хрипло, когда прохладные пальцы проникли внутрь её лона, настойчиво и ритмично тревожа внутренние мышцы, рефлекторно сжимающиеся, чтобы обхватить их, сделать ощущения более полными, а контакт – более плотным. Она не замечала, как её бёдра двигаются навстречу его руке, полностью утонув в подчиняющем ритме, впиваясь ногтями в мужские плечи, чтобы удержаться в распадающемся на части мире, где-то далеко, на краю сознания, мысленно умоляя не останавливаться, потому что то, что он делал с ней, было прекрасно. …Он не мог остановиться. Ничего и никого более прекрасного и захватывающего, чем Кхуши, невинно-откровенно отдающаяся страсти, Арнав не видел никогда. Собственные желания пасовали перед желанием доставить удовольствие любимой девушке. Он наблюдал за каждой сменой эмоций на её лице, любуясь зажмуренными глазами и бисеринками пота, выступившими на лбу; ловя её дыхание и стоны; лаская то медленнее, то ускоряя и усиливая движения пальцев. Судьба преподнесла ему ещё один подарок, раскрывая в Кхуши такую же темпераментную натуру, какой был он сам, и о которой мог только мечтать; подарив ему само совершенство. Услышав, как дыхание Кхуши участилось, он ускорил ритм ласк, склонив голову и впившись ртом в малиновый сосок, обволакивая его языком и легко царапая зубами. Это стало последней каплей переполнивших девушку головокружительных ощущений. Кхуши гортанно застонала, выгнулась, впуская в себя пальцы мужа ещё глубже, сильнее откинув голову назад, и до боли вонзила острые ноготки ему в спину, едва удерживаясь, чтобы не упасть от накатившей слабости после сладчайшего взрыва, пронзившего каждую клеточку тела искрящимся фейерверком. Арнав подхватил её, осторожно опустив её ногу на пол и прижимая к себе. Кхуши прижалась лбом к его плечу, пытаясь восстановить сбившееся дыхание, а он успокаивающе гладил её по волосам, шепча что-то нежно-бессвязное, чувствуя себя едва ли не более счастливым, чем сама Кхуши. - Всё хорошо? – прошептал Арнав, почувствовав, что дыхание Кхуши выровнялось, и она завозилась в его руках. Сияющие, ещё затуманенные пережитым оргазмом глаза девушки медленно распахнулись, окунаясь в тёплый взгляд мужа. Она чуть смущённо улыбнулась, поняв, что случилось, и осознав, что Арнав доставил ей удовольствие, не думая о себе. Счастье переполняло её, отстраняя неловкость, а глаза Арнава говорили о том, что и он счастлив. И всё же она спросила, запинаясь с непривычки обсуждать интимные подробности вслух: - Арнав, а вы… вам… ну, я имею в виду… - окончательно сбившись, и не сумев выразить свою мысль, Кхуши принялась теребить пояс халата, однако, совсем не подумала о своей наготе, что только обрадовало Арнава. - Ты имеешь в виду, что я остался неудовлетворён? - подсказал он, приподнимая бровь и улыбаясь краешком губ. Разговор становился всё более интересным, и его эрекция только усиливалась, хотя, казалось бы, больше некуда. И всё же сегодня он держал себя в руках, твёрдо решив, что выдержит и более долгое испытание. Кхуши окончательно смутилась, отводя взгляд в сторону, который при словах Арнава скользнул вниз, представив ей очевидное свидетельство его возбуждения. Но, собравшись с духом, она всё же ответила, чувствуя, что Арнав ждёт её слов: - Да. Это, наверное… - слово не подбиралось, и Арнав подсказал ей: - Мучительно? – он высвободил шёлковый пояс из рук Кхуши, задумчиво пропустив ткань между пальцев, и внезапно признался: – Знаешь, сегодня, когда ты сбежала, я пообещал себе выпороть тебя. - Что? – Кхуши удивлённо взглянула ему в глаза, забыв о щекотливости только что обсуждаемой темы. - Представь себе, - подтвердил он, загадочно улыбаясь. – А я сдерживаю свои обещания. - О, нет! – воскликнула Кхуши, читая в его глазах, что он не шутит. - О, да! – ухмыльнулся Арнав, видя, как Кхуши инстинктивно прикрыла рукой попу. - Вы не сделаете этого! – глаза Кхуши округлились, когда Арнав подхватил её на руки и направился к кровати. – Арнав! – возглас сбился, когда он положил её на кровать и склонился над ней. - Я много чего могу сделать, Кхуши Кумари Гупта Сингх Райзада, - промурлыкал он ей в ухо, лаская мочку языком. – Но в интимном плане я никогда не сделаю то, с чем ты не будешь согласна. И всё же… - его губы прихватили её нижнюю губу, чувственно посасывая её. Мурашки хлынули по её телу сплошной волной, когда шёлковая лента в его руках превратилась в орудие ласки. Или пытки? Кончик ленты медленно скользил по груди, задевая неимоверно чувствительные после недавнего оргазма соски, зарождая внутри новое, едва ли не ещё более сильное желание. – Всё же, - выпустив её губы, продолжил мурлыкать хищный кот, прищуренными глазами глядя на неё, как на добычу, - наказание ты заслужила. А это значит… - лента ласкала её живот, щекоча и возбуждая всё сильнее. - Что значит? – выдохнула Кхуши, инстинктивно плотнее сдвигая ноги в попытке притушить собиравшееся внизу живота пламя. С её телом творилось что-то невероятное. Оно изнывало, тянулось к тому, кто подарил ей такие фантастически ощущения, сумев переложить мелодию их сердец на звучание тел и открыв ей новую грань их любви – грань чувственности. Он ответил не словами. Лента, расправленная его руками, прекратила терзать её тело, и легла на глаза. Арнав приподнял голову растерявшейся Кхуши, завязывая концы пояса сзади, на затылке. Бережно опустил обратно и перехватил инстинктивно взметнувшиеся руки, пресекая попытку снять то, что полностью лишило её зрения. - Ты доверяешь мне, Кхуши, - ласково прошептал он, проведя большим пальцем по скуле, губам. Это не было вопросом, он просто выражал то, что чувствовали оба. И всё же Кхуши качнула головой, подтверждая сказанное. Как можно не доверять тому, кого любишь безоглядно? Она любила. И доверяла. – Не бойся своих ощущений… Кхуши и не боялась. Но вздрогнула, почувствовав, как Арнав кончиком языка коснулся ямочки пупка, увлажняя кожу, а затем лёгким дуновением заставил её выгнуться в надежде избавиться от пронзившего тело требовательного спазма. А ласка только начиналась... Его язык зазмеился вокруг пупка, вырисовывая спиральную пружину, смещающуюся вниз живота. Не отрываясь от неё ни на секунду, Арнав медленно раздвинул ей ноги, согнув в коленях и поставив стопы на кровать. Кхуши прерывисто дышала. Невозможность предугадать и понять, что сделает Арнав в следующую секунду, заставляла напрягаться всем телом, усилив отклик нервных окончаний там, где он прикасался, в несколько раз. А он не спешил, медленно ведя ладонями от щиколоток вверх, к чувствительному месту под коленями, едва дотрагиваясь до тонкой кожи, выше, по бёдрам, раскрывая её ещё больше. Когда его руки и губы почти сошлись в одной точке её тела, она, почувствовав его дыхание, и секундой позже – язык, медленно скользнувший вдоль её лона, вскрикнула, судорожно цепляясь за простынь. Возможно, она бы вырвалась от неожиданности, не предвидь он её реакцию, и не удержи на месте. Арнаву всё сложнее давался контроль над собой. Чувствовать запах своей женщины, её вкус; ощущать дрожь, которая всё сильнее сотрясала её тело, доводило его возбуждение до предела, требуя окунуться в этот пленительный жар, способный доставить ни с чем несравнимое удовольствие. Понимая, что надолго его выдержки не хватит, он, не дав ей ни секунды передышки, уже ласкал её в самом интимном месте, раздвигая языком нежные складки, добираясь до горошины клитора, заставляя метаться под собой от сводящих с ума, совершенно новых, острых ощущений. И только почувствовав, как Кхуши балансирует на грани нового оргазма, медленно опустился на неё. Она моментально оплела ногами его бёдра, требовательно притягивая к себе за плечи, и Арнав сдался откровенному призыву. Резкие, сильные движения наполняли её его плотью до предела, заставляя вскрикивать, а его – сходить с ума от отклика её тела. Он всё глубже и жёстче погружался во влажный жар её тела, уже не контролируя себя. Приподняв ладонями её бёдра навстречу себе, откинулся назад, и, удерживая на весу Кхуши, взвинтил ритм. Задержался лишь на пару секунд, любуясь купающейся в нахлынувшем экстазе любимой и дожидаясь, пока немного расслабятся сведённые спазмами внутренние мышцы девушки, плотно обхватившие его член, и только после этого, сделав ещё несколько коротких глубоких движений, последовал за женой, кружась среди мириадов сияющих звёзд, но крепко сжимая в объятиях одну-единственную. *** - Всё было очень вкусно, - с улыбкой поблагодарив официанта, Кхуши встала из-за столика, подавляя желание потянуться. Отель предоставил им комплимент, устроив романтичный завтрак для молодожёнов на изолированной от других людей террасе, с которой открывался вид на Тадж-Махал. Белые тканевые навесы защищали романтичный уголок от слепящего утреннего солнца, рассеивающего синеву неба своими лучами. Кхуши всё же потянулась, когда официант, предложив им прохладительные напитки, оставил их одних. Тело приятно ныло, не привычное к такому урагану ласки, который обрушил на неё Арнав этой ночью. Она даже не была удивлена утром, когда, попытавшись встать, почувствовала, что ноги дрожат мелкой дрожью, и понадобился совместный прохладный душ, чтобы полностью прийти в норму. По крайней мере, так решил Арнав, закинув её себе на плечо и под её же визги окунув в полную прохладной воды ванну, едва заметил её черепашье передвижение по комнате. Хотя, она бы могла поклясться, что на его лице при этом расцвела довольнёхонькая улыбка удовлетворения её состоянием. Ничего, она отомстила, потянув его на себя в ту же ванну, и – какая жалость! – испортив ему рубашку и брюки, которые он к тому времени успел надеть. Вспомнив его утренние высказывания по этому поводу в стиле «что за?!», Кхуши расхохоталась, раскинув руки, и закрыв глаза, закружилась по крыше, чувствуя себя беспечно-счастливой. Арнав стоял поодаль, разговаривая по телефону, и любовался женой. Хорошо, что разговор был не из самых важных, а то он явно бы упустил ряд существенных деталей, потому что Кхуши, похожая сейчас на летящую белую птицу в светло-розовой лехенге с развевающейся в руках дупаттой, заставляла его забыть обо всём. Прекратив разговор, он только собрался поймать в объятия свою волшебную птицу, как пришлось принимать новый вызов – от Акаша. - Да, Акаш? Кхуши резко остановилась, растерянно оглядываясь. Только что сиявшее солнечным светом небо словно посмурнело. Не понимая причину тревожности, укравшей сияние утра, она посмотрела на мужа, стоявшего к ней спиной. На негнущихся ногах сделала к нему шаг, другой, и, когда он повернулся к ней, опустив руку с зажатым в ней телефоном, уже поняла, что сказка закончилась, видя боль в его глазах. - Что случилось? – сквозь спазм в горле, тихо спросила Кхуши. - Кхуши, - Арнав привлёк её к себе, тяжело вздохнув. – Паяль попала в больницу. *** Машина резко затормозила, взвизгнув тормозами, становясь рядом с автомобилем Акаша. Горелый запах резины смешался с жаром расплавленного асфальта, заставив Манораму, стоявшую рядом с сыном, демонстративно приложить пальцы к виску, изображая дурноту. Но Акаш, обычно внимательно относившийся к её самочувствию, даже не заметил этого жеста, шагнув навстречу выскочившей из машины брата Кхуши. - Как Паяль?! Акаш, скажите, как моя сестра? - Кхуши, не волнуйся. – Акаш был бледен, но держался стойко, хотя бессонная ночь в больнице вкупе с тревогой за жену вымотали его. – Ей стало лучше, но врачи пока не дают гарантий, что ребёнок… - он замолчал, сглотнув. Арнав подошёл к ним неслышно, приобняв жену, которая охнула, чуть согнувшись, словно чувствуя боль своей сестры. - Акаш, что случилось с Паяль? - Ничего, ничего особенного, хэлло-хай, бай-бай, - затараторила Манорама, встревая в разговор и поспешно подталкивая сына к машине. – Нам нужно ехать, Акаш, да? - Она упала с лестницы, - нахмурился Акаш, буквально вдавливая ноги в асфальт и не позволяя матери осуществить задуманное. - Ей стало плохо, - снова влезла Манорама, видя, что её финт не удался. – Это бывает при беременности, и она упала. Невысоко, всего-то с трёх ступенек, - закончила она как-то не уверенно, отводя взгляд от испуганных глаз Кхуши. - Мама была рядом с ней, когда это случилось, - пояснил Акаш, неловко перекладывая из руки в руку термос, в котором, очевидно, была домашняя еда для Паяль. Он обратился к Кхуши, переводя взгляд с брата на неё: - Мы сейчас едем в больницу, ты… - Я с вами! – тут же отреагировала Кхуши, умоляюще взглянув на Арнава. Он кивнул, соглашаясь. - Конечно. Оставайся рядом с сестрой, я буду примерно через час. Акаш, присмотри за ней, и… держись, - он стиснул плечо брата. – Если что-то нужно будет, сразу звони. Аман только что сообщил: у нас чрезвычайное происшествие на линии выпуска готовой продукции, они ждут моих указаний. Я разберусь и сразу подъеду. Акаш и Манорама направились к дверям автомобиля, а Арнав, прижав к себе Кхуши, коснулся губами её виска. - Всё будет хорошо, я уверен, что Паяль справится, - ободряюще прошептал он, и открыл дверь, помогая ей сесть в машину. Взрыкнув мотором, автомобиль умчался в больницу, а Арнав направился в дом. *** Рашми неловко топталась на пороге Шантивана, уговаривая себя позвонить в звонок. Было непросто поверить, что яркая и острая на язычок девушка просто боится встретиться с Нанке, парнем, запавшем ей в душу так, что она впервые узнала, что значит понятие «бессонные ночи». - Ну же, Рашми! – пыталась она подбодрить себя, вспомнив привычку Кхуши разговаривать с собой. – Ты пришла сюда по просьбе брата, так? Не стоит переживать из-за Нанке, ты его, скорее всего, даже не увидишь. Увлёкшись собственными переживаниями, она не заметила, что сзади неё стоит молодой человек, недоумённо хмурясь и пытаясь разобраться в том, что слышит. Решив, что его снова подвело знание хинди, НК осторожно – как ему казалось – кашлянул, отвлекая девушку от попытки сгрызть под корень аккуратненький ноготок. Услышав позади себя мгновенно опознанный ею как принадлежащий Нанке кашель, Рашми подпрыгнула на месте, и обернулась. Округлив глаза и рот, смешно запричитала: - Нет-нет, нет-нет… только не он! - Э… - Нанке не выдержал, улыбнувшись во весь рот. Он давно позабыл то, как и за что отчитал Рашми, и видеть сейчас так забавно реагирующую на его появление растерянную девушку, которая и ему запала в душу, было невероятно приятно и тепло. – Боюсь, что именно он, Рашми! - Ой! – Рашми вскинула руки ко рту, напрочь забыв о том, что до этого их оттягивала увесистая стопка книг, которые Ранбир попросил передать Кхуши. Книги, лишившись опоры, согласно закону тяготения, попадали вниз, норовя побольнее заехать по ногам парня. Нанке принялся исполнять забавный танец, высоко вскидывая колени в попытке избежать ударов, не подумав о том, что заминка, с которой он это произвёл, позволила всем книгам благополучно приземлиться, и его танец был явно запоздалым. Рашми, не выдержав этого зрелища, прыснула в ладони, которые всё ещё держала у лица, но, поймав взгляд замершего на полуприсяде Нанке, пролепетала извинение, мысленно ругая себя за то, что умудрилась испортить их встречу, и опустилась на корточки, чтобы собрать тома. У некоторых людей мысли и действия катастрофически – именно катастрофически! – сходятся, и ровно в этот момент Нанке решил сделать то же самое. Закономерный итог – стукнувшись лбами, молодые люди умудрились потерять равновесие и приземлиться на пятые точки. Хорошо, нет, просто отлично, когда у таких людей и с чувством юмора всё замечательно, и огласивший округу искренний заливистый смех снял неловкость ситуации, удивительным образом расслабив обоих. Спустя, наверное, только минуту, Нанке поднялся на ноги и протянул руку Рашми, помогая встать. К сожалению (или счастью), его неуклюжесть в очередной раз сыграла с ним шутку, и он приложил слишком большое усилие, поднимая девушку. В результате Рашми, не успев сгруппироваться, влетела в его объятия, и, на секунду оказавшиеся напротив друг друга губы молодых людей соприкоснулись. Рашми, первая очнувшаяся от ступора, в который впали оба от мимолётного касания, отскочила от Нанке, охнув и залившись алой краской, как ей показалось, с головы до пят. Воцарившееся молчание тяготило не знавшую, куда деть глаза девушку, и она ляпнула первое, что ей пришло в голову: - Теперь, как честный человек, вы обязаны на мне жениться! Понять, что именно она сказала, не успел ни Нанке, ни сама Рашми, потому что строгий и суровый голос моментально спустил обоих на землю. - Что здесь происходит? Нанд Кишор, кто эта девушка? Субхатра, чьи тяжёлые шаги они не расслышали, вероятнее всего, из-за стука собственных сердец, к их счастью, не видела этого случайного поцелуя, но хорошо расслышала слова девушки. Нервное напряжение, в котором она пребывала с тех пор, как впустила прошлое в свои мысли, с радостью уцепилось за возможность сбросить пар. Не слушая открывшего рот, чтобы представить Рашми Нанке, она сухо обратилась к девушке: - Вам, молодая леди, должно быть стыдно за своё поведение. Как вас воспитывают старшие, если вы позволяете себе говорить такие вещи мужчине? В наше время таких, как вы, называли бесстыжими! Как стыдно было бы вашей матери за вас, если бы она увидела то, что увидела я. Впрочем, возможно, она ушла недалеко от вас, если её воспитание принесло такие плоды. Рашми, чьё смущение почти мгновенно перешло в возмущение после такой сентенции, тут же дала отпор, снова опередив Нанке: - Моей маме не за что стыдиться! Я не сделала ничего плохого, и то, что вы услышали, было просто шуткой! И я считаю, что делать замечания незнакомым людям, не говоря о том, чтобы подслушивать чужие разговоры – куда более дурной тон, чем неудачная шутка. - Дади, это, действительно, было только шуткой! Шутка, - улыбаясь, развёл руками в стороны Нанке, чуть не заехав своей неродной бабушке в лоб. – А вы уже вернулись из Лакхнау? Насовсем? То есть надолго? Вскинутая в запрещающем жесте рука Субхатры остановила его словесный поток. - Это неважно, - отмела она попытки Нанке разрядить обстановку. – Думаю, тебе стоит попрощаться с твоей… - Субхатра окинула уничижительным взглядом вздёрнувшую подбородок Рашми, - гостьей. И проводить меня в дом. - Конечно, дади, проходите! – посторонился Нанке, пропуская к входу в Шантиван тяжеловесную фигуру женщины. – Рашми, только после вас, - подняв стопку книг, Нанке попытался изобразить рукой гостеприимный жест, тепло улыбнувшись ошарашенной таким отношением к себе девушке. - Как ты сказал?! Субхатра никогда не жаловалась на слух, и даже то, что она уже вошла в дом, позволило ей расслышать одно из тех имён, которые не выходили у неё из головы. Конечно, вряд ли эта нахальная девица могла быть той самой Рашми, но если… Она резво повернулась, чуть не столкнувшись с вошедшими следом молодыми людьми, и требовательно спросила: - Как тебя зовут? Рашми не хотелось общаться с этой дамой, но воспитание всё же заставило её ответить: - Рашми. Моё имя – Рашми Ансари. - Не может быть… - монументальная женщина побледнела, покачнувшись. Глаза впились в лицо девушки, выискивая на нём нечто, известное только ей самой. - Почему не может? – Рашми невольно отступила назад, вставая так, чтобы Нанке прикрывал её от странной дамы. – Очень даже может. И… Нанке, ты можешь проводить меня к Кхуши? – полушёпотом спросила она, решив избежать дальнейшего общения с сумасшедшей семейкой Райзада и надеясь побыть ещё немного рядом с ним. - Конечно, - так же тихо ответил Нанке, не горевший желанием оставаться рядом с Субхатрой Малик. – Дади, я провожу Рашми, и скажу сестре, что вы приехали, хорошо? Он на редкость ловко ухватил Рашми за рукав анаркали, балансируя стопкой книг в другой руке, и потащил девушку за собой мимо всё ещё растерянно глядящей на неё Субхатры, которая, похоже, даже не слышала обратившегося к ней Нанке.