Aut vincere aut mori

Ида разглядывала заживающую ранку на ладони, пытаясь понять, зачем она заключила сделку с Дьяволом. С детства мать рассказывала ей, что черти заставляют подписывать договоры кровью, но для маленькой Иды все это было не более, чем сказкой. С годами она только убедилась, что и черти, и бесы, и Дьявол придуманы людьми, чтобы держать в узде природу других людей, но никак не могла избавиться от стойкой ассоциации теперь. Когда кровь Ивара Бескостного окропила её ладонь, когда их ДНК смешивались, Иде почудилось, будто она заключила договор с самим Люцифером, который, как известно, был прекраснейшим из ангелов. Этот ритуал пугал Иду и возбуждал одновременно, заставляя кровь в её венах вскипать. Она думала: человечество может прикрываться цивилизацией, но в природе людей всегда останется что-то языческое, взывающее к темным ночам первобытных времен и древним богам, существовавшим до прихода Христа. Далеко не все способны признать эту часть себя и постараться жить с ней в гармонии. Лодброкам это удавалось. В глазах Ивара Ида видела пламя древних костров. Их огонь обжигал её, уничтожая и очищая. В голосе Ивара, обычно лукавом, как у трикстера, Иде чудился шепот жрецов и молитвы Одину. И её рациональность — её оплот и её единственная поддержка в очередной раз пошатнувшемся вокруг неё мира — дала сбой, как при подаче электричества. Ида почти видела себя охваченной тем же безумием, что бурлило в крови Лодброков, творило их внутренних монстров. А потом эти монстры выползали наружу, разрушая всё, к чему прикасались. Разрывая на части тех, кого Лодброки любили, потому что чудовища привязанностей не знают. Она дотронулась до коросты, покрывающей порез, и вспомнила, как Ивар смотрел на неё: будто голодный волк на добычу, что сама шла к нему в руки. Будто змей, решивший пожрать солнце. Ида не могла понять, был ли Ивар доволен их сделкой, или сам не понимал, зачем соединил их окровавленные ладони, хотя простого слова «согласен» было бы достаточно? Ида вспоминала, как внутри неё всё вспыхнуло, будто зажженую спичку поднесли к бочке с бензином, и на миг ей захотелось провести ладонью по щеке Ивара, оставляя на его светлой коже кровавый след, а затем коснуться языком этой полоски крови. Сотворить ему на лице багровую раскраску смерти, олицетворяющую его безумную душу лучше, чем что-либо еще. Даже сейчас, просто думая об этом, она чувствовала, как волна непрошеного тепла стремится по груди южнее, туда, вниз, и сворачивает внутренности в тугой, болезненно-сладкий узел. Ида думала: в каждом из нас есть темная сторона, и её тьма сейчас рвалась наружу, ибо на миг ей позволили соединиться с чужой. Интересно, может ли безумие передаваться вместе с кровью? Она огладила руками черную юбку-карандаш, поправила воротник рубашки в тонкую розовую полоску. Ей предстояло отправиться в Lothbrok Inc. и начать свой первый рабочий день. Ида предвкушала чужие взгляды и перешептывания за спиной, разговоры о вдове Рагнара, что пришла работать помощницей Ивара; она понимала — люди-скорпионы не упустят повода обглодать ей кости и перетереть их в порошок. Ну что же. Она готова к этому. Она заключила сделку с Дьяволом, и свою часть этой сделки она выполнит безукоризненно. На кухне обнаружился только Хвитсерк. Он сидел с ногами на подоконнике, пялился в окно на внутренний дворик, где не происходило ровным счетом ничего, и пил кофе.  — Доброе утро. — Ида осознала, что её каблуки цокают слишком громко в тишине спящего дома. Восемь утра, и в офисе её ждали не раньше половины десятого, но нервы звенели, будто натянутые струны, и в горле пересыхало. Чашка горячего чая должна была помочь.  — Привет, — отозвался Хвитсерк. — Привычки «жаворонка» не дают покоя? — Он отпил ещё глоток из своей чашки, повернулся к Иде и присвистнул: — Ого! Уже не принцесса, а бизнес-леди. — Он подмигнул Иде, но в его жесте не было даже флирта, и ей понравилось это. С тех пор, как они обменялись поцелуем в ночь после смерти Маргрет, их отношения обрели четкие рамки дружеских, будто кто-то повысил параметры резкости в до того мутной картине их общения. — Тебе идет. Ида заварила пакетик чая, терпко пахнущего кардамоном и имбирем, и повернулась к Хвитсерку всем корпусом. В отличие от неё, он был в несколько разобранном состоянии: черная рубашка, расстегнутая до самого живота, обнажала татуировку в виде ворона; волосы Хвитсерка были взлохмачены, а на шее расцветал засос. Кожаная куртка валялась рядом на подоконнике.  — А тебе не помешало бы поспать, — доверительно сообщила Ида, отпивая чай.  — Нет времени, — покачал головой Хвитсерк. — Сегодня у меня в клубе налоговая проверка.  — Они могут решить, что в мешках под глазами ты прячешь наркотики и лишние налоги, — хихикнула Ида, не удержавшись. С Хвитсерком было легко, как с братом или старым другом: он умел поддержать разговор и посмеяться над шуткой, даже если шутка эта относилась к нему. Никто из братьев больше не мог похвастаться такой простотой в общении и умением заставить собеседника улыбнуться.  — Очень смешно, юная леди, — фыркнул Хвитсерк, но уголки его губ поползли вверх в усмешке. — Я скажу, что прячу в них свои печали и горести. Почему-то Иде почудилось, что не так уж он и шутил. Повинуясь своему внутреннему голосу, она подошла к Хвитсерку и коснулась ладонью его лба. Кожа была горячей, будто у него была температура, а щеки полыхали румянцем. Под воротником рубашки прятался ещё один засос.  — Ты уверен, что всё хорошо?  — Я просто не спал всю ночь. — Хвитсерк увернулся от прикосновения, будто маленький ребенок, не желающий признаваться, что схватил простуду. — Всё в порядке, Ида. Всего лишь усталость. — Он перехватил её запястье, уставился на тонкую корочку, засохшую на порезе. — Что это?  — Полоснула себя ножом, когда резала ночью овощи для салата. — Признаваться, что заключила сделку с Дьяволом, Ида не хотела. Хвитсерк неопределенно хмурился, разглядывая порез, провел по нему пальцем.  — Странно… — хмыкнул он. — Точно такой же я видел у Ивара.  — Совпадение. — Ида осторожно высвободила руку, плотнее обхватила обеими ладонями чашку с чаем, поставленную было на подоконник. — Твой брат постоянно тренируется, наверняка тоже порезался. Желто-зеленый взгляд скользнул по её чуть порозовевшим щекам.  — Я знаю один ритуал, предполагающий нанесение подобных ран, — промолвил Хвитсерк, отвернувшись к окну снова. — Он связывает людей, будто кровных родственников, и эти люди больше никогда не смогут предать друг друга, иначе их будет ждать наказание богов. Ида… — Он вновь поднял на неё глаза. — Я надеюсь, ты ничего такого не делала?  — Я похожа на язычницу? — Хотя по её спине пробежал холодок, Ида сумела взять себя в руки и отшутиться. Ошибались люди, что считали Хвитсерка недалеким идиотом, которого волновала только выпивка, мотоциклы и женщины. Возможно, в нем не было ума Бьерна или хитрости Ивара, но читать и считывать людей он умел, будто читал утренние газеты. — Мне грозит разве что сепсис, если я плохо обработала порез, да и только. Шутка была так себе. Хвитсерк помолчал, выводя на стекле пальцем неизвестные Иде знаки. Возможно, это были руны — письменность древних скандинавов, которой больше никто не пользовался. Между бровей его залегла тонкая морщинка.  — Никогда не давай Ивару никаких обещаний, — произнес он тихо. — Эти обещания он вывернет наизнанку, и ты будешь у него в долгу навечно. И от боли, что прозвучала в его словах, Иде захотелось заплакать, но она сдержалась. Ивар обещал ей, что её семья будет в безопасности, и если ей суждено всю жизнь быть его шпионкой… кто знает, быть может, это вполне адекватная цена за жизнь матери и сестренки? «Поздно, Хвитсерк. Уже очень и очень поздно». * * * Офис Lothbrok Inc. был огромен. Ида всерьез полагала, что не запомнит ни одного поворота и ни одного коллеги, с которыми ей теперь предстояло работать. Секретарша Ивара, Мэри Тремейн, постаралась объяснить ей, как пользоваться кофемашиной, а сам Ивар даже выделил Иде маленький кабинет рядом со своим — неслыханная щедрость, подумать только! Иде не нравилось быть его личной помощницей. Новая помощник юриста выглядела совсем юной — что она вообще могла понимать в юридической работе, эта Ауд? Ида была уверена, что справилась бы с этой должностью гораздо лучше. Впрочем, Ивар так не считал. Он явно наслаждался ролью её нового начальника, и уже к обеду Ида прокляла тот час, когда решила, будто может передвигаться по офису на каблуках. Каждый раз, таща ему очередную чашку кофе, она боялась поскользнуться на полу, а, ставя её перед зарывшимся в бумаги Лодброком, — мечтала выплеснуть горячий напиток ему в лицо. Ивар делал вид, что ничего особенного не происходит. В четыре часа дня Ида чувствовала себя уставшей и разобранной на винтики. А ещё она была зла. О, как она была зла на Ивара, ведь он заставил её тащить в его кабинет пять чашек кофе — для него, Лагерты, Калфа, Бьерна и еще одного мужчины, который явился с ними. И из них всех только этот парень поблагодарил её. И это могло бы даже быть приятно, если бы Ида не была так раздражена, а усмешка незнакомца не напоминала волчью, и не превращала его тонкие и, в общем-то, красивые черты лица в нечто отталкивающее. Ивар, определенно, считал её подавальщицей кофе! Как же ей хотелось выплеснуть горячий напиток ему прямо в лицо, и он знал об этом. И, кажется, Бьерн знал, потому что взгляд его был грустным и даже несколько сочувствующим. Ида быстрым шагом прошла в туалет в конце этажа, громко хлопнула дверью и только потом подумала, что, возможно, кто-то здесь уже был. Но тишина, последовавшая за её появлением, доказывала обратное. Забравшись в последнюю кабинку, Ида села на крышку унитаза и попыталась успокоиться. Получалось плохо. Ивар умел раздражать её, задевать. Наедине с ним Ида чувствовала себя пойманным в силки кроликом, только вот она не желала быть дичью. Она пыталась бороться с его влиянием, пыталась освободиться из ловушек, в которые он её загонял снова и снова, но Ивар находил, на какую из болевых точек нажать, и она снова выходила из себя. И ей приходилось собрать всю свою силу воли, чтобы не стукнуть его чем-нибудь по голове. Или не подлить ему в кофе средства для мытья посуды. При этом он вел себя с ней, будто она была не его помощницей, а секретаршей, чьи должностные обязанности ограничивались подачей кофе! Ида снова и снова напоминала себе о договоре, что они заключили, а тонкий порез на ладони к вечеру начал легонько, но неприятно саднить. Ей придется терпеть отвратительное поведение Ивара, потому что она обещала быть его глазами и ушами, и ей придется выполнить это обещание во что бы то ни стало. Дверь в туалет снова хлопнула. — Здесь точно никого нет? Мужской голос. Очень знакомый. Ну, разумеется, ведь Ида только что слышала его в кабинете Ивара! Повинуясь скорее интуиции, чем здравому смыслу, она тихо сняла туфли (её ступни были благодарны за этот поступок) и с ногами забралась на крышку унитаза, молясь, чтобы она не сломалась под её весом. Поставила обувь себе на колени. Очень вовремя, потому что чужие шаги приблизились аккурат к её кабинке. Не заметив ничего подозрительного, мужчина вновь отошел. — Лагерта все знает. - Второй голос принадлежал Торви, и Ида зажала рот рукой, чтобы не охнуть от удивления. — Откуда? — Я не знаю. — Торви говорила очень тихо. Ида услышала, что парочка прошла в одну из кабинок, услышала, как щелкнул замок. И теперь ей приходилось напрягать слух, чтобы разобрать хоть что-то. Впрочем, разбирать особенно было нечего. Долгое молчание, последовавшее за этим, дало Иде понять, что Торви и её спутник заняты чем-то другим. — Эрлендур… — Голос Торви прерывался, когда она вновь заговорила. — Не здесь, пожалуйста… Кто угодно может войти! Ида с трудом поймала свою челюсть где-то у кафельного пола. Да в этой семье полно секретов! Она, конечно, видела, что Бьерн относится к своей жене не настолько хорошо, как мог бы, но не подозревала, что Торви могла бы ему изменить. А с другой стороны — любой женщине хочется быть любимой и нужной, и что делать, если собственный муж не может этого дать? — Мы услышим… иди ко мне. Я скучал. Ида почувствовала, как жар поднялся к самым её щекам, будто её только что застукали за просмотром порно в тринадцать лет. Ей совершенно не хотелось быть свидетельницей чужой измены, однако она уже была. — Лагерта здесь, — выдохнула Торви. — Она угрожает мне, и если она расскажет всё Бьерну, то я окажусь на улице. И все пойдет к черту. — Я говорил тебе, что нужно разводиться ещё раньше. — Мужчина говорил также негромко, но его слова Ида слышала четче. Видимо, он находился ближе. — А теперь мы в дерьме. — Я не могу уйти к тебе нищей. Бьерн заслужил это, ты знаешь. И ты знаешь, как я хочу отомстить Бьерну за то, что он обращается с моим сыном, как с отщепенцем. Он всегда говорит ему, что он — сын врага, и должен быть благодарен, что Лодброки приняли его в семью. Ида вздрогнула. Портрет Бьерна, который она успела сформировать для себя, приобретал более четкие очертания. И на этот раз — не самые приятные. — Он может развестись с тобой раньше, чем получит компанию, если Лагерта добьется своего. И тогда он женится на Снефрид. — Услышав звук долгого поцелуя, Ида сжала губы, ощущая, что её щеки вновь окрашиваются в красный. — Ты рискуешь, а еще больше рискуешь — доверяя Лагерте. — Я ей не доверяю, — отозвалась Торви. — Но у меня нет другого выхода. У нас нет другого выхода, Эрлендур. Если Бьерн всё узнает, он выгонит меня. А тебя он убьет. Как они убили Эллу. — А если он узнает, что после смерти этой вашей… Маргрет, глазами и ушами Лагерты стала ты? — Ты боишься за меня? — В голосе жены Бьерна прозвучали дразнящие нотки. — Великий Один, боюсь! — Слова Эрлендура прозвучали глухо, будто он уткнулся лицом в её волосы. — Я знаю, на что способна эта семья. Они убили моего отца. Я не хочу потерять тебя, как потерял его и брата. — Я знаю, что делаю, — произнесла Торви. Замок щелкнул, и каблуки простучали по кафельному полу. Дверь хлопнула, когда Торви вышла в коридор, а после неё туалет покинул и Эрлендур. Ида спустила ноги вниз и надела туфли (ступни аж взвыли), выпрямилась. Лицо её горело. В семействе Лодброков было полно тайн, и каждая из них раскрывалась перед ней, будто цветок с ядовитым запахом. Кажется, Ивара окружало ещё больше врагов, чем он сам предполагал. Не только её отец желал зла семейству Лодброков, но и Лагерта, якобы преданная Рагнару и его детям. Вот именно, что якобы. Может ли она рассказать Ивару об услышанном? Должна ли? Ида чувствовала, как тонко зудит и ноет шрам у неё на ладони, и, не будь она столь рациональна, она бы решила, что Ивар владеет магией, и его ритуал — это что-то вроде заклятия «Империо» в Гарри Поттере. По сути, Ида не подписывалась быть его шпионкой в собственной семье, но её не покидало ощущение, что именно это Ивар и имел в виду, когда соединял их ладони и смешивал кровь, которая никогда не должна была соединиться. * * * Красная кнопочка на телефоне горела уже какое-то время, пока Ида вошла в свой маленький и пока что не сильно уютный кабинет. Ивар жаждал её видеть, а заставлять его ждать была не лучшая идея. Кто знает, на что он способен, если в его зрачках по сих пор полыхали отблески древних костров?  — Что-то случилось, Ивар? — Ида заглянула в его кабинет. — Я тебе нужна? Было семь вечера, и большинство сотрудников уже разбрелись по домам. Обсуждать её фамильярную манеру обращения с мистером Лодброком было некому.  — Подойди, — произнес Ивар, сложив руки под подбородком. С каким-то почти садистским любопытством он наблюдал, как Ида пересекает его кабинет, стараясь не выдать собственной усталости. — Присаживайся. — Широким жестом он указал на кресло, в котором обычно сидели посетители. — Как тебе первый день на работе? Его тошнотворная вежливость была хуже, чем его привычка грубить. Лучше бы он и не пытался быть милым: напоминал улыбающуюся гремучую змею с гипнотизирующим взглядом. Ида нацепила самую милую из своих улыбок.  — Всё в порядке.  — Хо-ро-шо-о-о, — задумчиво протянул Ивар. — Я знал, что мы сработаемся. Сработаемся. Надо же. Ида почувствовала, как шрам на руке начинает зудеть ещё сильнее.  — Сработаемся, если ты выполнишь условие касаемо безопасности моей матери и сестры.  — Я даже готов предоставить им охрану из моих людей. — Ивар развел руками. — Но только если ты выполнишь свои обязательства. Я хочу знать, кто желает мне и моей семье зла. Я хочу знать, чьи кишки должны быть развешаны по его дому, как сраная рождественская гирлянда. — Голос его дрогнул. — Смотри в оба, Ида Блэк. Слушай. Запоминай. И сообщай мне.  — Я Лодброк, Ивар, — напомнила Ида тихо. — Надеюсь, ты об этом помнишь. Кое-что она уже узнала, но не спешила рассказывать об этом Ивару. Ида могла представить, как в порыве гнева Ивар берсерком несется рвать на части Торви, которая просто хотела быть счастливой. Ей не хотелось видеть кровь Торви и этого Эрлендура на её собственных руках. Достаточно было того, что их могла окропить кровь Исайи Блэка. Да и хотела ли Торви причинить зло Ивару? Из подслушанного разговора не было известно ничего, кроме того, что ей приходится следить за братьями по приказу Лагерты, но из этой информации не вытекало, что Лагерта была виновна в смерти Маргрет или хоть как-то к нему причастна. Эта женщина вообще не производила впечатление человека, способного на такие бездумные фортели, как очевидное убийство кого-то из Лодброков на семейном празднике. О, нет, Ида больше верила, что именно её отец поступил так топорно, подставив собственную семью, ведь он никогда не думал ни о чьих интересах, кроме собственных. Тем не менее, за Торви следовало бы следить в оба глаза, но так, чтобы Ивар ничего не узнал. Ида хотела быть уверенной, что она не связана с убийствами. Или связана. Информация должна быть точной. Хватит крови невинных. По крайней мере, виновницей чьей-то смерти Ида быть уж точно не хочет.  — Я помню, что ты — Лодброк, — прервал её мысли Ивар. — Хорошо бы тебе самой понимать это сердцем, а не умом. На сегодня всё. — Он откинулся на спинку инвалидного кресла. — Увидимся дома, Ида. Не забудь спуститься к ужину.