Aut vincere aut mori

Ночь для Ивара обещала быть бессонной. Общение с полицией всегда вызывало у него невероятную головную боль, а сегодня за вечер его было более чем достаточно. И теперь он ощущал, как в мозгу разрастается, как раковая опухоль, мигрень. Окутывает его ядовитым туманом, сквозь который не видно ничего, а собственные мысли кажутся тягучими. Вытащив из ящика стола упаковку таблеток, Ивар закинул в рот сразу две и запил глотком воды. Ему предстояло о многом подумать и многое решить, и головняк, заставляющий голову раскалываться на части, не входил в его планы. Боль отступила через полчаса, впрочем, он знал, что мигрень вернется. Всегда возвращалась, но с помощью таблеток ему удалось избавиться от неё хотя бы на время, и он решил потратить это время с пользой. Покушения на жизнь Блайи и Сигурда не ожидал даже он. И снова Ивару на ум пришла Лагерта. Что, если Лагерта узнала о завещании Блайи и решила устранить её и Сигурда — потому что за свадебным столом они делили эль на двоих так же, как должны были разделить жизнь? Символизм, о котором знали все язычники, и который значил для них больше, чем человеческие законы? Но для Лагерты этот способ был слишком топорным. Она предпочитала утонченные способы убийства, и до сих пор лишь в семье догадывались, что Аслауг была отравлена по её указанию. Здесь же всё было напоказ, будто плевок в лицо. Не её стиль. Возможно, это — дело рук Исайи Блэка, решившего начать устранять семью Лодброков с самого слабого звена? Ивар мог представить логику, которой руководствовался Исайя: Блайя умирает, и убитый горем Сигурд уезжает из дома Лодброков, автоматически теряя право на наследство. Смерть остальных сыновей Рагнара могла быть делом техники. Особенно — после того, как пробационный суд признал право Иды на обязательную долю в наследстве и включил её в состав наследников. Ивар всегда был невысокого мнения об умственных способностях отца Иды, и поэтому такой план действий — откровенно дурацкий, если быть честным — вполне мог прийти ему в голову, хотя выглядел рискованным, и риск не оправдывал себя. Сам Ивар поостерегся бы покушаться на чью-то жизнь, если бы его дочь находилась в руках семьи, которую он бы пытался уничтожить. Сослагательное наклонение. Чертово сослагательное наклонение. Ивар терпеть его не мог, как ненавидел строить предположения и гадать, а не быть уверенным. На первом попавшемся листе бумаги он начеркал две версии покушения на жизнь Блайи и откинулся назад, грызя ручку. Лагерта, Лагерта Ингстад. Исайя Блэк. Лагерта. Исайя. У каждого из них были свои мотивы, каждый мог желать Блайе смерти. У кого из них были руки длиннее, а наглость превышала инстинкт самосохранения? Потому что лишь идиот без инстинкта самосохранения пойдет против Лодброков, особенно — таким дешевым, показушным способом. Или тот, кто хорошо их знает. Как только уляжется шумиха, он отправит Гуннара и парочку бойцов помощнее допрашивать официантов, работавших в тот день в ресторане. Возможно, кто-то из них расколется раньше, чем Гуннар успеет даже рот раскрыть. Ивар вспомнил, как дрожали работники ресторана, обнаружив, что в их заведении кто-то умер. И, разумеется, они по-прежнему думали, что у Маргрет случался эпилептический припадок. Ивар помнил, как врач отозвал его на разговор и сообщил, что он предполагает, что Маргрет отравили. Для Ивара его слова вовсе не были открытием: любой, кто видел, как Маргрет выпила целый стакан эля, предназначавшейся Блайе, а через несколько минут уже корчилась на полу в агонии, догадался бы, что смерть была далека от естественной. К тому же, Маргрет была здорова, как лошадь. Врачи не сразу согласились скрыть истинную причину смерти Маргрет, однако хорошая сумма на банковском чеке всегда делала людей более сговорчивыми, чем они были поначалу. Особенно, если она приправлялась угрозой и ножом у горла. Ивар не хотел вмешивать в это дело полицию — тупые полицейские всегда только мешают. В итоге, врачи сообщили полицейским, что смерть Маргрет Лодброк имела совершенно естественные причины. Кто бы ни был убийцей, он был хитер, и реакция организма на яд выглядела именно как приступ эпилепсии. Ивар пожалел, что не был силен в токсикологии: он лишь смутно представлял, что такая реакция вполне могла быть. Врач сообщил, что отравление он заподозрил исключительно из-за специфического запаха, исходящего изо рта Маргрет, но, возможно, он ошибся — он также не был токсикологом. «Вы ошиблись», — улыбнулся Ивар, широко и дружелюбно, и от его показного дружелюбия врача передернуло. Он поспешил убраться восвояси, сообщив, что отчет о причинах смерти Маргрет Лодброк будет направлен в полицию, как только будет готов. И почему-то Ивар был уверен, что врач сделает всё, как нужно. Ему, Ивару, нужно. Он вновь взглянул на записи. Лагерта или Исайя? Кому ещё Блайя рассказала о завещании? Кому обмолвился о нём Сигурд, его тупой братец? Или это был Уббе? Если это Уббе поделился с Маргрет, которую обожал, тайной чужого завещания? Твою мать! Ивар подписал под колонкой с названием «Лагерта» вопрос: «Знала ли Маргрет о завещании?» и подчеркнул его двумя жирными чертами. Потому что он знал, что Маргрет была очень близка с Лагертой. Кажется, белобрысая шлюшка была дочерью одной из её подруг. А, значит, она могла рассказать Лагерте. Какая-то мысль, очень навязчивая, очень настойчивая, проистекающая прямо из мысли о хорошем общении Лагерты и Маргрет, вертелась у Ивара в сознании, и он почти поймал её, но дверь кабинета открылась, и вошла Ида.  — Ивар, — произнесла она тихо, и почти оформившаяся мысль испарилась, как вода при кипении. Ивар выругался сквозь зубы. Только её не хватало ему здесь и сейчас, когда он так успешно избегал её последние пару дней!  — Что? — отозвался он резко. — Что тебе нужно? Ида присела в кресло напротив него, и ему пришлось поднять взгляд. Одновременно с этим он перевернул свои записи текстом вниз — привычка, выработанная у него за годы жизни в большой семье, где никто никому не доверял.  — Уббе.... с ним всё будет в порядке? Ивар передернул плечами.  — Уббе — взрослый мальчик, ему не нужна мамочка. Ты входишь в роль нашей добренькой мачехи? — Он приподнял правую бровь. — Ложись спать, Ида Блэк. Мне сейчас не до тебя. Ида закусила губу. На её лице не было ни грамма косметики, а волосы она убрала в низкий хвост, и это делало её похожей на правильную студентку-отличницу из Йеля, которой она и была раньше. Под её глазами залегли тени.  — Я — Лодброк, Ивар, — напомнила она негромко. — И я прекрасно понимаю, что в смерти Маргрет ты подозреваешь меня и мою семью. Я не могу тебя обвинять, но я хотела бы поговорить об этом. Ивар сложил руки под подбородком, внимательно разглядывая Иду. Девчонка не была глупа, даже наоборот — кажется, она была слишком умна, и её не стоило недооценивать. Была ли она настолько же хорошей актрисой? Ответа в её лице он так и не прочел, но всё равно разглядывал её, с удовольствием наблюдая, как на щеках Иды проступает румянец от его взгляда. Красивая, очень красивая. Совсем не те мысли, которые должны у него возникать, но из песни слова не выкинешь. Иду Ивар уже видел очень близко, когда она облила его водой и плюхнулась ему на колени, и от неё пахло алкоголем, невыветрившимися духами и терпким запахом её кожи, и его реакция тогда была настолько непредсказуемой, что ему показалось — в него вселился кто-то другой. Потому что Ивар Лодброк не мог реагировать на женщину так. Ивар Лодброк не мог вообще испытывать эмоции к женщинам: хватит, насмотрелся на Блайю, спасибо большое. Свои эмоции он вспоминал каждый день: сначала злость, потом удивление, и непонятный жар в груди, когда Ида коснулась пальцем его рта, и желание поцеловать её — грубо, напористо, сминая её розовые, в остатках помады губы. Хорошо, что он умел владеть собой, и ему удалось избавиться от этих чувств, а заодно и от Иды. Пара грубых слов — и вуаля! Избегать её после этого было трудно, однако возможно, пока она сама вновь не явилась к нему. И не сидела перед его носом в своей домашней одежде, без макияжа, и не заставляла его разглядывать её, потому что он по-прежнему не мог её разгадать. Сейчас их разделял стол, но Ивару хватило одного взгляда на её губы и подбородок, чтобы снова захотеть поцеловать Иду Блэк. Хотя бы для того, чтобы она перестала спрашивать о его подозрениях. Перестала говорить с ним о смерти Маргрет. Она наверняка успела увидеть на его листке версию о причастности Исайи к покушению на убийство Блайи, и теперь горела желанием оправдать себя и свою семью. Замолчи, Ида. Просто заткнись прямо сейчас.  — Маргрет умерла от эпилепсии, — мягко, даже чересчур мягко ответил он. — Разве ты не слышала, что сказал врач? Или ты не доверяешь врачам?  — Я доверяю врачам. — Ида пожала плечами. — Я не доверяю тебе. Прямо в лоб. Ивар усмехнулся: эта девчонка была то ли самоубийцей, то ли полной дурой. И последней она как раз не казалась. Значит, она понимала, что за подобные слова может и огрести. И всё равно предпочла их сказать.  — Честность иногда равняется глупости, знаешь об этом? — Он покатал по столу карандаш. — Ты и не должна мне доверять. Но ты можешь верить врачам. Если они сказали, что Маргрет умерла из-за приступа — так оно и было.  — Тогда почему ты…  — Опасность, Ида. — Ивар изогнул правую бровь. — Нехорошо подглядывать.  — Я просто хочу доказать, что не имею отношения к смерти Маргрет.  — Кто сказал, что я тебе не верю?  — Кто сказал, что веришь? Ивар, я понимаю, что новый человек в семье вызывает подозрения. Я просто хочу, чтобы ты знал, что я не собиралась причинять никому вред. Я здесь не для этого. Разумеется, не собиралась — по крайней мере, Маргрет. Ивар и не сомневался в этом. Покушение было на жизнь Блайи — или Сигурда, учитывая, что, по традициям, они несколько раз должны были пить из стаканов друг друга. Попытка убрать слабое звено была засчитана. Ивара начало раздражать, что Ида рьяно пытается защитить честь собственной сомнительной семейки, хотя пока что их никто и ни в чем не обвинял. Это выглядело подозрительно, и он отметил в мозгу, что версию о причастности Блэков нужно рассмотреть в первую очередь. Он обязательно займется этим после похорон Маргрет. И, если он выяснит, что Исайя Блэк действительно выстроил откровенно дурацкий план по уничтожению Лодброков… Что ж, у него есть туз в рукаве, и этот самый туз пришел к нему сам, в своей чертовой пижаме, и нервно облизывает губы, сидя напротив. А значит, одна из задач Ивара — держать Иду Блэк ближе к себе, чтобы нужная карта оказалась в рукаве в подходящий момент. Чтобы — упс! — выскользнуть на пол, привлекая внимание. Ида смотрела на него — долго, выжидающе. И ему начало казаться, что пауза слишком затягивается. «Я здесь не для этого». А для чего ты здесь, Ида Блэк? Зачем пытаешься проникнуть в семью? Зачем вышла замуж за Рагнара Лодброка? Зачем хочешь работать в компании? У Ивара было много вопросов, но ответы на них знала только та, что сидела напротив него. Всё, чего хотелось Ивару — чтобы она ушла. Головная боль начала потихоньку возвращаться. Она кралась, как кошка, но отголоски грядущей мигрени уже звенели у него в голове.  — Прекрати сеять панику, — наконец произнес он. — И, если тебе больше нечего сказать — уходи, — он кивнул в сторону двери. — Я собираюсь спать. Ида не спешила уходить. Подавшись вперед, она произнесла:  — Мне есть, что сказать тебе.  — Я тебя очень внимательно. — Ивар потер пальцами виски. Чем быстрее она закончит свою речь, тем быстрее он ляжет спать и хоть ненадолго отдалит от себя завтрашний день.  — Ты хочешь выяснить, кто убил Маргрет? — Её щеки побледнели, будто чтобы начать разговор, Иде пришлось справляться с собственными эмоциями. Возможно, так оно и было. — Я могу помочь тебе, Ивар. «Что?» Это было неожиданно, и Ивар вскинул на неё взгляд.  — И как же?  — Ты сам сделал меня своей помощницей и согласился довериться мне. Я могу стать твоими глазами и ушами. — Ида говорила быстро, словно боялась передумать. — Я могу попытаться выяснить, не затаился ли предатель среди тех, кого ты считаешь близкими. Я умею быть незаметной, Ивар, и никто здесь не берет меня в расчет, даже Лагерта. Для всех, включая твоих близких, я — всего лишь третья жена Рагнара. Я — красивая кукла, которая потратит свою часть наследства на шмотки и гаджеты. Разве нет? Если бы он ещё кого-то считал близкими… Однако слова Иды пришлись точно в цель. Даже головная боль чуть отступила, уступая место любопытству.  — А если я узнаю, что в её смерти виноват Исайя? — сощурился Ивар. Предложение Иды казалось ему почти безумным, но он любил безумцев, способных предложить самый сумасшедший план. Порой срабатывали именно такие планы. И никакие другие. Но всегда, всегда была разница между безумными идеями и их топорными воплощениями. — Ты предашь меня?  — Если я предам тебя, ты уничтожишь меня и мою семью. И это не вопрос. Крыть было нечем. Ивар откинулся на спинку своего кресла, глядя на Иду почти с восхищением. Эта девчонка, определенно, знала, что сказать и на какие кнопки нажать, чтобы заинтересовать его. Посмотрим, посмотрим, что она скажет дальше. Знала ли Ида о возможных планах отца?  — Предположим, — ответил он. — И всё же?  — Если я узнаю, что в смерти Маргрет виновен мой отец, я не стану препятствовать твоей мести. Всё, о чем я прошу, — не трогай мою мать и сестру. Губы у Иды дрогнули, и, хотя она сразу же взяла себя в руки, это не укрылось от взгляда Ивара. Он задумался, специально ли Ида предоставила ему такой рычаг контроля над самой собой или это произошло случайно, из-за охвативших её эмоций? И каким же отцом был на самом деле Исайя Блэк, если родная дочь сейчас была готова выдать его в руки Ивару, зная, на что он способен?  — Я не уверен, что ты сможешь помочь мне. Даже мои лучшие ищейки не смогли предотвратить убийство Маргрет. Кем ты себя возомнила? — Ивар не собирался сдаваться так быстро, хотя восхищение Идой росло с каждой минутой, как он ни пытался его подавить. Он смотрел ей в глаза, а в груди поднимался жар, охватывая всё его существо. Если бы Ивар мог влюбиться в кого бы то ни было, то выбрал бы Иду. Она была красива, она не боялась его (или умело скрывала свой страх) и была достаточно умна, чтобы составить ему конкуренцию. И он был восхищен, однако не собирался этого показывать.  — Возможно, я не смогу помочь, — согласилась Ида. Если слова Ивара и оскорбили её, она не подала виду, и Ивар понял, что для неё это действительно важно. Разумеется, ему было известно, что у неё есть младшая сестра и мать, но он принял это как факт. И неужели ситуация теперь становилась более личной для них обоих? — Возможно, я ничего не узнаю. Но я обещаю: если я узнаю, что мой отец виновен, если я узнаю, что он планирует убить кого-то еще, я сообщу тебе. В обмен на жизнь и здоровье мамы и Оливии.  — И ты ничего не попросишь для себя? — вскинул брови Ивар. Ида покачала головой. Ивар задумался, постукивая карандашом по нижней губе. Ида, определенно, раскрывалась для него с новой стороны, и это не помогало относиться к ней только как к врагу. Она была готова пожертвовать жизнью отца ради сестры — хорошо это или плохо? Сам Ивар никогда не смог бы предать Рагнара, и даже возможность этого чудилась ему кощунственной, но об отношениях Исайи и Иды он знал чуть меньше, чем ничего. Да и что можно было сказать о человеке, который бросил свою дочь в логово к львам, готовым разорвать её на части? Всё существо Ивара, обожавшего Рагнара, противилось словам Иды, но разум говорил, что не все отцы были похожи на его собственного. Ида сидела напротив, плотно сжав губы. Если он прав, и Исайя виновен в смерти Маргрет, кровь требовала отмщения, и не только Блэку, но и всем, кто ему дорог. Включая Иду. Которая теперь Лодброк. И часть их семьи. В этой сделке был подвох: Ида продавала ему кота в мешке, выторговывая жизни своей сестры и матери, но он не мог её в этом винить. Разве он позволил бы кому-то и пальцем тронуть его братьев? Только он имел право распоряжаться их жизнями, и любого, кто покусился бы на это право, Ивар Лодброк разорвал бы на части и плюнул бы на еще теплый труп. Ида и не подозревала, как была похожа на них, Лодброков. Если Исайя устроил покушение, Ивар хотел бы видеть, как он мучается, наблюдая смерти своих близких. Но так ли это было необходимо? Исайя не производил впечатление человека, что заботился о собственных дочерях, зато свою шкуру он берег и лелеял. Стоит ли ему согласиться? Ида загоняла его в тупик, заставляя принять предложение, которое могло выйти боком, но глухое раздражение, появившееся от этой мысли, не могло пересилить того восхищения и восторга, что так и не исчезло. Ивар ухмыльнулся. Ну что ж. Если Ида предлагает такую сделку…  — Хорошо, — произнес он. — Я согласен. От взгляда Ивара не укрылось, как Ида едва слышно выдохнула, и её утонченному лицу возвратился привычный цвет. Он закусил губу: знаешь ли ты, Ида Блэк, насколько ты красива сейчас? И понимаешь ли, насколько Ивар хочет перетянуть тебя на свою сторону?  — Но у меня есть условие, — добавил он.  — Какое? — Ида выпрямилась, глядя ему в глаза.  — Мое обещание будет распространяться только на твою сестру и мать. — Ивар выехал из-за стола и подъехал к ней близко-близко. Ида не отшатнулась. — Если я узнаю, что ты заодно с Исайей, ты умрешь. «Я надеюсь этого никогда не узнать». Ида прикрыла глаза.  — Мне подходит. Ивар вздрогнул. Все-таки в глубине души он ожидал торга, попыток спасти собственную жизнь, убеждений, что уж она-то ни при чем, но Ида в очередной раз удивила его, заставила чувствовать себя полным идиотом. И, конечно, он не собирался давать ей это понять.  — Отлично! — Ивар хлопнул в ладоши, затем вытащил из кармана складной нож с рунами на деревянной лакированной рукояти, повертел его в пальцах. Ида следила за каждым его движением. Блестящее лезвие выскользнуло из рукоятки, сверкнуло в электрическом свете. Ивар склонился к лицу Иды: — Придется потерпеть, — шепнул он. — Сейчас будет больно… Если Ида выдержит это испытание, возможно, он даже поверит ей. Позволит себе поверить этой девчонке на пять минут, потому что никто, никто не станет играть жизнями своих близких, если они им дороги. А он видел, что Иде дорога её семья. Ида молча ждала, хотя губы у неё тряслись. Ивару хотелось поцеловать её, упиваясь их вкусом, кусать их до крови, закрепляя сделку, которую они только что совершили, потому что боги приемлют лишь кровь и ничего более. Он взял её ладонь и полоснул острым лезвием по нежной коже. Ида чуть поморщилась, но не вскрикнула. Тонкая полоска крови выступила на её руке. Ивар захотел слизнуть её языком, ощутить во рту металлический привкус, но он сдержался. Когда кровь показалась на его собственной ладони, Ивар положил нож на стол.  — Я клянусь тебе именами своих богов, Ида Блэк, что твои сестра и мать будут в полной безопасности, даже если я узнаю, что в смерти Маргрет виновен твой отец. И боги мне свидетели. Он взял руку Иды в свою окровавленную ладонь, мешая их ДНК, а казалось — что и жизни. Этот обряд чем-то неуловимо напоминал свадебный. Ивар сглотнул, думая, что таких мыслей быть не должно. Он уже решился на этот обет, что теперь уж?  — Что мне делать? — спросила Ида, глядя на их соединенные руки. — Я должна что-то сказать?  — Скажи, что принимаешь мою клятву. Она вскинула голову, встречаясь с ним взглядом.  — Я принимаю твое обещание, Ивар Лодброк, — убедительно и твердо ответила она. — И пусть твои боги будут в этом свидетели. Я сделала всё правильно? «Если бы я знал, Ида, — подумал Ивар, не без сожаления отпуская её теплые пальцы. — Если бы я только знал…» Когда за Идой все-таки захлопнулась дверь, он понял, что двух таблеток обезболивающего было мало.