Брошенный джедаем

      Алый плазменный снаряд вновь пролетел мимо движущегося при помощи Чоппера шлема. — Смотри, не прожги это мусорное ведро, — насмешливо прозвенело вокруг.       Он скривился и сильнее сжал бластер в руках. На этот раз он попадёт. Мальчик прицелился. Он просто не мог не попасть. Палец нажал на курок, из дула показалась плазма и… в последний момент Чоппер вновь подвинул цель и выстрел пролетел мимо, слегка оцарапав белое покрытие.       Он изумлённо смотрел на едва задетый плазмой шлем имперского офицера. Он разучился стрелять? Или сам ситх-император хранит эти доспехи от повреждений?       Как? Как?! Его наполнил гнев. Из груди вырвался раздражённый рык. Он со всей силы сжал бластер, а потом рука бессильно повисла вместе с оружием. — Терпеть не могу бластеры, — тихо прошипел сквозь зубы Эзра. — В таком случае, может, стоило поберечь свой меч? — сарказм в голосе девушки больно задел мальчишку. — Прости, но ты — повстанец. Ты — один из нас, и не очень-то хочется, чтоб ты снова нас подвёл.       Снова?! Он почувствовал, как к горлу подкатился ком. Снова? Она сказала снова? То есть он был прав? То есть Гера врала ему? То есть они таки считают его виновным в смерти Асоки? Он закусил губу. Если так, то почему он всё ещё здесь? Почему бы им просто не вышвырнуть его с базы или не прибить? Они ведь могут? Да?       Он почувствовал переполняющий его гнев. Какого ситха он здесь делает? А? Какого ситха он — джедай? — Эзра, сосредоточься и попади вы цель! — несколько раздражённо сказала Сабин. — Я — джедай, а не штурмовик, — резко ответил он. — При всей нашей дружбе ты, — девушка ткнула его пальцем в грудь, — ещё не джедай. Ты всего лишь ученик. А я тебе — не нянька, так что отдай.       Мандалорка выхватила из его руки бластер и, демонстративно фыркнув, ушла. Мальчик едва заметно вздохнул.       « Ты — всего лишь ученик!» — вновь пронеслось в сознании.       «Брошенный ученик», — ответил голос в его голове. И, к его удивлению, это был не чей-то там голос, это был голос самого Эзры Бриджера.       Он слышал, как что-то пропищал астромех, и с чего-то посмеялся Зеб. С чего-то или с кого-то. Эзра смотрел на песок, будто хотел прожечь в коре планеты огромную дыру. Возможно, тогда бы его зажарило в лаве, а в Галактике стало на одну проблему меньше. Мальчик усмехнулся.       Он стоял один посреди пустыни. Совсем рядом мирно попискивал сенсор, где-то там, загребая песок своими ногами, сновали пауки. Почему-то ему не было страшно. Почему-то он не хотел уходить отсюда. Солнце беспощадно жарило планету, но после того холода, который он в последнее время постоянно испытывал на базе, он ещё не согрелся.       Он стоял один посреди пустыни. Подставив лицо палящему солнцу, он наслаждался свободой. Он пытался накопить в себе тепло. Он пытался не быть песком, который очень быстро теряет накопленное в себе тепло. Он чувствовал, как начинает печь кончик носа и верхние части щёк, но он ещё был холодным. Внутри вся душа продрогла от синеющего льда в отношениях. Пусть ему пятнадцать, пусть он работает наравне со взрослыми, но — ещё ребёнок. Он ещё нуждается в поддержке и любви. — Найти легче, чем потерять, — однажды сказал Кэнан, рассказывая о Депе Биллабе. Кэнан говорил, что не хочет мальчику той же участи! Только теперь он понимал всю пустоту слов.       Он стоял один посреди пустыни. На глаза навернулись слёзы. То ли из-за стольких раздумий, то ли из-за попавшей в глаз песчинки. Пересекая щеку, ещё не до конца испарившаяся слеза попала на распечённую солнцем рану. Зашипев, мальчик отвернулся от горящего светила и аккуратно коснулся тыльной стороной ладони щеки. С уст вновь сорвалось болезное шипение, он отдёрнул руку.       Он стоял один посреди пустыни. Ветер, играючи, трепал синеватые пряди, а душа рвалась к небу, к той недостижимой синеве. К щеке что-то дотронулось. Что-то невидимое, непостижимое и такое обворожительное. Кто-то был рядом, Кто-то его поддерживал и любил. И именно этот Кто-то никогда его не бросит.       Он стоял один посреди пустыни. Его лицо озаряла светлая улыбка. Может, он был один, но он не был сам…