— Хорошо. А то я уж подумал, что заставил тебя ждать, — небольшая пауза. — Ну… Пойдём домой? — широко улыбнулся мальчик. Я кивнула и мы, выйдя из заведения, направились домой. Нас ждала очередная ночь, которую нам предстоит пережить, но мои мысли были заняты не этим, совсем не этим. Я думала о том разговоре с Плюштрапом. О сделке, о… Поцелуе. Я не знала, что мне делать с условиями сделки. Я не могу подтолкнуть события к смерти Бена и убийству детей. Не могу! Но кто знает, что может сделать этот на первый взгляд безобидный аниматроник? Я вздохнула. Видимо, придётся решать, ведь времени до судного дня осталось не так много. Два дня и одна ночь. Отсчёт пошёл.
Когда мы пришли домой, было 18:30. Ещё пять с половиной часов до «смены»! Хорошо ли это? Или плохо?.. Даже не знаю. В любом случае, сейчас мы можем вновь обследовать дом в поисках чего-нибудь новенького. Это определённо хорошо!
— Бен? — позвала я Укушенного по имени.
— М… Да? — на мой голос после долгого молчания тот легонько вздрогнул. Видимо, от неожиданности и прерывания столь долгой тишины, которая, что удивительно, даже не была неловкой. Наоборот… Она была такой нужной. И мне, и Бену нужно было переосмыслить события, произошедшие за день, а может, и большее время, потому тишина была чем-то желанным на тот момент. Благодаря тишине мы могли провести мысленные диалоги сами с собой, не отвлекаясь на реальные разговоры и мир. Эта тишина была какой-то… Спасительной. И никто из нас не возражал на её счёт, напротив, мы мысленно радовались ей и были благодарны друг другу за молчание, никто не пытался прервать эту тишину и начать диалог, этого было совсем не нужно. И вот… Сейчас я прервала эту самую тишину, ведь мы уже дома. Да и мне надо кое-что спросить у Бена, иначе я бы не стала прерывать молчание…
— Обойдём дом ещё раз? — спросила его я. На что тот ответил:
— Конечно! — далее он предложил разделиться, я же не была против. Даже за! Видимо, тишина нам всё ещё была нужна: мы обдумали ещё не всё, что хотелось бы.
Я бродила по коридорам дома уже минут тридцать, но не нашла ни открытых дверей, ни ещё чего-нибудь интересного, того, что нам бы пригодилось. Тут я увидела вдалеке, в самом конце коридора, лестницу наверх, в некое «окошечко», отверстие в потолке, причём оттуда, сверху, что-то слегка источало свет. Я быстрым шагом направилась к той лестнице, как я уже поняла, на чердак. Прямо около поворота (с другой стороны, другого коридора, тоже можно было подойти к лестнице на чердак) я с кем-то столкнулась. И мы оба упали! Ушиблась я несильно, всего лишь немного отбила пятую точку. Но ничего, до свадьбы заживёт! Я посмотрела на того, с кем столкнулась. Это всего лишь Бен… А я уже испугалась!
— Ты как? — спросила я того.
— В порядке. Немного ушибся, но ничего!.. Ты тоже к этой лестнице шла?
— Я-то вот шла, быстро шла, а ты — бежал! — хихикнула я.
— Просто… Мне кажется, там что-то важное, что-то… Знакомое, близкое мне! — воодушевлённо произнёс мальчик. Ну, раз так, то зайдём туда! Дальше же мы молча, не произнося больше ни слова, подбежали к лестнице. Меня Бен, к слову, пропустил вперёд. Как только я поднялась, я начала оглядываться. Комната была пыльной, что… Необычно! По правилам, это — обычно. Но… В этом доме все комнаты, что открывались нам до этого, были чистыми. Такими, какими их помнил Бен. А эта — пыльная. Не значит ли это, что..?
— Эта комната… Я её не знаю! Такой… У нас не было такой комнаты! — удивлённо начал говорить Бен. А я ещё раз окинула взором комнату: всё в пыли, через окно просвечивается свет, но уже вечер, потому он особо комнату не освещает, с потолка свисает люстра (причём она включена), характерная для этого времени, три кресла стоят вокруг журнального столика, на котором лежит стопка книг и журналов, покрытых слоем пыли, да и сам столик, и, как я говорила, всё остальное тоже в пыли, в углу стоит книжный шкаф, тут есть и шкаф, на котором лежат игральные карты, много монополий и других настольных игр этого времени; серые стены с причудливым узором, белый потолок, деревянный пол, на котором лежит узорчатый красный ковёр, размером чуть ли не со всю комнату, также тут есть что-то вроде мини-холодильника, причём рабочего! В одном из углов стоит хороший, для этих времён, телевизор; стены украшены картинами, рисунками и различными семейными фотографиями с Беном, Вильямом и ещё каким-то мальчиком, что постарше Бена, скорее всего, это его старший брат. Это не было похоже на чью-то спальню или гостиную (хотя на второе чем-то и походило), скорее просто комната для того, чтобы проводить тут свободное время.
Я подошла к столу и провела по нему пальцем, собирая слой пыли. После я вытерла палец о свой свитер, тем самым немного запачкав его, ну да ладно! Затем я обошла стол вокруг и подошла к креслам. И то, что я увидела, заставило меня застыть на месте. Точнее, кого… На одном из кресел сидел незнакомый мне человек. Вернее, знакомый… Он есть на семейных фотографиях с Беном! Он постарше Бена, у мальчика тёмно-русые волосы, голубые глаза и светлая кожа. Также, кажется, от него немного исходит сияние. Я не вскрикнула, напротив, я замерла, смотря на мальчика, тот же, в свою очередь, также молча смотрел на меня. В руках у него была игрушка Фокси.
— Инна? Ты чего притихла? Всё нормально? — сказав это, мальчик повернулся, даже подошёл ко мне, а после посмотрел туда, куда я смотрю. Глаза Укушенного расширились от удивления, на уголках выступили слезинки. — Алекс?! Но… Ты… Что ты тут делаешь?! — Бен не был зол, я не могла разобрать его эмоций. Они были смешанными. Радость, удивление, страх, возможно, немного и обида. Алекс, значит? Хм, я кое-что вспомнила! Тогда, когда я попала к Вильяму, тот рассказал мне много чего! И про смерть Бена, и про смерть своего старшего сына! Значит, правильно я подумала, что это он на картинках! Его, значит, Алексом зовут! Хм… Интересно, а Бен помнит, что брат очень виноват в его смерти? Ураган в моей голове, состоявший из мыслей, которые прерывали друг друга и были недодуманными, кучи вопросов и практически ни одного точного ответа, прервал заговоривший Алекс:
— …Прости… Меня… Бен… — часто прерываясь, тихо произнёс тот, после на несколько секунд замолк, а затем на его лице появилась просто буря эмоций! — Прости меня! Я… Я не хотел! Это я! Я во всём виноват! I'm sorry! I'm sorry! — странно, почему последние две повторяющиеся фразы не перевелись? Игра? Отсылка? Что-то другое?.. Впрочем, сейчас это не важно! — Я… Я такой дурак! Ты же просил меня не делать этого! А я… Я тебя как всегда не послушал! Я всего лишь хотел пошутить! Дурацкая шутка! Я… Прошу, прости меня, я не хотел, я правда не хотел! — Алекс уже захлёбывался эмоциями, кричал, даже начал плакать, срываясь на крики и вой. Бен тоже заплакал. Или он до этого всё помнил, или вспомнил сейчас. Скорее всего, вспомнил сейчас, ведь до этого он не верил и не знал, что это — сон. Укушенный подбежал к Алексу, тоже ревя, и прижался к нему, заключая в объятия. Этим самым он без слов показал, что прощает Алекса и всё понимает. Я же, видя эту картину, чувствовала себя лишней, очень неловко… Мне тоже захотелось плакать от вида примирения ребят, тоже захотелось к кому-то прижаться, но в этом мире нет моих родных! Очень часто я их не ценила, не ценила время, проведённое с ними, да и проведённое время вообще… Вот вернусь в свой мир снова, после очередного приключения, буду ценить своих родных и время, любой момент в жизни!.. Только сейчас понимаю, что уже очень соскучилась по ним!.. Мне их не хватает! Не хватает и моих друзей!
Когда Алекс с Беном успокоились, они ещё минуту не двигались, не выпуская друг друга из объятий. Я же стояла на том месте, на котором и была, смущённо опустив взгляд в пол. Тут я явно была лишней! Когда ребята перестали обниматься и Бен встал, утирая своей футболкой слёзы, я решила подойти к ним. Шла я медленно, будто боясь испортить атмосферу. Где-то на середине пути Алекс меня позвал:
— Ты подруга Бена? — спросил тот, на что я молча кивнула. — Ты… Тоже умерла? — я даже не знала, что сказать. Из-за этого замялась. — Видимо, ты не знаешь. Может, не хочешь говорить… Не буду давить на тебя. Меня зовут Алекс, я — брат Бена, — я кивнула, показывая, что всё понимаю. Алекс посмотрел сначала на меня, потом на Бена, а затем кивнул головой на стулья, будто хотел сказать, чтобы мы на них сели. Что мы с Беном и сделали. Когда мы сели, тот подождал пару секунд, а после, слегка вздохнув, вновь заговорил:
— Мне надо вам кое-что рассказать… Очень длинную историю. Но вы обязаны её знать! Вы должны знать правду! — начал тот, соскочив с кресла и размахивая руками. — Вы готовы?.. История будет длинной и займёт много времени… Думаю, до полуночи успею рассказать. Я должен успеть, — мы в ответ кивнули, Алекс продолжил: — Бен, думаю, ты отрывками помнишь, что с тобой произошло; как ты сюда попал, — на это тот кивнул. — Я хочу рассказать всю историю, почему я здесь, хочу объяснить вам, что происходит, рассказать вам, что случилось в реальности после уку… — тот замялся и немного поморщился. Видимо, это больная тема для него. Да и для Бена, думаю, тоже. — После того, как Бен оказался здесь. Я хочу помочь вам! Слушайте внимательно и не перебивайте, прошу… — на это мы вновь кивнули, Алекс вдохнул воздух и начал говорить, наконец, саму историю: — После того, как Бен оказался здесь, в реальности я убежал. Это эгоистично, что я не остался, не позвал никого на помощь, но я… — парень запнулся и, вспоминая что-то, немного сжался.
— Страшно. Мне было очень страшно, я чувствовал вину, страх, уже умирающую надежду, злость. Я злился на себя. Мне было противно от себя. Я понимал, что должен был остаться там, с Беном, или хотя бы позвать на помощь, но… — он замолчал, боясь говорить это слово. На лице был виден тот страх, то чувство вины. Алекс сжал кулаки, стиснув зубы и ненадолго прикрыв глаза. На уголках глаз выступили слезы.
— …Укус. Сразу после него сбежалось много людей, мои друзья застыли, не смея шевельнуться, лишь улыбки пропали с их лиц, как и с моего. Вот только я, напротив, не застыл в немом ужасе, а сорвался с места и побежал прочь, — сказал он, немного шипя. Затем остановился, снова стиснув зубы и прикрыв глаза. Он не выдержал и закричал, сквозь слёзы: — Я не побежал звать на помощь! Я просто бежал, пока у меня не закончились силы! Я был таким идиотом, таким трусом! — тот остановился, стараясь перестать плакать, он обнял руками свои плечи, склонив голову вниз. Он всё ещё всхлипывал, из-за чего его тело подрагивало.
—…Я-я уже захлёбывался слезами. Тут я услышал всхлипы и крики недалеко от места, где находился… Я медленно пошёл на звуки, пытаясь вести себя тихо, — Алекс судорожно вздохнул. — Я уже не выл и не кричал, но слёзы продолжали течь из глаз. Я узнал комнату, из которой доносились крики, это была кладовая… — он вновь замолчал, ему было будто тяжело говорить дальше.
—
Папа был механиком и, вроде как, охранником на тот момент, поэтому я знал эту комнату, также знал то, что там лежат недоделанные аниматроники, — он прервал рассказ, шмыгая носом и вытирая рукавом рубашки лицо.
— Дверь туда была приоткрыта, из комнаты доносились крики и всхлипы, которые становились всё громче… Я-я решился и заглянул в отверстие, которое образовывала приоткрытая дверь. То, что я увидел… Это отпечаталось в моей памяти навсегда, — Алекс приостановился, на уголках глаз выступили слезинки, в глазах был серьезный, злой огонёк. Он стиснул зубы, скрипя, и вжался кулаками в свою рубашку, немного согнувшись. Следующую часть рассказа он говорил, часто запинаясь, прерываясь, будто пытался преодолеть какую-то преграду. В его голосе были, помимо грусти и страха, даже нотки отвращения.
—
Дети. Пятеро детей… Четверо мальчиков и одна девочка.
И наш отец, — Алекс скривился, сильнее стиснув зубы. — Когда я пригляделся из-за пелены слёз, понял, что там происходит… У…
Папы в руках был нож. Один из ребят, видимо, самый старший, — он остановился, его тело дрожало. Парень сильнее сжал кулаками рубашку, впиваясь сквозь неё ногтями в кожу. Алекс поднял своё лицо на нас: глаза были красные от слёз, он всхлипывал и глотал ртом воздух, будто задыхался. После он закричал, всхлипывая: —…Был уже мёртв! — Парень начал нервно утирать слёзы руками, всхлипывая и воя. Ни я, ни Бен не смели даже шелохнуться. Через несколько минут Алекс немного успокоился и продолжил:
— Рядом с ним сидел светловолосый мальчик, плача и пытаясь привести того в чувства… Тем временем
отец пошёл на девочку, она застыла в ужасе, не могла пошевелиться от страха. Один их ребят сидел в углу, плача и боясь выйти оттуда. А рыжеволосый мальчик, который до этого кричал имя девочки, в последний момент успел закрыть её собой. Он упал на землю, крича: отец попал ему ножом в живот, рана была сильной, — это всё он произнес на одном дыхании, с отсутствующим выражением лица. Лишь глаза выдавали такие эмоции, как страх, отвращение, грусть, злобу.
— Было очень много крови. На ноже, на полу, стенах, ребятах, на самом отце, — Алекс буквально выплёвывал каждое слово. — Девочка упала на колени, захлёбываясь слезами и крича, видимо, имя того мальчика.
Отец ухмыльнулся, как настоящий маньяк, и продолжил идти на девочку с ножом… Мальчик, который сидел в углу, резко соскочил и прикрыл девочку, крича: «Ева, нет!».
Папа… Вильям ухмыльнулся, что-то сказав, а после проткнул того ножом, мальчик упал с криком ужаса. Девочка, всё также плача, закричала имя уже того мальчика. Затем…
Отец ухмыльнулся, сказав, что она будет последней, и направился куда-то в другом направлении, — Алексу было сложно обращаться по отношению к Вильяму «отец». Это слово он выплёвывал, вздрагивая плечами, вкладывая в него всё то отвращение, которое он испытывал к Вильяму. Речь парня была прерывистой, и он часто запинался.
— Когда до девочки дошло, что
он собирается делать, она побежала к светловолосому мальчику, который, всхлипывая, всё так же сидел около умершего шатена и пытался привести его в чувства, с криком: «Нет! Не смей!». И перекрыла
отцу проход к светловолосому, в ответ на что
отец, не снимая ухмылки с лица, что-то пробормотал, а затем ударил девочку ножом. Та с криком упала на землю, — Алекс замолчал, снова сжав ладони в кулаки. Он уже не плакал, только всхлипывал. Наверное, сейчас он испытывал чувство, подобное изнеможению: на лице его не было эмоций. Но, несмотря на это, речь его была нервной, он заикался.
— Из живых теперь остался только тот светловолосый мальчик. Он не двигался, всхлипывая и закрывая шатена. Па…
Вильям немного повременил, а затем убил и его. До этого сидевший на коленях мальчик упал на пол. Он оказался единственным, кто не кричал, он лишь всхлипнул, на его глазах застыли слёзы, при этом выражение его лица было пустым, потерявшим смысл, — почему-то мне это описание лица напомнило Алекса сейчас. — Я смотрел на всё это, застыв на месте. Я не шевелился, не кричал, не позвал на помощь! Из глаз всё также текли слёзы, которые я старался утереть рукавами рубашки. Вильям ещё немного постоял так, а затем повернулся, в самый последний момент я успел прижаться к стене. Услышав медленные шаги, я быстро убежал оттуда. Я убежал в уборную, зашёл в кабинку и закрылся там. Крики и плач тех детей навсегда засели у меня в голове. Я пытался отдышаться и успокоиться, но слёзы текли, мешая мне сделать это. Я не выдержал и закричал, просто завыл! Было страшно, больно, противно, мерзко! — говоря это, парень иногда срывался на нервные крики, сильнее сжимая кулаки.
— После я вспомнил увиденное и меня вырвало… Я просидел в туалете ещё некоторое время, а после вышел и медленно, нехотя пошёл в зал, где до этого был праздник. Никого уже не было, а на улице было темно. Я пошёл домой. Придя, я понял, что там тоже никого нет. Мне всё ещё хотелось плакать, кричать, но я не мог, я уже выплеснул все эмоции, внутри было пусто. Я зашёл к себе в комнату и лёг на кровать, смотря в потолок, — Алекс вздохнул, вздрогнув всем телом.
— Поздно ночью пришёл
отец, я собирался его встретить, но из-за поворота заметил, что он пьяный, и быстро возвратился в комнату, прикрыв дверь. Я слышал его шаги, он прошёл мимо моей комнаты и куда-то ушёл. Дальше я не спал всю ночь, думая о произошедшем… Утром я узнал у Вильяма, что ты в к… — парень замолчал, но быстро продолжил: — Коме.
Отец, мне казалось, ненавидел меня с тех пор. Он мало со мной говорил и старался меня не замечать. Но то, что он не кричит и не отсчитывает меня, не значило ведь, что он меня не ненавидит, так?.. — последняя фраза прозвучала так, будто её произнёс маленький, наивный ребёнок.
— Один раз я решился и пришёл навестить тебя… Я шептал извинения, сидя на коленях перед койкой, на которой ты лежал… Удивительно, что меня пустили, ещё удивительнее, что ни меня, ни отца не посадили в тюрьму. Я не знал почему, да и не хотелось знать… — Алекс сделал паузу, а после продолжил, выбрасывая каждое слово: — Вскоре вошёл Вильям и, когда он увидел меня рядом с тобой, в его глазах вспыхнула ярость. Мы тут же отправились домой, где был скандал… Что было после этого — не очень важно. Обычно мы просто не замечали друг друга и не лезли друг другу в жизнь, иногда были скандалы…
Отец запретил мне навещать тебя. Но иногда я это делал, когда знал, что
его там точно нет, — Алекс вздохнул, эмоции были только в его глазах.
— Спустя четыре года отец предложил отпраздновать мой день рождения в пиццерии. Я был удивлён, ведь до этого праздновал в одиночестве! Обычно на этом чердаке. Но я согласился, надеясь наладить отношения с отцом… — по его виду было понятно, что «не тут-то было!» — На празднике, который был в той же пиццерии, только уже перестроенной и с новыми аниматрониками, мы опять поссорились. Тогда мы с Вильямом как раз остались наедине… Я случайно крикнул, что он — убийца, тем самым раскрыв себя. Тогда он просто замолчал и ушёл… Я простоял там ещё пару минут и пошёл в праздничный зал. С теми ребятами из моей компании я уже давно не дружил… Я ни с кем не дружил больше, да и редко выходил из дома, — парень улыбнулся печальной улыбкой, затем вздохнул, помял рукав своей рубашки и прикрыл глаза, задрав голову немного вверх.
— В какой-то момент, когда я прогуливался по залу, я услышал какой-то странный металлический шум, а затем… Последнее, что я помню, раскрытую пасть одного из всё ещё недоделанных аниматроников… Фокси… Его так звали… Где я оказался после этого — неважно. Я здесь ненадолго, — и вновь эта грустная улыбка. — Как только я смог попасть сюда, я ждал вас в этой комнате, я знал, что вы придёте, и я смогу наконец рассказать правду. А сейчас… — Алекс вздохнул.
— Я должен исчезнуть, я не могу больше задерживаться здесь, время заканчивается, — последнее парень скорее прошептал, чем сказал. На глаза ему навернулись слёзы, но он старался выдавить улыбку; мы молча слушали Алекса всё это время. Когда мы его дослушали, мы сидели, не смея пошевелиться, и были очень ошарашены. Я заметила, что Алекс становится прозрачным. —…Эта комната была нашим с отцом подарком для Бена, но после случившегося она стала местом, где я чаще всего проводил время… Простите, что больше не могу остаться здесь, с вами… Прости меня за всё, Бен, — прошептал тот, склонив голову, опуская взгляд в пол, его тело вновь задрожало, плечи подымались и опускались. Было слышно, что он плачет. Алекс понимал, что не хочет запомнить последнюю встречу с Беном такой. Он поднял лицо и улыбнулся сквозь слёзы, едва шевеля губами, но я разобрала, что он сказал: «Я люблю тебя, Бен…» — после парень исчез совсем, о его недавнем присутствии напоминала только вмятина на том кресле, где он ранее сидел.
Некоторое время мы с Беном сидели молча. Я, глянув на время, поняла, что нам уже пора в комнату. Я сказала об этом Бену, но не с обычной ноткой веселья или хотя бы нейтрального настроения, а немного хриплым, тихим голосом. Тот молча кивнул, у него, как и у меня, не было эмоций на лице. И только глаза блестели на свету от наворачивающихся слёз.
Мы пошли в комнату. Наверное, нам стоило поговорить о случившемся. Но мы сейчас чувствовали себя, как Алекс тогда, когда молча смотрел в потолок. Опустошённо. Да, именно так… Пробило двенадцать часов ночи. Началась уже шестая для Бена, пятая для меня, ночь.
***
Шесть утра пробило ещё около часа назад, за это время мы с Беном так и не говорили, короткие переговоры насчёт дверей, фонарика и тому подобного — не в счёт. Ночь была не особо сложная. Видимо, Плюштрап всё ещё помогал нам.
Плюштрап… Я вспомнила условия сделки. Осталось ещё… Лишь одна ночь, а затем у Бена день рождения! Оно у него перед восьмой ночью, на восьмой день его пребывания здесь. Если раньше я немного даже ждала этого дня, то сейчас — нет. Подтолкнуть Вильяма к убийству, пусть я и не знаю как, не хотелось вообще! А бездействовать при смерти Бена или даже вообще быть причастной к этому — тем более! Но есть ли у меня выбор?.. Не знаю. Я совсем запуталась… Может, не стоит сейчас об этом думать? Я ведь хотела поговорить с Беном о том, что мы услышали от Алекса. Этим лучше и займусь, не то я совсем запутаюсь с этой сделкой!
— Бен? — тихо позвала я его, теребя свой свитер.
— М? — откликнулся мальчик, вздрогнув и посмотрев на меня.
— Те ребята, про которых рассказывал Алекс… Это ведь твои друзья, да? — тот задумался, а после кивнул. Бен опустил взгляд в пол.
— Мне кажется, что да. Ева… Рыжеволосый, светловолосый мальчики, ещё один ребёнок и шатен… Очень подходит. Я тоже об этом думал, — тот говорил очень серьёзно и не был сейчас похож на ребёнка. И я понимала, почему он так себя ведёт. Тема разговора ведь очень серьёзная и важная, особенно для Бена.
— Да, мне тоже так кажется.
— Не могу поверить, что отец убил моих друзей, — слово «отец» он сказал как-то… Сухо. И я его понимаю. Хотя я, после той встречи с Вильямом, не могу его просто ненавидеть. Я испытываю ещё и что-то другое по отношению к нему. Я вздохнула.
— Но это так… И с этим ничего не поделаешь. Хотя твой отец не такой уж и плохой человек, поверь.
— Откуда ты можешь это знать?! — вскрикнул он, сжав кулаки, но тут же разжал их и бросил тихое: «Извини». На глазах у Бена выступили слёзы, которые он старался утирать руками. Мальчик присел на колени, прикрыв лицо руками. Послышались всхлипы. Я потянула руку к Бену, но после остановилась, топчась на месте и не зная, что делать.
Через некоторое время мальчик успокоился, встал и кивнул, показывая, что всё в порядке. Бен всё ещё шмыгал носом и тёр руками и без того красные от слёз глаза.
Почему-то захотелось рассказать всё Бену. Он ведь мой друг, и я должна ему доверять, мне же он доверяет. А я тут сижу и молчу обо всём. Хватит с меня этого, Бен — мой друг, я ему доверяю и расскажу об этом!
— Бен, знаешь, я ведь это правда не просто так говорю. Дело в том, что я… Я недавно видела твоего отца и недолгое время общалась с ним. И то, что тогда произошло той ночью — точно не сон. До этого момента, той встречи с твоим отцом, я тоже его ненавидела и считала плохим, но именно та встреча заставила меня поменять своё мнение о нём, пускай и не окончательно, — мальчик удивлённо посмотрел на меня, шмыгая носом. Только сейчас я поняла, что взваливаю на Бена ещё больший груз и ещё больше неожиданностей, которых ему на сегодня и так хватает. Какая же я дура!..
Эгоистка.
— Значит, ты виделась с моим отцом? И… Стоп, как это ты его ненавидела до этой встречи?! Ты знала его и раньше? — тогда я поняла, что сказала лишнее. Но теперь пути назад уже нет. Раз уж раскрывать карты, так все сразу!
— Да, я знала его до этого. И наше с ним знакомство было не из приятных… Тут такое дело… Длинная история, даже не знаю, как и рассказать её… В общем, я должна была рассказать тебе всё раньше, но почему-то умолчала о многом. Тебе, наверное, уже хватило впечатлений на сегодня. Но я не хочу больше молчать об этом… Думаю, пора всё же рассказать тебе обо всём. Слушай… — и я, мысленно повторив, что я — эгоистка и полная дура, раз взваливаю на ребенка такой груз, рассказала о том, что не из этого мира, что была в мире Бена несколько раз до этого, встречалась с душами его друзей и с Вильямом, и с последним знакомство было совсем не из приятных. Да и встречала я его каждый раз, когда попадала сюда, даже в этот! Бен всё внимательно слушал с удивлёнными глазами. Я надеялась, что он мне поверит и не сочтёт всё это за бред.
***
— …Так я оказалась уже здесь. А о встрече с твоим отцом я уже рассказала, — закончила я, умолчав лишь об условиях сделки. Во время разговора Бен часто прерывал меня, задавая вопросы, а я всё ему разъясняла.
— Но почему ты мне раньше обо всём этом не рассказала? — спросил тот, на что я виновато опустила взгляд в пол.
— Сама не знаю. Наверное, боялась, что ты не поверишь или будешь напуган, — честно ответила я, вздохнув.
— Понимаю. Наверное, так бы и было. Но я тебе верю и не напуган, лишь удивлён, — ответил тот. Я была рада, что Бен не злится и не обижается на меня. — Значит, ты что-то знала об этом мире? — я кивнула.
— Да, но именно о том, что будет происходить здесь, я знала немного. С этим мне помог Некто, — ответила я и вспомнила, что забыла ему рассказать про Некто (думаю, в данном случае его имя не склоняется. Да?). — Некто — это тот, кто переместил меня в этот мир, а затем даже помогал мне. Он и сейчас иногда помогает мне… Даже не иногда. Если бы не он, мы бы умерли после
той ночи, — о какой ночи я говорю Бен понимал. Так что, пояснять не пришлось (А: для вас на всякий случай поясню. Инна говорит о той ночи, когда аниматроник смог их убить, но Некто отправил Инну в мир FNaF, а не комы Бена, где она должна была найти выход назад, чтобы они не умерли, там она и встретила Вильяма).
— И мой отец правда пытался убить тебя? — спросил тот.
— Да, — я снова кивнула, вздохнув. — Ещё бы чуть-чуть, и он бы смог это сделать… Или, как минимум, покалечить меня. Меня вовремя спас Джек, за что я ему очень благодарна, — я вспоминала тот момент снова. Вообще, во время того, как я рассказывала Бену историю, многие моменты я вспоминала и сама, становилось как-то тепло на душе, от некоторых моментов ещё и жутко, от других же — радостно.
— В этот мир ты попадаешь уже четвёртый раз, да? — я кивнула. — Постой! Я тут подумал… Значит, после того, как ты поможешь мне, ты вернёшься в свой мир?
— Да, я вернусь домой после этого. Не знаю, попаду ли я потом в этот мир когда-то снова, — ответила я, вздохнув и нервно теребя свитер.
— Но это означает, что мы с тобой не увидимся больше? — я задумалась и поняла, что это так. Он прав. Даже если я вернусь в этот мир снова, не факт, что я встречусь с Беном. Возможно, мы и увидимся ещё когда-то, но вероятность того, что так будет, совсем мала! А Джек… Он сказал, что я с ним ещё увижусь в прошлом. Так и было, в прошлом мы уже встретились. Но… Случится ли это в будущем? Увижу ли я его ещё когда-нибудь? Я так привязалась к этому миру! Ко всем аниматроникам, к Джеку, к Бену… Одновременно я скучаю и по своему дому, семье, друзьям. Я будто разрываюсь между этими мирами! Почему нельзя жить в обоих сразу? — Инна? — Бен вывел меня из размышлений, за что я ему даже благодарна.
— А?.. Да, думаю, это так. Но… Надежда ведь умирает последней, помнишь? — я слабо улыбнулась, сама пытаясь в это поверить, Бен впервые за долгое время улыбнулся. Причём не так, как я. Он улыбнулся широкой, лучезарной улыбкой, закрыв глаза. А после взял меня за руку, сказав:
— Да, так! Надеюсь, мы увидимся когда-то ещё, Инна! Если нет, то… Мы должны весело провести оставшееся время, завтра у меня день рождения, а после, по твоим словам, последняя ночь, так давай же проведём оставшиеся два дня и две ночи так, чтобы запомнилось навсегда, чтобы потом не жалеть об этом! — уверенно, воодушевлённо и одновременно весело произнёс Бен, а после, всё также не отпуская меня, пошёл к входной двери, надел куртку и сказал мне сделать то же. Я была удивлена его реакции, ведь ожидала совсем другого!
— Пока ещё не поздно, пойдём просто погуляем! Без всяких поисков чего-либо. Просто… Поиграем в снежки, покатаемся по снегу. Давай просто проведём время, наконец немного расслабившись! — произнёс тот, после чего я уверенно кивнула и улыбнулась искренней улыбкой. И мы вышли на улицу, играя почти до самой смены. Нам время я забыла о своём мире, переживаниях и даже о сделке.
Спасибо, Бен!
