Безопасность

Если я глаза закрою, То, что слышу, то и скрою. Ложь и правда с диким воем Понесутся вслед за мною.

– Мукуро-сама, – зонт Хром смешно сочетается с ее волосами – такой же фиолетовый. Смешной рисунок из каких-то бесформенных, кажется, цветов, на которые Мукуро практически не обращает внимания обычно, а сейчас заглядывается, уж больно интересны. – Звонили на Ваш рабочий номер. С Вами хотят встретиться лично. Сплетни и слухи Назойливей мухи, Но я их не слышу, Я просто их выше. После освобождения из Вендикаре прошло не так много времени. Чуть больше, чем два месяца, но толком пройти реабилитацию у Мукуро не было и нет времени: Вонгола не стала терпеть и ждать, Вонгола тут же выставила свои требования. Вежливая улыбка на губах была лживой, не без того, твердые слова заставили Саваду Тсунаеши устало вздохнуть, но согласиться дать Рокудо две недели в любой выбранный им промежуток времени. Каким образом Савада Тсунаеши вообще сумел уговорить его остаться? Этого не знает и Хром с ее фиолетовым в цветочках зонтиком, однако знает Хибари Кея, прикрывавший пути к отступлению. Две недели были выбраны два дня назад – идеальное время для отдыха. Так казалось. – Кто звонил? – Некто пожелал оставить свое имя неизвестным, но очень просил встречи. – И он думает, что я приду? – Он сказал лишь то, что он член семьи Каваллоне. Мало что значат Других неудачи. Слова быстротечны, Дела будут вечны. – Место? – Бар «Даниэли». – Это тот, что на краю города? Ну и местечко, я там был последний раз… когда? – Два месяца назад, Мукуро-сама. – Ох, точно, когда Дробящий Мустанг предложил выпить и отпраздновать удачное завершение всего казуса. И автоматически мое освобождение из Вендикаре. Занимательно, что они внесли это в список дел, иначе было бы даже как-то смешно. Чтобы добраться до «Даниэли» нужно в общей сумме около часа, но Мукуро больше, чем уверен, что они доберутся раньше. В разный бред не верить, Конечно, можно. И захлопнуть двери Суждений ложных. Вывеска не выглядит вычурно. Простенькая, лаконичная, приятная, точно так же, как и запах внутри. Не пахнет дешевым алкоголем, как обычно бывает в барах богом забытых, и не так уж и ясно, почему Каваллоне в свое время выбрал именно этот бар. На зло кому или чему? – Мукуро-сама. – Побудь здесь, ладно? Закажи себе чего-нибудь, я скоро буду, – улыбается мягко, не может иначе по отношению к милаше, которая за свои годы практически не меняется. Характером стала тверже, разумеется, но не больше. Мукуро здесь ждали. Ждали, когда он войдет, ждали, когда попросит Хром остаться в помещении и заказать себе какой-нибудь коктейль, чтобы скрасить время – слушать чужих разговоров она не должна. Особенно в том случае, если заранее неизвестно даже лицо, пожелавшее поговорить с Мукуро лично. Не считать потери Совсем несложно. Коридоры узкие и слабоосвещенные, ведущие в приватные комнатки, в которых обычно выпивали в небольших компаниях, желая уединиться. У самой дальней пара людей в строгих костюмах. Мукуро усмехается. Неужели сам босс Каваллоне? Открывается дверь, освещение в этой же комнатке – слабое, разве что пара бра с энергосберегающими лампочками. Рокудо не ощущает присутствия Дино – хотя бы потому, разумеется, что его тут нет. Тут есть пара его подчиненных, тут есть бумажки на маленьком столе рядом с диваном и есть Ромарио, который оглянулся в сторону двери, только заслышав шаги. Ромарио? – Босс Каваллоне уже не приходит на переговоры лично? – усмехается было Мукуро, но ловит усталый взгляд Ромарио и понимает, то вышеназванный человек не имеет никакого отношения к их встрече. И сейчас теряя голову И веря в разный бред, Бродим в темноте по городу, И смысла в жизни нет. – Добрый вечер, Рокудо Мукуро, – Ромарио поднимается на ноги, подавая руку, и опускается на диван только после того, как за Мукуро закрывается дверь, сам он опускается в соседнее с диваном кресло, а подчиненный Каваллоне может начать говорить. – Я позвал Вас из-за своей личной просьбы. – Я далеко не обязан следовать просьбам мафиози из чужих семей, и это должно быть известно, – Рокудо говорит сухо, очень сухо, максимально сухо, понимая, что ничего хорошего из этого разговора не выйдет едва ли не с первых секунд. Какой бы причина ни была. – Я понимаю, но я настоятельно прошу мне помочь. Это касается как босса, так и безопасности семьи Вонгола. Безопасность Вонголы – одна из его обязанностей, и хотя бы из-за этого он обязан прослушать и принять к сведению слова Ромарио. И свою утратив суть В потоке бесполезных слов, Расскажите кто-нибудь, Зачем на свете есть любовь? Ромарио предлагает Мукуро вина. Отказ категоричный – Мукуро не планирует задерживаться надолго, в баре его ждет Хром и его оставшиеся полторы недели спокойствия. – В таком случае, перейдем к делу, – Ромарио тяжело вздыхает. Нервничает – Рокудо замечает это посредством мельчайших его движений, но молчит, давая возможность сказать. – Я прошу Вас быть неподалеку от босса, когда Вас объединяет общее мероприятие или минуты опасности. – Полагаете, что иллюзии помогут ему не разбить себе нос? – Это, в частности, тоже. Я беспокоюсь, как бы ничего не произошло с ним, когда нет рядом никого из подчиненных, а на носу опасность. Эта его особенность… Вы знаете. Все, кто не верит, Что мир черно-белый, Что есть ложь и правда, Что есть «да» и «нет» всегда, Сказку цветную Себе нарисуют, Но яркое завтра Шепнет: «слезы не вода». Мукуро знает. Знает, насколько бесполезным становится Дино Каваллоне, как только никого из подчиненных нет в радиусе километра. Знает, что запнуться о собственную ногу в этот момент – полное злосчастье, но избавиться от этого он не смог как и десять лет назад, так и сейчас, все еще не понимая причины того, почему это с ним происходит. Мукуро ясны беспокойства и ясна причастность Вонголы в этом случае. – Я бы спросил, почему Вы обращаетесь именно ко мне, но это довольно очевидно, – кивает Рокудо, складывая руки в замок на колене. – Однако Вы прекрасно знаете, что я нахожусь рядом с Савадой Тсунаеши гораздо реже, чем Дино Каваллоне. Я не смогу контролировать его местонахождение постоянно. – Этого и не нужно, – улыбается Ромарио, качая головой. – Просто будьте неподалеку в случае опасности. Глупо верить в чудо, Но бесконечно Я пытаться буду Искать, конечно, Тот ответ, что люди Скрывают вечно. Забота этого человека невероятна, Мукуро никогда не поймет ее, не сможет, даже если проведет параллели со своей связью с Хром, которую старается оберегать максимально возможно даже после того, как она перестала быть необходимой в качестве медиума. – Я постараюсь, – кивает коротко, собираясь было добавить что-то еще, но Ромарио прерывает его намерение. – Я настоятельно прошу вас, – Ромарио все еще улыбается, и в улыбке этой проскальзывает грусть и невыносимая тоска. Такая невыносимая, что она проскальзывает и во взгляде под очками. Обычно он донельзя серьезен, пусть и добродушен, а сейчас… почти молил о помощи? И сейчас теряя голову И веря в высший свет, Мы привыкли к лжи и холоду, И будущего нет. – Я не могу обещать того, в чем не уверен, – Мукуро настойчив, поднимается на ноги, потому что в дальнейшем продолжении их разговора просто нет смысла, он не сможет предать себя излишней сентиментальности. – Я лишь хочу как лучше для босса. И для Вонголы, – второе он довольно поспешно добавляет, будто до того и не рассматривая. Важность безопасности босса превыше всего, разумеется, и осуждать его за это будет бессмысленно, но и о выгоде других сторон он сумел не забыть. Если Дино Каваллоне не будет бесполезен в стычке, то он может утянуть стычку в ужасную сторону. Может понести собой жертвы. Может разломать все планы. Все разломать. Ромарио трезво осознает это, точно так же, как и то, что сам может отсутствовать, быть далеко от босса, который слишком сильно доверяет самому себе в определенные моменты. И утратив всякий смысл, Летим в страну забытых снов. – Я понимаю твои побуждения, но все еще не могу тебе ничего обещать. Ты все еще не имеешь прямого отношения к Вонголе, чтобы я был заинтересован в чем-то, что касалось босса Каваллоне. Мукуро старается быть равнодушным, что удается ему до невозможности легко. Быть равнодушным ко всему, что его не касается, игнорировать другие факторы, забивать на все – по его части. Рокудо Мукуро всегда говорил о том, что он преследует собственные цели, и именно собственные цели, о которых Ромарио будет неизвестно до самого конца, двинут его на то, чтобы согласиться. Чтобы обещать. Не поклясться, но приложить все возможные усилия, чтобы не случилось чего-то плачевного. Для чего нужна нам жизнь? Зачем от боли стынет кровь? Коридоры узкие и слабоосвещенные. Мукуро идет по ним снова уже в обратном направлении, чувствуя внутри эдакую тяжесть, которая не способна разрушиться, как все то же заточение в Вендикаре. Его никто не сопровождает, впрочем, в этом уже нет надобности, да и Ромарио ушел гораздо раньше. Мукуро предпочел все же выпить бокал вина в приватной комнатке и хорошенько все обдумать. Разумеется, что соглашаться, а уже потом думать – более, чем опрометчиво, но иного выбора попросту не было. Либо дать категоричное «нет», либо дать усталое «да». И сейчас теряя голову В потоке глупых грез, Бродим в темноте по городу, И не скрываем слез. – Мукуро-сама, – Хром выпила пару безалкогольных коктейлей. Судя по точному количеству бокалов на стойке рядом с ней – именно два. Пила, вероятно, очень медленно, собираясь тратить как можно больше времени. – О чем Вы говорили с подчиненными семьи Каваллоне? – О, так ты узнала их? – Мукуро улыбается. Заказывает коктейль уже себе, находя этот бар безумно уютным для того, чтобы посидеть здесь еще немного и выпить чего-то… вкусненького. – Узнала, но не понимаю, что может связывать Вас и семью Каваллоне. – О, невероятные обстоятельства. Когда-нибудь я тебе об этом расскажу. А теперь давай выпьем чего-нибудь вкусненького. Чтобы жизни смысл вернуть И стать собой без лишних слов, Расскажите кто-нибудь, Зачем на свете есть любовь? Широчайшей души человек, мечтающий защитить – такой он. Так он видит свое предназначение, и нельзя лишать его возможность сделать все ради своего босса. Может, зрение Мукуро слишком слепо, но он видит то, чего не видят все остальные, и ему льстит даже это – подобного человека просто так не раскусить. Он был готов поклясться, что видел в глазах Ромарио искреннюю благодарность, когда разговор их окончился в положительную сторону. Когда он услышал те слова, которые хотел услышать. «Спасибо, Рокудо Мукуро», – сказал он тогда, поклонившись в японской традиции, что было для него чуждо. «Не стоит», – улыбнулся бы Мукуро, но в тот момент он лишь сухо кивнул. Я сам сумею вернуть потерю.