Тайное влечение

- Красавица, огоньком угостите? Она курила на крыльце его дома, облокотившись на колонну, задумалась и не услышала, как Лепс подкрался. Обернулась, молча вынула из кармана зажигалку, им же подаренную и поднесла к сигарете, которую держали его губы. Щелчок - огонёк осветил лицо с хитрыми зелёными глазами, которые смотрели на её руку. - Почему ушла? – затянулся. - Покурить захотелось, - спрятала обратно зажигалку. - А меня, почему не позвала? – обиженно произнес и выпустил дым в сторону. - Ты с Лалой общался. - Я рад, что вы все приехали. Давно мы так не сидели. - Да. Соскучились все. - Особенно я, - один шаг сократил расстояние между ними. Ей отступать было некуда – позади ступеньки. Ещё шаг и он оказался в пятнадцати сантиметрах от неё. Его близость делала её слабой и, пытаясь изо всех сил сохранять уверенность, продолжала невозмутимо курить. - Тебе понравился сервиз? - Да, очень красивый. Но мог бы и… - Не мог бы. Я тогда разбил две чашки из твоего любимого сервиза при весьма соблазнительных обстоятельствах. Знал бы он, что эти «соблазнительные обстоятельства» порой не давали ей уснуть, а иногда и будили. Просыпалась от собственного стона, облизывала пересохшие губы и ощущала, как тело просило, нет, требовало Лепса, как никогда не требовало ни одного мужчину. Когда слышала мелодию своего телефона, с замиранием сердце смотрела на экран и, видя надпись «Гришка», дрожащими пальцами брала телефон. Простое «Привет» его хриплым голосом и из-под ног уже уходила земля. Объятия, прикосновения и поцелуи в щеку, уже не были такими целомудренными, и он всем своим видом показывал, что знает, как она реагирует на него, да и сам уже не пытался скрывать свои желания. Эти «соблазнительные обстоятельства» совсем выбили её из размеренной спокойной жизни, которую так старательно и бережно строила после последнего развода. И сейчас стоя перед ним, заметила, что смотрит на неё не так как раньше. Смотрит с неприкрытым желанием и похотью, давая понять, что ещё чуть-чуть, и она станет его, несмотря на все протесты и угрозы. - Гриш, не надо. - Что? – удивился Лепс. – Я давненько тебя не видел, - он резко перевёл разговор, чему Ирина обрадовалась. - Пару недель, - уточнила. - А что не надо? Я ничего не делал. - Но собирался. - Что Вы? Что Вы? У меня самые благородные намерения…были, - не докурив сигарету, положил в пепельницу, стоящую на периллах. – Всё никак не могу выбросить из головы, как ты… - Я попросила тебя, Гриш, - тихо сказала Ирина и отправила свою сигарету в пепельницу. «Попросила она». Наблюдая за Аллегровой, понял, что никогда не видел её такой. Всегда уверенная, сильная и властная, становилась рядом с ним скованной, будто боялась сделать лишнее движение. Что делала правильно. Уже не в силах себя сдерживать, выжидал, чтобы сама отдалась, чтобы трепетала под каждым прикосновением и требовала ещё и ещё. - И что? В тот раз я тебя послушал, но сейчас не буду. - Нас могут… - Услышать? – перебил Лепс. – Застукать? - Да. - Да пусть знают, что железобетонный Лепс голову потерял от Аллегровой. - Ты хоть понимаешь, что говоришь? - Тебе повезло, Ир, что здесь наши семьи. Если бы мы были одни… - То что? Больше не в силах смотреть в его глаза, она перевела взгляд на губы, которые не так давно целовали её. Взяв её ладони в свои, Лепс нежно гладил её руки, перебирая женские пальчики. Сосредоточившись на прикосновениях, невольно прикрыла глаза. С удивлением поняла, что тело остро реагирует на любое его прикосновение, боялась даже представить, что будет, когда он дорвётся до неё. Тёплое дыхание, которое коснулось её щеки, а затем и ушка, заставило задержать дыхание. - Я хочу тебя, - прошептал он, немного отстранившись, поправил белые локоны на плече, - надеюсь, ты понимаешь, что было бы? - Гриш… - Тебе мешает этот проклятый штамп в моём паспорте? Разве ты не видишь, что мы с ней давно не как муж и жена? – голос поменялся, будто ругал её. Вспылил, но быстро взял себя в руки. Она открыла глаза и посмотрела на него. По телу побежали мурашки, когда он провел по внутренней стороне ладони, большой палец погладил запястье и на мгновение замер, ощущая биение её пульса. - Не делай вид, что это для тебя такая неожиданность. Я же прекрасно тебя знаю – ты всегда наблюдаешь, и давно знаешь, что происходит в моём браке. У неё другой мужчина, у меня была другая женщина. Если тебе мешает штамп в паспорте, то… - У тебя дети, Гриш, - твердо произнесла Ирина. - Давно пора поставить точку во всем этом, - будто не слыша ей слов, продолжал говорить, - мне уже поперёк горла стоит этот театр. - А как же дети? - Только дети и держат наш брак, - попытался прижать к себе, но Ирина убрала его руки, - какая ты неуверенная! - рассмеялся он. – Никто нас не увидит, все в другом конце дома. Иди же ко мне. Хотела ощутить его объятия, которые дурманили голову, напоминая о том вечере, когда она еле устояла перед ним. Позволяя себя обнять, прижалась к нему, обведя шею руками. Лишь бы устоять, лишь бы не поддаться его желанию, которое он уже не скрывал. - Ты не представляешь, как я устал делать вид, что ты для меня просто подруга. Моя жизнь превращается в сущий ад, я давно хочу женщину, а она не подпускает. Поэтому мне приходится выжидать, - прошептал в губы и попытался завладеть ими, но Ирина не позволила. – Не позволяешь… - Не надо этого делать, - неуверенно произнесла Аллегрова, жаждая поцеловать его. - Ты же сама хочешь, - поцеловал в щеку и крепче сжал женское тело. – Ну ничего…ничего… я умею ждать. Я подожду, - и совсем тихо добавил, - долгое ожидание усиливает наслаждение. Хотелось легонько толкнуть его в плечо, состроить обиженную гримасу и сказать: «Нахал!», но не смогла выдавить из себя и слова. Осторожно склонила голову к мужскому плечу, вдыхала его запах, пытаясь запомнить, прекрасная понимая, что ночью, засыпая, будет вспоминать его. Прислушалась к звукам – боялась, что кто-то выйдет из дома. Лепс наслаждаясь объятиями, зарылся носом в её волосы и осторожно поглаживал спину. - Нас потеряли уже. Нужно идти. - Да, - согласился Лепс и, размыкая объятия, спросил, - ты в Юрмалу полетишь? - На «Новую волну»? - Да. - Полечу. - Я тоже, - улыбнулся и, взяв её под руку, повёл к дверям. – Что петь будешь? - «Бабы-стервы» и одну новую песню, - загадочно улыбнулась. - Встретимся в Юрмале, - многозначительно произнёс Григорий и, открыв дверь, пропустил даму вперед.