Письмо Маргарет Хейл Эдит Леннокс из Милтона в Лондон
18 сентября 2017 г. в 23:36
Дорогая Эдит!
Полагаю, вы с тетушкой были сильно поражены тем обстоятельством, что Генри вернулся в Лондон один. Так же полагаю, что от него вы уже знаете то, что я вернулась назад в Милтон. И не просто вернулась в этот северный город, а сделала это вместе с мистером Торнтоном.
И это действительно так.
Уже достаточно давно мое сердце приняло этот серый город как единственно возможный для меня дом.
Дорогая моя Эдит, ты должна порадоваться за меня. Ведь теперь я наконец-то дома. Теперь я там, где все то время, что я жила с вами на Харли-стрит, на самом деле пребывало мое сердце. И мои мысли непрестанно возвращались сюда.
Я могу представить то удивление, если не сказать шок, которое вы с дорогой тетей Шоу должны были испытать, когда Генри вернулся без меня, и когда он сообщил вам, куда и с кем я отправилась. Также я думаю, что у вас ко мне есть множество вопросов касательно этого моего поступка. Предвосхищая все, что вы мне можете написать, спешу дать вам некоторые разъяснения сама. Я очень надеюсь, что буду правильно понята, и что вы порадуетесь за меня.
Начну, пожалуй, с главной новости. Мистер Торнтон сделал мне еще одно предложение, которое я с радостью приняла. Теперь, думаю, у тебя возникнет вопрос, почему я говорю «еще одно предложение»?
Что же, надо признать, что я писала тебе далеко не про все события, что сопровождали мою жизнь в Милтоне в то время, когда были живы родители. Так вот, однажды мистер Торнтон уже делал мне предложение. Но тогда я ответила ему отказом. Не скажу, что считаю, что в то время поступила неправильно. Я искренне считала, что не испытываю к нему никаких теплых чувств, кроме дружеского уважения.
Но как же я ошибалась тогда! Очень скоро я поняла, что мысли мои все чаще возвращаются к нему. Что я все чаще желаю встретиться с мистером Торнтоном хотя бы случайно, но в то же время очень боюсь этого. Что мне не хватает тех редких бесед, коих я была лишена вследствие моего отказа.
Когда я поняла окончательно всю глубину чувств к нему, стало слишком поздно, как я считала. В городе уже ходили слухи о желании мистера Латимера, банкира, выдать свою дочь Энн за самого известного милтонского промышленника – мистера Джона Торнтона.
Зная характер мистера Торнтона, я не смела надеяться не только на то, что чувство его ко мне не изменилось, но даже на возможность хрупкой дружбы с его стороны, которой мое сердце жаждало тогда более всего на свете.
Эдит, как же я ошибалась. Я ошибалась не только в своих чувствах и своем мнении, но и в том, что могла допустить возможность непостоянства чувства мистера Торнтона.
Когда я узнала о банкротстве фабрики Мальборо, которое наступило вследствие твердых убеждений мистера Торнтона, считавшего спекуляции недопустимым и неоправданным риском, я еще больше убедилась в его честности и высоком чувстве долга. Я твердо решила помочь ему возродить фабрику, вложив в нее свои средства, что я получила от мистера Белла. Посоветовавшись с Генри, который согласился со мной в том, что это вложение действительно более выгодно для меня, чем хранение денег в банке под маленьким процентом, я отправилась в Милтон, дабы предложить мистеру Торнтону сотрудничество.
На самом же деле еще больше, чем просто заключение соглашения о сотрудничестве, я желала увидеть его еще хотя бы раз.
Каково же было мое разочарование, когда, приехав в Милтон, я узнала, что мистера Торнтона нет в городе, и даже его мать не знала, где он.
Мне ничего не оставалось, как отправиться в обратный путь ни с чем.
Проезжая одну из многочисленных маленьких станций по пути из Милтона в Лондон, наш поезд был вынужден сделать десятиминутную остановку, чтобы пропустить встречный состав.
Выйдя из купе размять ноги, я прогуливалась по перрону, смотря на приближающийся поезд. Дорогая моя Эдит, как же в этот момент я хотела оказаться и сама в этом поезде, что следовал в Милтон!
Еще острее я поняла, что сердце мое навек осталось там. Что душа моя стремится в этот серый северный город, полный фабрик и энергичных людей. Ничего другого не желала я так сильно в ту минуту.
Каково же было мое удивление, когда я увидела Его! Мистер Торнтон, должно быть, удивился не меньше меня, когда, закрывая дверь купе за кем-то покинувшим поезд, поднял свой взгляд и увидел меня.
Эдит, сколько доброты и нежности читалось в его взгляде, когда он заговорил со мной. Следствием нашей случайной встречи, как ты знаешь, стало мое возвращение в Милтон.
Слова Джона, произнесенные им, когда я вернулась со своим саквояжем, отданным мне Генри, навсегда останутся в моем сердце. Его вопрос окончательно показал мне, что я – часть Милтона. Более того, часть семьи Торнтонов, часть самого Джона.
Конечно, миссис Торнтон была сильно удивлена тем обстоятельством, что ее сын вернулся из неизвестной ей поездки вместе со мной. Полагаю, когда я покидала опустевшую фабрику, она искренне наделась никогда больше со мной не встречаться. А потому ее крайнее изумление, читавшееся во взгляде и по самому выражению лица, ничуть меня не удивило и не оскорбило.
Мистер Торнтон сразу же объявил своей матери, что намерен жениться на мне, добавив, что «мисс Хейл сегодня сделала его самым счастливым человеком на земле и на небе, приняв его предложение».
Позже, когда Джон отбыл уладить несколько вопросов касательно необходимых встреч его и моих с милтонскими банкирами (я очень хочу, чтобы фабрика Мальборо открылась как можно скорее, и Джон меня всячески в этом поддерживает), у нас с миссис Торнтон состоялся достаточно тяжелый разговор.
Мать Джона не преминула напомнить мне об одном досадном недоразумении, когда несколько человек видели, как я провожала Фредерика на поезд во время его приезда в Милтон, когда умерла наша мама. Для душевного спокойствия ее и моего, а также зная, что Фредерик пребывает в безопасности, я рассказала ей, как дело обстояло на самом деле, что несколько смягчило ее, не примирив, правда, окончательно с тем фактом, что в скором времени я войду в их семью.
Миссис Торнтон очень любит своего сына и вполне заслуженно гордится им. А потому, по ее собственным словам, если она будет знать, что сын ее счастлив, ради этого она вытерпит многое.
Сегодня утром Ханна, как она просила теперь ее называть, уже более спокойно и даже благожелательно говорила со мной за завтраком и даже предложила вызвать портниху, дабы несколько пополнить мой гардероб.
Полагаю, у тети, да и у тебя, возникнет справедливый вопрос касательно того, где я буду жить до свадьбы.
Это время я буду гостьей в доме мистера Торнтона и его матери. Для соблюдения хотя бы внешних формальностей прошу отправить ко мне Диксон, если она, конечно, не будет против вновь вернуться в Милтон. Если Диксон согласится приехать ко мне, прошу отправить с ней необходимые вещи.
Теперь немного о свадьбе. Я знаю, что вы поражены той поспешностью, с которой нами было принято решение о вступлении в брак. Но это продиктовано лишь тем обстоятельством, что мы оба и так слишком долго были вынуждены жить вдали друг от друга.
Я нахожусь уже в том возрасте, когда для вступления в брак не требуется разрешения родственников. Однако, я была бы счастлива получить благословение тети. Эдит, я прошу тебя, объясни тете всю глубину и твердость моего чувства и решения. Я прошу тебя сделать это для меня. Никто другой, кроме Джона Торнтона, не сможет составить моего счастья. А потому я очень надеюсь, что тетя даст свое согласие, когда на следующей неделе мистер Торнтон приедет в Лондон, дабы уладить этот и некоторые другие вопросы.
Если к тому моменту Диксон уже прибудет в Милтон, возможно, я отправлюсь вместе с ним. И мы с тобой, Эдит, будем иметь удовольствие обсудить все вышеизложенное при личном разговоре.
Хотя, учитывая, что мне нужно заказать себе свадебное платье, мне все равно придется приехать в Лондон. Вряд ли миссис Торнтон позволит и дальше нарушать правила приличия, отпустив меня с Джоном вдвоем. А потому, кажется, Ханне Торнтон все же придется посетить Лондон, как бы ей того и не хотелось избежать.
Однако, я буду заканчивать свое сбивчивое и сумбурное письмо к тебе. Совсем скоро вернется Джон. И я жду его прихода с нетерпением. Минуту назад заходила горничная, чтобы сообщить мне, что миссис Торнтон через десять минут велела подавать чай и просит меня составить ей компанию. По моему твердому убеждению, эта женщина будет пытаться если не подружиться, то хотя бы смириться с моим присутствием в жизни ее сына. А потому попытки пойти навстречу очень ценны.
Напишу еще лишь несколько строк.
Помнишь ли ты, дорогая Эдит, одно из моих писем из Милтона?
Письмо, в котором я писала, что, кажется, я видела ад. И там идет снег. Снег из хлопка.
Тогда я была убеждена в этой мысли. И в то время это была правда. Та правда, которую я чувствовала.
В то сложное время фабрики по производству хлопка казались мне таковыми. А мистер Торнтон, чей пристальный и внимательный взор зорко следил за соблюдением всех правил на его фабрике, властелином этого белого ада.
Так вот, дорогая моя, я ошибалась. Хлопковые фабрики не могут быть адом. Ведь они дают работу, а, следовательно, и деньги на пропитание и надежду на лучшую жизнь тысячам простых людей.
Если в цехах не будет идти снега из хлопка, это будет означать, что тысячам людей сегодня будет нечего есть. И вот это и есть ад – беспробудная нужда и нищета, из которой нет выхода.
Я не скажу, что вижу рай на том месте, где раньше видела ад. Но я не могу более говорить, что была права, когда видела ад в этом. Это не рай и не ад. Это просто жизнь. Со множеством различных черт и особенностей.
Мой мистер Торнтон, мой Джон – не властитель хлопкового ада. Нет! Он смелый человек с чувством долга и совести. Готовый взять ответственность за многих людей на себя. И за это я еще больше люблю его. Еще больше ценю и уважаю его.
Вероятно, тебя это удивит, дорогая, но он для меня поистине лучший из мужчин. А Милтон – это тот дом, о котором я мечтала. Да, он серый и мрачный. Но это лишь на первый взгляд. Внутри у этого города бурлит жизнь, играя множеством красок и оттенков.
И я безмерно счастлива, что теперь по праву стану частью этого города, и частью жизни этого человека – Джона Торнтона.
Мы возродим фабрику Мальборо. И сделаем ее еще крепче, чем раньше. Она будет процветать даже больше, чем раньше, давая работу тысячам людей, так в ней нуждающихся.
На этом я прощаюсь с тобой, дорогая Эдит.
Любящая тебя Маргарет. 17 июля 1853 года
Примечания:
Не поручусь, что дату поставила правильно, но время приблизительно то. Прошу сильно за это не ругать.
Спасибо за прочтение!
