Неугомонный саксофон

Лена никогда не была в театре ночью. Они все периодически шутили, что с их расписанием в театре можно и ночевать, но эти шутки никогда не воплощались в жизнь – по крайней мере, для неё. И уж тем более она не думала, что её «первая ночь» в театре будет связана с МДМ. В воображении, – а в воображении она позволяла себе различные фантазии – это всегда был Музком и Петербург. Воображение не учитывало существование хостела прямо рядом с Театром Музкомедии, отмахиваясь свободным: «Так надо!» Как именно надо, она так и не узнала. Зато узнала, что в МДМ есть множество прекрасных мест для сна. Хотя перед уходом последнего обитателя театра Лена демонстративно разлеглась на импровизированной кровати из кучи одеял, пледов и прочего барахла (конечно же, очень мягкого), после она собиралась прокрасться к декорациям и поспать на той-самой-ну-вы-знаете-какой кровати. Это было её мечтой уже шесть лет! Разве можно упускать такую возможность? Постаравшись откинуть мысли о том, что вставать ей через четыре часа, и душ ей светит не раньше завтрашнего (может, уже сегодняшнего) вечера, она укуталась в принесенные одеяла, и закрыла глаза. Как было сладко, просто лежать и постепенно расслабляться всё больше и больше, позволяя своему сознанию принять форму песка, лениво перетекающего по… – Добрый вечер! – раздался гробовой голос прямо наверху. Лена подпрыгнула, испуганно распахнула глаза и мысленно начала строить свою речь, начиная со слов «Я просто…» и заканчивая «…больше никогда!» К счастью для неё, это не был работник театра, готовый в любой момент сорваться с места и доложить руководству о вершимых чрезмерно самонадеянными и нахальными артистами безобразиях. Но вопрос всё ещё стоял: какого хрена Ростик забыл в театре в такой час? Лена поспешила озвучить эту актуальную мысль, выражаясь, правда, более цензурно. Что-то пробормотав про забытый платок, Ростислав, будучи галантным джентльменом, протянул руку даме с загадочными словами: – Приглашаю Вас, миледи, пойти за мной! И Лена, будучи абсолютной поклонницей рыцарских историй, не могла сказать «нет». Мозг запоздало заметил, что в пустом театре прекрасных дам спасать не от кого, но отказываться всё равно было неловко, да и любопытно же, что этот король экстравагантности выдумал на этот раз. – Очень хочу напомнить, что мне вставать через четыре ча… Речь её была быстро прервана. – Я не займу много времени. Они вышли на сцену, и всё казалось Лене таким же, как и всегда. Огромный и теперь пустой зал, просторная сцена, правда, зачем-то было включено освещение, но и этот свет не был непривычен. Спустя некоторое время она заметила маленький магнитофон, стоящий посреди сцены. Она обернулась на Ростика, и тот, поймав её взгляд, с улыбкой установил кассету. Лена задержала дыхание. Она обожала магнитофоны, и именно они казались её верхом старомодной романтики – правда, пожалуй, послушать пластинку она бы тоже не отказалась. Но магнитофоны.… Это было что-то своё и родное. Как возвращение на родину. Зазвучавшая песня не была ей знакома. Это была мелодия, очень плавная и джазовая, но идеально подходящая для неспешных движений. Ростислав протянул ей руку, и Лена улыбнулась. Это было что-то новое в старой оболочке. Движения нельзя было назвать танцем, но они именно танцевали – вдвоем, держась друг за друга, так близко, но так далеко. Этот танец был похож на разговор, и он, как музыка, был равномерным и интимным. Момент, кажущийся таким обыденным – всего-то двое танцуют под музыку, находясь наедине, – но старая песня звучала по-новому, когда её проигрывал мудрый магнитофон. Лена не знала, сколько длилась песня, но она каждой клеточкой кожи отзывалась на тихое дыхание партнера, его осторожные руки, скользящие по спине и талии, вызывали ощущение трепещущих крыльев в животе и мурашки по коже. Весь мир перестал существовать и родился вновь за одно мгновение, когда он коснулся губами её лба. И в этом была вся забота, уважение и негласное понимание, и это было куда интимнее пафосных признаний в любви. И этот момент, может быть, и закончился, но в её сердце он будет жить всегда, и плевать, что случится потом – этот эпизод высечен на её сердце через ноты той прекрасной песни.