Злодеи - это лишь жертвы, чьи истории не были рассказаны

      За день до этого тринадцатилетняя Оффрет сидела под навесом вместе с многочисленными подружками и пыталась понять, следует ли ей гордиться или нет, ведь её наречённый в который раз оказывался на земле, а её старший брат Хамндир выходил из поединка победителем. Тот помог сопернику подняться и, взяв небольшой перерыв, отошёл к брату к противоположной стене, где под знойным солнцем сидел восьмилетний Лик, не желающий пропускать такой поединок, но категорически отказавшийся уйти под навес и сидеть там вместе с девушками.       А в тот день, когда столица пылала и была отдана на разграбление, Хамндир совершил ошибку. Ведя за собой перепуганных брата с сестрой, он выбежал из небольшой калитки, располагающейся у подножья скалы, на которой стоит замок и, увидев группу из шести солдат имперского легиона, пробегающих мимо, он тут же окликнул их и сообщил им, что замок захвачен мятежниками, судьба отца неизвестна, а им надо добраться до дяди — лорда Палмора, архиканцлера империи.       Но гвардейцы не спешили выполнять приказ. Они переглянулись, едва заметно друг другу кивнули, обнажив мечи, направились в сторону троицы. Поняв, что заявления о том, что он наследник империи и взяв власть отца в свои руки, сможет озолотить их в частности и улучшить долю народа в общем, Хамндир также обнажил меч, перегородив наступающим дорогу. Особых иллюзий он не питал, но надеялся, что сможет задеть хотя бы одного. Шестеро профессиональных солдат, закованные в броню смели эту преграду со своего пути за считанные секунды. Свалив его на землю мощным ударом в живот, опьянённые от недавней резни и внезапно свалившейся к ним на голову удаче, они решили по полной расквитаться с теми, кто, по их мнению, был виновником всеобщих бед: жестокости, разрухи и хаоса в империи. Оффрет для этих целей подходила больше всех.       Сержант, заявив о старшинстве, отмахнулся от Лика, бросившегося ему наперерез и, схватив императорскую дочку, бросил её оземь так, что у той перехватило дыхание и она начала судорожно глотать воздух. Хамндир, которого держали скрученным двое гвардейцев, когда понял, что ни силой, ни угрозами не помочь, затолкал меч в глотку своей гордости и принялся всячески унижаться и умолять их остановиться, пытаясь объяснить, что отцов не выбирают, а восстание возглавляет его молочный брат и он не позволит, чтобы с ними что-то случилось. В ответ ему лишь с размаху прилетела рука в латной перчатке, сломав нос и размазав по лицу кровь с грязью. Сержант, возбуждённый до предела статусом, беспомощностью своих жертв и тем, что за этим вынуждены наблюдать двое её скрученных братьев, закончил и пригласил следующего.       Несколько минут он просто стоял, наблюдая за происходящим и смакуя воспоминания, а когда ему это наскучило, то он обратил внимание на братьев. Еле слышный сквозь звуки битвы, рёвы труб, шум пожаров и крики, царившие вокруг; непрекращающийся поток ругательств, оскорблений, угроз и приказов, льющийся из уст Лика, чьё лицо представляло собой смесь грязи, слёз и соплей, вызвал у сержанта приступ хохота. Ещё раз ударив Хамндира по лицу, заставляя того замолчать и прекратить попытки успокоить брата, он одним ударом опрокинул Лика и, наступив ему на голову, начал медленно давить. Он остановился лишь тогда, когда поток ругательств и криков перешёл в крик, немного постоял неподвижно, а затем продолжал до тех пор, пока крик не прекратился, вытер испачканную ногу о голову Хамндира и резким ударом лишил его сознания. Убивать наследника он то ли не решился, то ли действительно побоялся мести Лайона, ведь они и вправду росли вместе.

***

      Спутник некоторое время сидел молча, а потом, облизав пересохшие губы, уточнил: — Если вы столько знаете, то почему до сих пор живы? Это не самая лучшая история и император Лайон в ней представлен не самым лучшим образом. — Потому что пока старый император тиранил свой народ, я растил их обоих: и Лайона, и Хамндира. А в тот день, когда драконья армия была повержена, а император убит, справедливость отошла отлить. Шести драконов и шести всадников убили в тот день, а сегодня во всей империи их лишь четверо. Если так и дальше пойдёт, империя лишится своей главной силы и соседи начнут возвращать свои земли. Но это не конец истории, а только начало.

***

      На следующее утро они встретились. В тронный зал, который всю ночь чистили от следов крови, ввели Хамндира. Закованного в цепи его оставили стоять перед Лайоном, восседающим на троне. Тот не хотел такой встречи, но люди, чьей пешкой он был, не оставили ему выбора. Впрочем, он хотя бы смог настоять на том, чтобы встреча была приватной. Новый император Намхайда полчаса валялся в ногах у пленника, умоляя о прощении, а за его спиной в подвешенных к потолку клетках, подпираемые торчащими в них копьями, стояли тела брата, сестры, отца и матери Хамндира. Тот не произнёс ни слова. Ни тогда, ни после.       В чём-то молодой император оказался непреклонен, и его другу не только сохранили жизнь, но и оставили его независимым правителем. Ему выделили остров Хус. Небольшой клочок суши в двух месяцах плавания на запад от империи и большой Земли. Единственный остров во всём великом океане стал его тюрьмой. На западе, севере и юге лишь бескрайний океан, а на западе — Намхайд. Раз в год одно единственное судно прибывает туда, один человек сходит на остров, чтобы удостовериться, что он всё ещё там, и тут же возвращается.

***

— Так какой же наш император? Хороший или плохой? — поинтересовался Спутник. — Справедливости ради, замечу, что Лайон не знал о том, что произошло. Конечно, ему не рассказали. Семнадцатилетний мальчишка, чьих родителей только что казнили, оказался втянут в водоворот интриг и подмят под себя людьми куда более опытными и умными. С тех пор прошло десять лет, он, должно быть, вырос. Ведь я тогда вызвался добровольцем на эту должность, а он был только рад. Рядом со мной он чувствовал себя ребёнком. — А что тогда поменялось? Почему теперь, спустя десять лет и девять ваших поездок на Хус, правила внезапно поменялись и я плыву с вами? Я ведь не дворянин, не драконий наездник, не друг императора, а всего пол года назад был оруженосцем бедного странствующего рыцаря, — собеседник оглянулся убедиться, что они проделали примерно половину пути от стоящего на якоре корабля до острова, после чего снова налёг на вёсла. — Вот именно, от того, что ты встретишься с Хамндиром, ничего страшного не произойдёт. А любой дворянин мог бы быть втянутым в интриги. В Намхайде до сих пор не исключают того, что рано или поздно он попытается вернуться. А почему правила вдруг изменились и нас теперь двое? — Старик выдержал небольшую паузу, размышляя, что ответить, — я написал письмо и попросил об этом Лайона. Мне просто страшно отправляться туда одному.

***

      Первый год оказался самым большим разочарованием, Старик рассчитывал провести там по меньшей мере неделю, потратил целое состояние на приобретение книг, надеясь, что они хоть как-то разукрасят досуг Хамндира и с нетерпением ждал встречи. Долгие часы после схода на сушу ушли на то, чтобы преодолеть километр суши и две деревушки. До появления Хамндира корабли сюда заходили не чаще чем раз в десять лет, и то для того, чтобы собрать скопившийся налог. Поэтому каждый считал своим долгом по расспрашивать Старика о мире, плавании, положении дел и неизменно приглашал зайти на ужин. Не обременённый налогами, разбойниками и болезнями, остров не шиковал, но жил в провинциальном достатке.       Старый дом управителя, сложенный из толстых брёвен, в котором должен был жить Хамндир, оказался пуст. Поговорив с провожатым из местных, Старик выяснил, что тот спустя месяц после приезда внезапно решил покинуть дом и силами всего острова отстроил себе новый — прямо на входе в пещеры, расположенные под горой, взмывающей на северной оконечности острова на несколько километров вверх прямо из океана. Дальнейшие расспросы свет на это событие не пролили. В пещерах не было ничего ценного кроме огромного свободного места, при этом непригодного для сельского хозяйства, а поэтому невозможность туда попасть не сильно расстроила жителей. О нём самом никто тоже ничего рассказать не мог, отселившись, он почти не появлялся, а жители не особо и стремились заводить столь странное знакомство. Разве что любопытная ребятня иногда забегала к нему в дом, да женщины заносили продукты.       Попросив провожатых остаться, Старик вошёл в дом. Он был небольшой — дерева на острове не так много, внутри царила приятная прохлада, из-за почти вечной тени от горы. Мебель была простая, рукодельники из местных плотников оказались не самые лучшие. Он стоял на лестнице и, почти не мигая, смотрел на незваного гостя. В ответ на радостные приветствия и вопросы, он лишь слегка кивнул и ушёл наверх. Когда Старик после тщетных попыток позвать, поднялся, его ждала небольшая площадка с единственной дверью, запертой на засов. Он провёл там пол дня, разговаривая с Хамндиром, который ему так и не ответил. После этого Старик оставил книги на столе и вышел.       Второе посещение абсолютно ничем не отличались от первого, разве что местный народ уже не так удивился гостю. К стопке книг, которую, судя по слою пыли, никто не трогал год, он доставил ещё одну. А Хамндир также приветствовал Старика кивком, после чего запирался наверху и выступал немым собеседником.       На третий раз единственным отличием стала просьба местного старосты завезти свиней. Аргументировал он это тем, что сельское хозяйство налажено очень хорошо, всего с избытком, а скотины почти нет. Поэтому при четвёртом посещении он сошёл на берег не один, а с шестью коровами, двумя быками и двумя десятками свиней. В глазах людей он прочитал всеобщую благодарность и повсеместное облегчение. Такая реакция на зверей его удивила, но ничего уточнять он не стал.       Уже на следующий год Старик заметил, что скот здорово расплодился, хоть один из крестьян и признался, что сами они мясо почти не едят. От дальнейших расспросов тот ушёл.       На шестой раз местные жители впервые отказались проводить его до дома Хамндира, сославшись на то, что он тут уже далеко не первый раз и дорогу сам хорошо знает. После ставшего уже традицией разговорного монолога, Старик сложил книги, лежавшие нетронутыми у входа с самого первого посещения, и увёз их с собой. Хорошие книги дорого стоили.       Проезжая по острову в седьмой раз, он заметил, что почти половина полей пустует, но скотины при этом очень много. Никто долго не хотел ничего объяснять, но потом Старику удалось поймать в поле одного мальчишку и за галеты выведать, что само население острова питается практически одной рыбой. Хамндир на этот раз не появлялся, поэтому Старик просто пошёл к запертой двери и, как обычно, провёл пол дня в разговорах, даже не зная, есть ли он там или нет.       При восьмом посещении он чуть было не заблудился, дорога к дому превратилась в дикую тропу, которой никто не пользуется. Хамндира снова не было, но жители дружно подтвердили, что с ним всё в порядке и он у себя в доме. Удивительным оказалось то, что скотина за год почти исчезла. Многочисленные расспросы жителей ничего не дали. Лишь одна из крестьянок обронила «лучше они, чем мы», но староста быстро её выпроводил.       Предыдущий год оставил самое сильное впечатление. Серые, худые, изнеможенные люди, осунувшиеся лица, впалые щёки. Староста ждал прямо на пирсе и там же поставил Старика перед выбором: тот либо идёт обычным маршрутом, но клянётся ни с кем не разговаривать и никуда не сворачивать, либо тотчас же уплывает. Объяснил он это тем, что по острову гуляет болезнь, и никто не хочет, чтобы она перенеслась на материк. Старик своё обещание сдержал и ни с кем не разговаривал. Растительность на острове почти полностью исчезла. Причём, судя по виду, из-за пожара. Хамндир вновь не появлялся, и остров Старик покинул, сдержав обещание — лишь перед самым отплытием уточнил у старосты, как поживает его бывший воспитанник. Тот ответил, что видят они его часто и что того болезнь миновала.

***

      Спутник потянул за колышек и лодка, слегка ударившись о причал, остановилась. Прочно связав нос лодки с пристанью, он вылез и помог Старику. Увлечённые разговором, подплывая, они не заметили, что прибрежная деревушка была пуста. Можно было предположить, что все ушли или на рыбалку, или в поле, или на праздник в соседнее поселение, но в большинстве зданий крыша обвалилась, стены зацвели, а двери были настежь распахнуты. Рыбацкие же лодки, ссохнувшись, стояли на берегу. Спутник и Старик замерли на пирсе, разглядывая эту немую картину.       Вышедший из-за угла одного из домов староста скорее испугал, чем помог. С посеревшей кожей, прихрамывающий и с культёй вместо левой руки, он торопливо шёл в сторону прибывших. — Уходите, уплывайте как можно скорее, умоляю вас, предупредите остальных, — еле слышно прохрипел он, подойдя к пирсу. — Что за мор всех поразил? И не думаю, что болезнь сможет перекинуться отсюда на материк. А если кто из нас или матросов заразится, то за два месяца плавания мы об этом узнаем, — ответил Старик, первым взяв себя в руки. Для него это странное место было всяко привычнее, чем для Спутника. — Я покажу, чтобы не быть голословным, но надо торопиться. И обещайте, что возьмёте меня с собой.       Получив утвердительный ответ, Староста с такой скоростью направился вглубь острова, что Старик и Спутник за ним еле поспевали. Густой лес сразу за деревней, который был здесь раньше, превратился в лесополосу, которую они миновали меньше, чем за минуту. А за ней была огромная равнина, уставленная бочками. Сотни огромных бочек просто стояли посреди небольшого острова. Ошеломлённый старик подошёл к ближайшей и, подцепив ножом крышку, заглянул внутрь. Бочка оказалась доверху забита свежей солониной. — Что за чёрт? — озвучил Спутник витавший в воздухе вопрос.       Однако Староста уже ушёл далеко вперёд и жестом зазывал остальных за собой. Тем не осталось ничего, кроме как пойти. Сотни три метров до следующего леса шли по дороге, протоптанной среди бочек. Следующий лес тоже значительно поубавил в размерах по сравнению с тем, что было раньше. Несколько минут они шли, но ни Спутник, ни Старик не задали волнующий их вопрос: почему нет ни звука. Ни людей, ни зверей. Оба боялись услышать ответ.       Вскоре они сразу же обо всём догадались. Лес закончился резко, обрывом в низину, простирающуюся до самой горы. По меньшей мере полсотни драконов разных цветов, но примерно одного и того же размера, сидели, заполонив низину и не двигаясь, смотрели на появившихся. — Они вас не тронут. Идём, — пробурчал Староста и направился сквозь «толпу» к горе.       Старику было намного хуже, чем Спутнику. Он-то ведь жил при дворе старого императора и видел, на что способны драконы. — Они ведь прятались под скалой, когда я приезжал. Верно? Но почему тогда сейчас? Что изменилось? Где Хамндир? — спросил Старик.       Не настроенный на диалог Староста никак не отреагировал на вопросы и продолжал идти вперёд. Схватив Спутника за локоть, Старик пошёл следом, стараясь не обращать внимания на сотню глаз размером с небольшую дыню, неустанно следящих за ним.       Больше двух часов у них ушло на то, чтобы подойти к горе и обогнуть её с запада. Взбираясь на очередной утёс, Спутник не выдержал и нарушил молчание: — А бочки, выходит, чтобы их кормить? Но откуда же они взялись? — Драконы солонину не едят, она для людей.       От ответа на вторую часть вопроса его спас дракон, с грохотом приземлившийся на гору в нескольких сотнях метров над ними. Этот был больше остальных и Старику показалось, что на спине у него были не только шипы. — Это он? — Да, ждёт. Сами то они уже давно готовы. Стая может совершить четырёхдневный перелёт без остановок, а до Земли отсюда должно быть около трёх. Но в начале он хочет встретить здесь их, — ответил Староста.       Несколько секунд прошли в молчании, но когда Спутник понял, что тот не собирается продолжать, то уточнил, кого именно. Староста от ответа увернулся, заверив, что скоро они сами увидят. И они действительно увидели. Когда они взобрались на очередной утёс, перед ними раскрылся вид на противоположную — Западную сторону от острова. А оттуда к острову приближалась армада из нескольких сотен кораблей. — Они идут за своим императором. Оказалось, что на Западе от Хуса не бескрайнее море, неудивительно, ведь оттуда плыть почти пол года до Намхайда, — Староста сделал паузу, а затем всё-таки добавил, — и всего три дня верхом на драконе. У них подобных созданий не было, четыре года назад он не оставил им не шанса. Хоть драконы тогда и были намного меньше. А теперь, нам надо торопиться. Если отплывём сегодня и нам повезёт, то опередим их флот на несколько дней, они остановятся здесь, чтобы пополнить провизию. Но он отправится завтра и не будет их ждать. Так что, когда мы прибудем, вас уже будет ждать новый мир. И даже не надейтесь, что он вам понравится.