Их дети будут очаровательны

До сих пор Тишь никогда не встречала человеческих мужчин. Как и тысячи других медуз она родилась и выросла в подземельях Нигона и никогда не поднималась на поверхность. Здесь свободный человек или эльф — редкость, сравнимая с гномьей красотой. Лорд Нагаш — герой с запада, нанятый местным властителем, первый и единственный человек, с каким Тишь имела удовольствие познакомиться. Он — красивый черноволосый маг с глазами, способными заставить Тишь окаменеть, хотя, казалось бы, всё должно быть с точностью наоборот. Тишь мечтала заиметь от лорда множество маленьких змеёнышей, мечтала, чтобы дети получили отцовские чарующий взгляд и чувственные руки. О да, эти руки! Такими руками стоит сплетать заклинания или натягивать тетиву для смертельного выстрела. Или ласкать изумрудную чешую. Похоже, сам лорд Нагаш был не против привести желания Тишь в жизнь: сейчас он лежал, охваченный её хвостом, и, кажется, дремал, ничуть не опасаясь общества своей спутницы. Ходили слухи, будто лорд настолько богат, что мог бы себе позволить день напролёт купаться в золоте как, какой-нибудь чёрный дракон. Говорили, он владеет землями и собственным замком и мог бы сам нанять героя только для того, чтобы тот неделю к ряду бегал от мельницы к мельнице и собирал налоги. Но лорд Нагаш не делает ни того, ни другого, он здесь, в Нигоне, оттачивает военное мастерство и магические навыки — не на картах или манекенах, а на живых противниках. Впрочем, ненадолго живых. Несмотря на своё человеческое происхождение, лорд не был мягкотелым, какими соплеменники Тишь считали воинов Эрафииили магов Бракады. Нет, лорд Нагаш не уступал в жестокости подземным владыкам, а в мудрости — чернокнижникам. Тишь помнила день их встречи: она только-только прибыла в часовню безмолвия и тут же была нанята в войска лорда Нагаша. Сначала он, чужак, худой и не заметный на фоне широкоплечих минотавров, не произвёл на неё должного впечатления. Но стоило подождать вечера: в тот день она собственными глазами видела, как лорд разом умертвил четыре десятка свежерекрутированных троглодитов, чтобы тут же поднять их нежитью. Безглазые твари выли, метались, пытались бежать, не понимая, что это бесполезно. Скелетами они оказались покладистее. Ах, это было поистине потрясающее зрелище, Тишь наблюдала, затаив дыхание, и не могла сдержать дрожь возбуждения. Именно тогда, в первую встречу, она поняла, что бесповоротно влюблена в этого по-нигонски бессердечного чужака. Ох, их общие дети обязаны унаследовать эту восхитительную отцовскую кровожадность. — Лорд Нагаш-ш-ш, — с наслаждением прошипела Тишь, змеи на её голове разом затрепетали. Она взяла его лицо в ладони и принялась изучать давно знакомые черты, — крас-с-сивый как ангел и ж-ж-жестокий как дьявол. — Ни дьяволов, ни ангелов Тишь до сих пор не видела, но была уверена, что Лорд владеет их лучшими качествами. Она играла его волосами, ласкала кончиками пальцев удивительно ледяную кожу. Человек будто бы наслаждался обществом медузы, та обвила его кольцами, затем едва заметно принялась двигаться туда-сюда, пытаясь согреть. Тело лорда не хранило тепло, жадно впитывало жар от трения чешуи, но тут же остывало. Веки у лорда были тёмные, на них сине-серыми ручейками вились тонкие вены. Медуза хотела бы облизать их, пройтись кончиками раздвоенного языка вдоль ресниц и всей поверхностью — по глазным яблоками, приникнуть к пространству за ними, чтобы попробовать на вкус его разум. Медуза не пробовала, но без какой-либо причины была уверена, что он горький. «Лорд Нагаш такой худой и бледный. Надо его хорошенько накормить», — Тишь мечтала порадовать лорда лучшими деликатесами, какими может похвастаться Нигон. Стоит ли похитить из гнезда гарпиевые яйца? Едва ли лорд сможет их проглотить, вон какой тонкий рот, а челюсти — медуза не переставала удивляться — не разжимались достаточно широко. Не разбивать же яйца, правда? Это почти святотатство, да и лорд — не дитя, чтобы слизывать желток со скорлупы. Поймать для него птицу и подать живой? Она будет кричать и трепетать, затем лорд свернёт ей шею, сунет в рот голову, с чувством хрумкнет и за пару минут проглотит всю тушку с перьями и костями. Звучит романтично, Тишь и сама не отказалась бы от такого лакомства. Впрочем, разомлевший лорд будет рад куда более нежной пище, не требующей сил на переваривание. Можно выловить ничейного троглодита и вырвать у него внутренности. Вкусно, питательно, а главное, лорд Нагаш увидит, как Тишь заботится о нём: охотится, вскрывает брюхо, выбирает самые лакомые кусочки и отдаёт ему. Ах, если бы жалкого нанимателя лорда Нагаша волновали не междоусобные свары, а захватнические войны, Тишь могла бы проявить талант в готовке экзотической пищи. Поймать парочку фей было бы просто замечательно: одну для лорда, вторую для себя. И пока лорд утолял голод, Медуза гадала бы на потрохах. Тишь, поглощённая мечтаниями, гладила грудь лорда, скрытую мантией, затем — плечи. Лорд был долговязый и угловатый, похоже, вся сила, какой Боги награждали нигонских мужчин, ушли в дух и разум. Тишь перешла на руки, на ощупь они больше походили на камни или игральные кости: холодные, твёрдые, а пальцы издавали характерный стук, когда ударялись друг о друга. Медуза взяла его ладони в свои, потерла, потом вдруг опустилась и жарко выдохнула на них, затем не удержалась и поцеловала, как целуют, наверное, поданные своих королей. В этот момент лорд Нагаш действительно был не просто королём, но для медузы — всем миром. И сама она хотела стать королевой этого мира. Запястья и лодыжки лорда облезли, и теперь наружу выглядывали белые кости. Его кожа почти не имела цвета, была прозрачно-мутной как студень, будто он и сам никогда не покидал пещер. Медуза жалела его как себя, ведь кому, если не ей, знать, как это болезненно и неприятно, когда не выходит правильно полинять. Когда приходится тереться о подземные скалы, когда надо днями лежать в воде, чтобы старая сухая кожа достаточно намокла, а затем клочками сдирать её, терпя боль. Конечно же, Тишь не могла знать, что смена кожи не в человеческой природе. — Лорд Нагаш-ш-ш голоден? — спросила Тишь, заметив, что тот пришёл в себя. Она всё-таки решила поймать для него троглодита. Лорд окинул её взглядом, лишённым всяких эмоций, выдержал недолгую паузу и ответил: — Нет, Тишь. И… можешь не беспокоиться на этот счёт. — Гордый лорд намерен с-с-сам добывать с-себе пищ-щ-щу? — Медузу терзали противоречия: с одной стороны она гордилась за лорда, отказывающегося принимать помощь, а с другой грустила из-за невозможности пригреть по-минотаврски упрямого мужчину. — Ты, должно быть, шутишь, — лорд Нагаш усмехнулся, — лорд не испытывает потребности в поглощении пищи. Тишь не нашлась с ответом, только вопросительно похлопала ресницами. — Посмотри на меня, — лорд выпрямился, — неужели ты не видишь, кто я? — он говорил медленно, будто считал медузу глупой. — Я не могу быть голодным. У меня нет желудка и кишечника. — Кто! Кто пос-с-смел выпотрош-ш-шить лорда?! — Тишь чуть не задохнулась от возмущения. — Я сам посмел. Сам! Избавился от лишнего. — Лорд Нагаш вдруг скинул мантию и лёгкую кольчугу под ней, и Тишь увидела толстый штопаный шрам, идущий от середины груди и вниз, в область паха, скрытую кожаными штанами. Сам лорд оказался ещё тоще, чем выглядел в одежде: сухая кожа обтягивала скелет, местами шелушилась и облезала, обтягивала рёбра, а на животе висела как пустой мешок, сам живот впал, казалось, надави на него и прощупаешь позвоночник. — Это необходимость, — продолжал лорд Нагаш. — Отказ от телесных радостей ради чего-то более важного. Тишь ещё долго не могла поверить собственным глазам, она тёрла лорда жёсткими ладонями, помогая снять кожу. Под ней не было новой, только сохнущие мышцы, кости и хрящи. Лорд только наблюдал, не выказывая ни радости, ни грусти, ни даже обычного любопытства. — Война окончена, — сказал лорд, когда Тишь, кажется, выбилась из сил и закончила своё дело. — Завтра я возвращаюсь в Дейджа. — А я ос-с-стаюсь в Нигоне, — с надрывом произнесла Тишь и, набравшись храбрости и наглости, озвучила то, что хотела сказать давно: — Мой лорд, вы долж-ж-жны ос-с-ставить с-с-свой с-с-след. Наш-ш-ши дети будут очаровательны. — Я лич, Тишь, — лорд Нагаш говорил спокойно, без раздражения или горечи. — Вечная жизнь после смерти, безграничное могущество, бесценные знания. Цена сему не только желудок. Нет семени. Я избавился от всего лишнего. Теперь лорд действительно мёртв.