Между мной и тобой остается ветер.

Слава тебе, безысходная боль! Умер вчера сероглазый король. Вечер осенний был душен и ал, Муж мой, вернувшись, спокойно сказал: "Знаешь, с охоты его принесли, Тело у старого дуба нашли. Жаль королеву. Такой молодой!.. За ночь одну она стала седой". Трубку свою на камине нашел И на работу ночную ушел. Дочку мою я сейчас разбужу, В серые глазки ее погляжу. А за окном шелестят тополя: "Нет на земле твоего короля..." А.А.Ахматова.

*** Разве от слияния двух холодных тел может получиться сердце? Горячее и безудержное сердце, способное безгранично любить? От слияния двух настолько холодных и чужих друг другу тел. Тел без любви. Без ненависти и презрения. Просто тел. Разве можно вырвать пламя из чрева самой зимы? Разве можно вырвать красоту из чрева двух ледяных в своем слиянии тел? Этот ребенок был зачат болью. От боли. Носящий внутри боль своей матери. Ранним утром, на белоснежных простынях. Когда лучи неживого солнца опускались на кровать, открывая взору множество тоненьких золотых пылинок, похожих на те из которых был соткан целый Мир. Золотыми нитями были обмотаны руки и ноги молодой женщины, которая рыдала на белоснежных простынях. Золотые ниточки - то была любовь. Любовь, что существовала в мире задолго до рождения новой жизни. Это была последняя зачатая любовь. Любовь, которая разорвала тело своей матери при появлении на свет, ибо была она слишком большой. Гораздо больше целого мира, она вмещала в себя океаны, горы и целые небеса. Именно небеса отражали цвет глаз любви. И целый мир ждал появления этой любви. Ветер пронесся от острых пик гор до бесконечных вод. Целый мир возрадовался появлению любви, сплетенной из золотых ниточек. Под колыбельную умирающей матери. Колыбельную для счастливых детей. Loo-li, loo-li, lai-lay. Благословляю тебя любовью В путь твой. Пусть всегда будут ангелы, Наблюдающие за тобой. Наставляющие каждый твой шаг, Охраняющие тебя от несчастий, Пусть ты будешь приносить любовь, И пусть ты будешь приносить счастье, До конца своих дней. А теперь, засыпай, Я не буду мешать тебе Я лишь вздремну ненадолго Loo-li, loo-li, lai-lay. Спи-спи, маленькая любовь, нареченная Июлем. Ведь живые должны жить для живых. Живые лишь для живых. *** В комнату, залитую лунным светом, приоткрылась дверь. Вошла тень от целого человека, которая с равнодушием взирала на неподвижное тело своей жены, несчастной и нелюбимой жены. Такое же холодное, как и в час их любовного слияния. Просто тело, душу которого всколыхнуло рождение последнего плода нелюбви, поселив там что-то новое, до этого времени неведомое. Оно заставило ощутить тяжесть прожитых лет, ощутить боль, что всегда была так незаметна. Оно наполнилось жизнью и любовью, словно в искуплении перед самой смертью. Рождение нового человека – счастье, ведь частичка целой души отделяется и начинает жить своей собственной жизнью, в теле, подаренном ему. Это продолжение души. Это ее бессмертие. И именно это смогла осознать умирающая женщина, и сердце наполнилось любовью к крошечному и отделившемуся от нее тельцу. Но она больше никогда не сможет взять маленькую любовь на ручки, как всегда брала других своих детей, не сможет прикоснуться к нежной кожице. И лишь звучание колыбельной было наполнено неразделенной скорбью. Это все, что она могла подарить новорожденной. А маленькое тельце трепетало и улыбалось в больших руках своего отца-тени. *** Июль росла в тени буковых деревьев и магнолий, которые заменяли ей любящих родителей. В тени лета, жар которого пылал в невинном теле, который, казалось, жил даже в багровых волосах и глазах, отражающих плывущее небо. Пение птиц заменяло колыбельную матери, вершины великих гор – родной дом; золотые поля, исполненные спелой пшеницы – блеск всех богатств, а весеннее цветение деревьев - самые нежные ароматы. Девочка могла бесконечно смотреть в небеса, мирно несшие свои облака в далекие края. Края, о которых рассказывали магнолии с ветром. Вскормленная этими рассказами, словно сказками людей, маленькая любовь тянула ручки к солнцу, пытаясь разглядеть в его лучиках те самые золотые ниточки, из которых была соткана сама. Тогда ниточки сплетались в огромные замки, где храбрые рыцари спасали прекрасных принцесс. В страшных чудовищ, выжигающих целые селения на своем пути и умирающие от рук богатырей. Все это показывало солнце, каждый раз встречавшее малышку с нежностью и любовью. Наверное, это и была нелюбимая жена, ставшая теперь горячим солнцем. А на смену солнцу всегда приходила белая луна, освещающая своим светом наступление кроткой и смиреной ночи, сплетающая из головок магнолий и ветвей деревьев колыбельку для маленькой любви, украшая ее своими детьми-звездочками. Луна тоже была любящей матерью, второй матерью, такой же холодной и похожей на нелюбимую жену. И было у Июля два брата – Сентябрь и Октябрь, Каин и Авель. Два брата, которых соединила смерть. Эти трое всегда сбегали из тишины пышных садов дворца к берегам всегда беспокойного моря. Моря, заменявшего представление самой большой силы во всей Земле. Они сбегали к морю, к великому в своем обличье морю, разливающегося на весь горизонт. К бесконечному морю, нежно ласкающему свои крошки-волны. Иногда они злились, разбиваясь о скалы с болью бесконечного моря. Иногда шел дождь, горячими каплями падая на лица и омывая их. Недвижимые воды бороздили корабли с широкими белыми парусами для того, чтобы пристать к берегу и отдать дань. Таким было море с золотыми лучами солнца, ароматом магнолий и плещущими волнами о скалы. И росли они среди белых волн песчаного брега. Убаюкивала детские беды вода, заставляя раскрываться память. Мягкая вода ласкала детские тела в невинных играх подобно ласке мамы, нежному прикосновению кончиков пальцев к коже ребенка. Любящего, наполненного величайшим теплом. Лишь мосты огромного океана служили им отцом, а сады из прекрасных роз, в тени буковых деревьев – матерью. Сады, в ожидании ушедших возлюбленных. Сады, в успении которых поют свой гимн безликие птицы. Прекрасные сады вечности. И где-то далеко-далеко, уже вне времени, звучит колыбельная для счастливых детей. *** Время бежало, года уходили вперед и вырастала маленькая любовь, расцветая на глазах. Она была полна такой благодати, словно отец-тень зачал ее с пылью далеких звезд. Июль и сама напоминала далекие звезды, колышущиеся травы в долинах, где ветер, словно море, пролетал над небом. Сентябрь и Октябрь, дружба которых только крепла с каждым днем, дивились маленькой любви и были теми ветрами, разносящими осенние листья по миру и делящиеся своей маленькой любовью. И каждому из них Июль была очень близка. Сентябрю, брату родному, она была словно вечно приходящая весна, которая была ближе и дороже абсолютно всех девушек . А Октябрю, взор которого всегда был устремлен ввысь, она была тем самым морем. Прекрасным и таким глубоким. Она была всей жизнью, заполнившей его. Всей жизнью, куда больше, чем целый мир. Маленькая девочка постепенно становилась прекрасной девушкой с большим и открытым сердцем ко всему миру, который никогда не менялся . К миру, нещадно крутившему шестеренки своего бытия и словно в наказание, полюбившего человека. Жестокий, обворожительный и наказанный мир. *** Было тихое, осеннее утро. Небольшая пристань стояла в сонной задумчивости и ожидании кораблей прошлого. На нерушимый покой воды опускались багровые и золотые листья, приносимые прохладным ветерком. И в такой же задумчивости на пристани стояла Июль, напряженно вглядываясь в даль и ломая белые руки. У того, кто сейчас смотрит на нее, замирает сердце, выпрыгивает из груди и рвется на встречу даже тому кораблю, что вот-вот должен возвратиться из глубоких стран и давно забытых краев детства. С того момента взгляды Октября стали ещё более задумчивы, а реальность переплелась со сказочным сном так тонко, что невозможно было найти разницу. Юноша был болен той болезнью, от которой нет лекарств и не будет никогда. О, любимая. Ты – океан, В который вливаются все воды мира. Ты – дарующая жизнь и начало всему. О, любимая, я молю ветер Тихим шепотом трав донести слова мои, Я хочу пронестись тенью над миром И быть рядом с тобой о, любимая. О, любимый. Тебя нашла я среди звезд, Где сады свои лепестки осыпали О, любимый. Тебя нашла в зареве пылающего солнца День нашей встречи близок, о любимый Разносила холодная зимняя вьюга их слова, написанные глубокой ночью при свете догоревшей свечи. Неотправленные откровения, которые так и оставались тайной за надежным замком старинных комодов и тиканьем часов. Точно таким же, как и время, было то чувство, родившееся разом в их груди на рассвете осеннего зарева. Тиканьем тихих часов, отбивая в глубинах душ. Все больше и больше времени они оставались вместе, настолько сплелись их души, что даже самая долгая разлука не могла погасить загоревшегося пламени под скрип старых и убывающих барж в далекий край. Влюбленность была только к лицу Июль, сделав ее еще прекрасней. Рядом с Октябрем взгляд голубых глаз её наполнялся солнечным светом, а походка становилась более грациозной. Казалось, что девушка парит над землей. Только в сердце Сентября уже было посеяно семя раздора и глубокой ненависти. *** Как-то раз возвратился из далекого плаванья возлюбленный Июль, и сидели они все трое возле большого камина, в котором мирно мерцали язычки пламени и тикали часы. Такие вечера часто бывали в годы их детства. Маленькая любовь спала на небольшом диванчике, алые пряди её волос волнами спадали к полу. А рука Октября мирно покоилась на ее голове. На эту сцену жадно смотрел другой, тот, что впитывал мгновенье без остатка. Он тоже любил ее всю, всю без остатка и желал делиться этим чувством. Но оно порождало лишь ненависть, ибо было рождено во тьме души - Говорят, в могучих лесах живут два призрака, две тени прошлого, - начал свою повесть Октябрь. - Это было так давно, что уже никто и не помнит даже малейшего словечка об этой истории. Две тени прошлого; их звонкий смех всегда слышен из леса, два силуэта, два очертания, словно переплетая свои бесформенные тела в желании лишь кончиком живого прикоснуться к чему-то самому дорогому, к чему-то такому теплому. К тому, чего больше нет. К тому, что осталось в прошедшем времени. Под вечным ночным небом, где рассыпаны миллиарды звезд и созвездий, далекие своей недосягаемостью миры. Далекие цари, королевы и принцессы. Но двое все так же беззаботно кружат в лесу, касаясь бесформенными телами друг друга, кончиками пальцев, в невозможности прикоснуться. Это их проклятье, их горечь и печаль, воздвигнутые в дар этой любви. Но их звонкий смех чист, наполнен искренностью, там, где волны Великого моря пересекают границы миров. Там кружат двое. - Чушь! Разве два призрака могут кружиться, да еще и в лесах? - Леса всегда были пропитаны духом мистического, и эти двое могли просто укрыться от людей для того, чтобы быть вместе. Ведь такова любовь... ее дуновение захватывает сердце мгновенно. - Опять-таки, а что же с ними случилось? - Ну, это уже можешь сама придумать. Например, им просто не позволили быть вместе родители. - Скажи, брат мой, а у тебя есть человек, с которым ты бы точно так же кружил призраком в лесах? – из своей тени, наконец, вышел Сентябрь. - Есть. И без этого человека жизнь мне не мила. Июль лишь улыбнулась. Маленькая любовь всегда искала часть себя, пристально вглядываясь в лица прохожих. В морские волны, в белоснежные облака, в лучи солнца, надеясь отыскать там кого-то. Может, он еще не родился? Но обязательно придет в этот мир и будет рядом. А может, он уже меряет шаги по дорожкам и тоже ждет ее? Но он был совсем рядом. Стоило лишь открыть глаза и приглядеться. Он был всегда. Тот, кто стал всем. И тот, кого так ревностно возлюбила Июль. Ревностно по отношению к земле, травам, небу, даже воздуху. Сердце, что забилось от сладкого волнения любви. В глубинах космоса, где звездам-каплям нет числа, Тебя нашла. Первую встречу вспоминаю до головокружения, Сейчас, поглощённые потоком сияющих волн золота и серебра, Войдем в священную реку... *** Приходила весна, распускались сады, и день упорно не желал засыпать под покрывалом ночи, нежась на лугах, где прозрачные-прозрачные капельки высыхали с восходом. Давным-давно, во времени, похожем на глубокий колодец, солнце сказало, что это плакали люди, очень любившие кого-то и кого разлучили с возлюбленными. Пусть тела и умирали, но души стремились к синеве. Души глядели с целой вселенной на свои маленькие дома и горько плакали. Души становились росой, солнцем, ветром, цветами и даже вечностью, души сплетались между собой. Они возвращались к солнцу, которое ткало золотые ниточки, поддерживающие мир и рождая новую жизнь. В один из таких весенних дней, когда на лазурную гладь воды опускались белоснежные цветы, они были повенчаны и благословлены солнцем. Солнцем, жар которого пылал в сердцах влюбленных. Июль, казалось, была самой прекрасной невестой в своем белоснежном платье, маленькой короне и пунцовыми губками. Лицо скрывала фата, сотканная из тонких росинок-слезинок, которые в тот час уже успели стать слезами счастья. Какой же счастливой была в этот день Июль! Она смеялась, и смеялся вместе с ней целый мир. В тот день даже смерть ни за кем не пришла, так наполнился маленькой любовью целый свет. Его возлюбленная, его жена, его целый мир. И она оба глядели на исполненный любовью мир: как плавно опускаются на воду цветы, как где-то кричали моряки в суете перед отплытием, как спокойно стояли уже старые корабли. А тела всех людей сплетены из золотых ниточек солнца, из их любви, которая горела бесконечным пламенем. Их любовь. Их любовь теперь. Даже деревья тихим шепотом желали им счастья. О, любовь! Что же ты сотворяешь с людьми? Вольной птицей проникая в душу, тело и даже кровь, Становясь важнее самого кислорода. И тогда становится сложно сделать даже вдох без тебя. О, любовь Укрывающая вершины гор О, любовь Обволакивающая собой поля, О, любовь В единении душ двоих. Были дни, наполненные простым счастьем, звонким смехом и теплотой. Синие и радостные дни, минувшие за черту долгих лет. Были дни, полные жгучей боли и непролитых слез. Были дни. Голубой небосвод возвышался над скалистыми равнинами, над вершинами гор в своем могуществе, которые матушка-земля бережно выращивала целые столетия. И была война, звуки которой гремели по всему миру. Беспощадная война, уродующая лица людей и лишающая их всего, не побрезговала заглянуть и в этот край, наполненный благоуханием розы. Для того, чтобы наполнить беспокойные реки кровью и трупами. Самое страшное для войны – смерть людей, настолько глупая смерть, которой можно было бы просто избежать. Ведь женщины не могут рожать и воспитывать детей, когда их возлюбленные гибнут под ударами вражеских клинков. Когда их возлюбленные так далеко. Страдают не только люди, но и сам мир, где полный голубизны небосвод становиться алым, а земля перестает родить. Там бродят неуспокоенные души тех, кто так и не пришел домой. Героев. Война имеет свойство приходить неожиданно и ломать все планы на будущее. Война ломает все. Война разделила их, уничтожив счастье каждого и заставив глотать слезы, погрязнуть в безумии. Таким хрупким и легким оказалось их счастье. все началось с чистого зимнего дня, где на небольшом балкончике стояла молодая женщина, посылая белых птиц вдаль. Они вспархивали с ее тонких рук и неслись навстречу такому белоснежному и чистому миру. Июль ждала. Ждала возвращения любимого из его далекого похода, бережно прижимая к себе их детей. А Октябрь шествовал впереди своего отряда на белом скакуне, точно доблестный рыцарь из древних сказок в золотых латах. И мужчина изредка оглядывался назад. Там позади любимая, ждущая его возвращения. Ждущая его и самые любимые дети. Но за Октябрем, словно тень, шествовал Сентябрь, до боли сжимая поводья своего скакуна. Он сам, как и отец, давным-давно обратился в тень, в одно лишь подобие человека. Ушедшие года лишь закрепили ненависть, сделали ее сильнее. Так любовь обращается в ненависть. Бедный несчастный Сентябрь потерял себя уже давным-давно, еще в день свадьбы сестры, которая была любимее жизни. Но он потерял ее... потерял свою душу, свое сердце. Безумие и ненависть теперь нашли себе там место, больше ничего. Навстречу братьям выступил вражеский отряд, лиц которого даже нельзя было разобрать, люди, что поджидали храбрых рыцарей в ловушке. Им всем было некуда бежать, ведь впереди была лишь бездонная пропасть. Пропасть чувств. Не отступить назад, не пойти вперед. Пролилась первая невинная кровь. Кто-то, вскрикнув, упал с лошади. Начался хаос - хаос крика, напряженных тел людей, в котором Сентябрь вынул меч и направил на сказочного рыцаря из далеких сказаний. - Брат? - Какой же я тебе брат, скажи? Ну же! Скажи! Человек, потерявший себя, человек, слова которого были наполнены безумием, жаждой крови - жаждой мести. Человек, не побоявшийся поднять оружие на родного брата. Мгновенье ока и Октябрь, средний ребенок вечера, уже мчался навстречу объятьям снежных равнин. И только неподвижный Сентябрь замер на краю пропасти, со свежей ещё кровью на прекрасном лезвии меча. Каин, убивший Авеля. В тот миг перед маленькой любовью закричала черная чайка. Друг мой, я отдал свое сердце тебе И оно никогда не сможет вернуться ко мне. ** Горы сохранили для нее драгоценное тело возлюбленного. Тело, которые было найдено целым и тело, которое покоилось во льдах. Лишь один палец, что остался нетронутым льдами, почернел и указывал прямиком в небо. Рыцарь на белом скакуне сам был как небо. Детство теплилось в нем с самого рождения, детство, не оставлявшее его даже сейчас. Прекрасное и бессмертное детство с фиалковыми глазами. Она шла навстречу к нему, к своему возлюбленному и к своему детству с глазами цвета фиалок. О, моя тайная сокровищница, что скрыта в каждом сердце, О, моя жемчужина, что скрыта в каждом разбитом сердце, О, мой глубокий смысл внешних образов, О, любимая. Я говорю: "Любовь. Любовь хочу растаять. Я хочу быть не по отдельности, а единым целым!" Мое сердце разбито. Сломаны крылья. Лечу я в бесконечную даль. Глаза мои не видят. Мой путь ведет лишь к любви. Разве не любовь заставляет проливаться дожди? Разве не любовь превращает воду в облако? А облако в воду. Соединяющие любовь и землю. Содержащееся в каждом живом, выходящее наружу, Разве не из смещения любви есть безумная встреча влюбленных? О, Любимая. Как я влюблен в Вас, так и вода влюблена в землю. Она не взирает на обжигающее солнце. Так и любовь не взирает на переменчивость воды, Даже если она обратиться в пар и поднимается к небесам, Она знает, когда ей нужно будет вернуться И терпеливо ждет этого дня. Подует ветер, Сверкнет молния, Прольет слезы облако И вновь вернется вода в любимую землю. И вся вселенная будет участвовать во встрече влюбленных после долгой разлуки Человек, так бережно хранившийся во льдах гор, с такими живыми глазами, ее такой желанный любимый, наконец, предстал взору её. После долгого расставания, после долгого пути. Она брела к нему, не чувствуя под собой своих же шагов, не нуждаясь в подсказках. Ее вели надежда и любовь. И её долгожданный человек был еще жив, он был жив. Он ждал ее. И сейчас ждет, только им помехой стал этот холод. Он еще жив, без сомнений. Июль замерла, цепким, жадным взглядом смотря на то, что было в прозрачных кубиках замерзшей воды. Вокруг словно все остановилось, все потеряло всякий звук. Такая прекрасная Июль с копной рыжих волос, непослушно рассыпавшихся по плечам. Еще несколько мгновений девушка неподвижно смотрела на то, что было перед ней , а затем бросилась к Октябрю, проводя тонкой рукой по толстой поверхности льда. - Любимый, это я. Я пришла, любимый. Но все молчало, даже снежный мир в своей суровой белоснежной чистоте, где ели прятали снежок на своих иголках. - Любимый.. Октябрь молчал, неподвижно глядя пред собой, в его глазах застыло детство. Октябрь.. любимый .. Октябрь. Июль принялась бешено колотить по льду, сейчас, сейчас ,нужно только разбить то, что не возвращает ей мужа и он вновь ей улыбнется, он вновь обнимет ее и детей. Но лед не поддавался, хоть сколько силы не прикладывала девушка, хоть сколько не сдирала кожу с нежных рук. Очевидное доходило до ее разума очень медленно, просто из-за того, что маленькая любовь не желала смиряться с этим очевидным. Он жив. Октябрь жив! Горячие слезы обжигали лицо, горячее сердце клокотало в груди. Сердце, наполненное любовью. Жена вечера медленно опустилась вниз, все еще стараясь удержаться за поверхность льда, за возлюбленного. Горячие слезы согревали под собой лишь снег... горячие, соленые слезы. Его нет. Его просто нет. И тогда она закричала. Бешено. Безумно. Она звала его по имени. Она звала его. Она проклинала небо, она проклинала все. Прекрасное лицо исказилось гримасой безумия, непоправимого горя любящей женщины. - Октябрь!!!! Октябрь!!!!!! Июль продолжала кричать, до хрипоты, до безумия, до агонии, до ярости, до ненависти. Тот, кто никогда не испытывал самой агонии.. вот она. Вот она! В этом крике сплелось все... Это был уже нечеловеческий крик. Это был крик, исторгнутый самим миром. Кричал мир из ее уст, о своей потерянной любви. И всякий, кто слышал этот крик – ужасался. Где ты? Упиваться своей болью. Упиваться своим безумием, рвущимся наружу. А теплые слезы так и бегут по щекам. Когда ты любишь, то чувствуешь, что паришь над землей, чувствуешь себя способным сотворить самые разные безумства, чувствуешь себя живым. Когда ты любишь, то хочется просыпаться и радоваться каждому дню, потому что знаешь, ради чего живешь. Есть смысл, есть, кого обнимать. Тогда течение времени не кажется таким бесполезным. В сердце горит огонь, поддерживающий жизнь. В сердце пылает пламя, дарящее жизнь. А сейчас... там лишь изотлелые угли, которые уже невозможно разжечь вновь. Утро, которое колебалось от любви, сейчас бесполезно. Бессмысленно. Больше не будет объятий, дарящих покой. Больше не будет шагов, шаги тоже исчезли во мраке времени. Отныне закончилась настоящая любовь и началась вечная. Вечная любовь. Всему однажды суждено уйти, Останутся лишь острые осколки Ушедших в пустоту воспоминаний. И только время вставит своё слово, Если минувшее было напрасным. Мы ведь перевоплотились, чтобы однажды встретится вновь, в этой жизни. И вот, она закончилась. Бесполезно греть замерзший лед поцелуем, отдавать ему свое тепло. Безудержно пытаясь согреть, безудержно пытаясь вернуть к ушедшей жизни. Все, что есть.. только большая дыра в груди. Дыра с обугленными краями, сквозь которую проходят холодные зимние ветра, касаясь еще незаживших и кровоточащих ран и оттого она болит еще сильнее. Когда любишь, есть смысл. Но теперь его нет. Все что есть – пустота. Огромная дыра. Девушка бережно обняла бесполезный кусок льда, где покоилось неподвижное тело ее возлюбленного. Она обняла своего мужа, такого холодного, но все еще такого любимого. Мучительно любимого. Пускай его душа уже там - маленькая любовь тоже стремилась туда, к нему. Сердце еще продолжало слишком сильно любить. Сердце поселило внутри огромную скорбь. Июль начала петь колыбельную, которую однажды пела ее мама. Лю-ли, лю-ли, лай-лей, Приляг, И я спою тебе колыбельную, И я спою тебе, чтобы ты заснул. Благословляю тебя любовью В путь твой. Пусть всегда будут ангелы, Наблюдающие за тобой. Пусть ты будешь приносить любовь, И пусть ты будешь приносить счастье, Будешь любим До конца своих дней. А теперь засыпай, Я не буду мешать тебе - Я присела ненадолго, Лю-ли, лю-ли, лай-лей Колыбельная для счастливых детей, которую пела Октябрю любимая жена, любимая мать его детей, его любимая мама, его сестра, его подруга. Колыбельная поднималась над ними, поднималась над деревьями, стоящими в своих сонных мечтах, над острыми пиками гор, над горизонтом, над миром и достигала неба, достигала улыбки Октября. Только горячие слезы все еще текли по щекам. *** Ночное небо сверкало и переливалось всеми алмазами звезд, а холодная луна безразлично взирала на окружающий мир, который дремал в сладком забвении. Мир, надежно укутанный снежным пледом, сверкал палитрой всех драгоценных камней. Все было погружено в дремоту: леса, слегка притрушенные тем же великолепным изобилием красок, крыши домов, домов, в которых уже давно погас камин, молчаливые сады, реки, замки. Абсолютно все. Ночь заботливым мазком своих чернил ввергла целый мир в спокойствие, которое смывало радость, горе и даже глубокую боль. Ночь, точно заботливая мама, застилала все тропинки и изъяны покровом, сотканным без помощи нитей и иголок. Благословенный покров, устилающий каждую трещинку, каждую ранку. Только ночь не была утешением маленькой любви, которая беспокойно ворочалась на уже слишком большой и неуютной для нее одной, постели. Она призывала к себе сон, она призывала к себе утешение, но сон не шел, будто пугаясь того сердца, что неудержимо билось в груди, будто пугаясь того прекрасного и улыбчивого образа с глазами цвета фиалок, будто боясь спугнуть и потревожить уже лишь память. В открытое окно изредка проникал ветер, едва ли поднимая тонкие и не закрытые занавески в комнате, изредка и едва ли проводя своими цепкими пальцами по ране на сердце, стараясь залечить ее, утешить боль, но вместо этого причиняя лишь еще большие мучения. В этой сквозной ране, открытой всем ветрам, уже давно не может найти своего последнего пристанища любовь. Тебя когда-нибудь обжигало огнем нехватка того, кто был твоим? Загорался ли этот огонь? Сжигал ли тебя? Выжигал ли до конца твое тело? Превращался ли потом в зловеще пылающие угли? Обжигал ли огонь этих углей твое сердце? Остывал ли потом? А остыв, белел ли? Ветер, проникающий в комнату, сделался похожим на чей-то неразличимый шепот, сделался неразличимыми и до боли знакомыми шагами. - Любимая.. любимая.. Ветер своим прозрачным дуновением коснулся волос, похожих на лакрицу. Ветер своей нежностью дотронулся до краешка болевшей раны, совершенно не причинив боли. - Любимая.. любимая. Июль широко распахнула глаза, сбрасывая с себя нахлынувшую дремоту, поднимаясь с постели и направляясь к дверцам, что вели на балкон. Было сложно даже дышать, не то, что делать самый простой шаг, воздух застревал где-то в легких и не желал поступать в кровь. Маленькая любовь распахнула дверь, выходя на небольшую террасу лишь в одной ночной сорочке. На стуле, мирно покачиваясь, сидел Октябрь и читал какую-то книгу, на столе, подле мужчины, стоял какой-то горячий напиток. Так просто сидеть здесь под крышей из снега, как всегда. В своей привычной простоте даже зимними вечерами. Сердце радостно рвалось на встречу. Июль почти что подбежала к мужу, так легко было снова делать шаг, так легко было снова дышать.. так легко. Дышать этим холодным ночным воздухом, когда лишь пар может согреть. Октябрь, взгляд которого некоторое время блуждал по строкам книги, торопливо поднялся навстречу своей возлюбленной. - Что случилось, Июль? Почему ты в таком виде? - Зачем ты ушел, милый? Зачем? Рука скользнула на плечо, затем к сердцу, которое так горячо билось внутри, настоящее биение. Жив. Жив! На замерзших руках девушки была кровь. Июль лишь удивленно смотрела на любовь всей свое жизни. - Я не ушел. Я никогда не оставлю тебя одну. Никогда. После этих слов он исчез, в этот раз навсегда. Просто исчез, поднимаясь снежинками ввысь. Снежинки остались даже на руках, мгновенно растаяв и становясь водой. Их, маленьких и прекрасных, маленькая любовь прижала к сердцу. - Нет на земле моего короля... Было больно дышать. Стул опустел, а забытый напиток уже давно остыл. Видение? Но он был таким настоящим, таким реальным. Девушка аккуратным движением забралась на перила террасы. В лицо бил ветер. Только бешеный и холодный ветер. Любимый, Ты, без кого моя жизнь закончилась, Вся жизнь моя в тебе. Я не увидела жизнь без тебя. Ты забрал с собой аромат розы Я услышала твой зов Ты прошептал моему сердцу: «О, любимая. Я хочу растаять. Я хочу быть не по отдельности, а единым целым» О, Любимый, я хочу вырваться из оков бренного тела Ведь снова быть с тобой – единственное мое желание. Отдаться ветру, отдаться миру, отдаться тому свету, что порождает жизнь. Быть снова вместе, быть одним, быть всем. Девушка подняла к небесам руки, моля о том, чтобы они унесли ее прочь, прочь отсюда, навстречу милому. Белое одеяние развевалось на ветру, не прикрывая прекрасного тела. Ей было не жаль его, она бы отдала все .. ведь тело – тюрьма для души, и, когда смерть уничтожает тело, только тогда душа обретает свой покой, становится свободной. Маленькая любовь желала белой птицей вспорхнуть к небесам. - Остановись! Что ты делаешь? Чья-то сильная рука перехватила тонкий стан девушки, опуская на холодный и покрытый снегом пол. Это Октябрь, он пришел за ней! Но на неподвижное лицо девушки смотрел никто другой, как Сентябрь во всей своей осенней красоте. А вокруг тихо опускался снег. *** На высоком холме возвышался прекрасный белый замок. Прекрасный замок их детства, где всегда уютно потрескивал огонь в камине, но теперь это лишь темница для чужого одиночества. Молодая женщина стремилась к этому холму и замку, едва ли не падая на каждому шагу. Но вот она достигла своей цели, большие ворота распахнулись пропуская ее внутрь чужого одиночества, чужого греха. Ею двигала лишь боль, лишь ненависть, лишь желание взглянуть в глаза и своему убийце. Увидеть его лицо и блеск этих лукавых глаз. Сентябрь покорно ждал пока его возлюбленная войдет , пока доберется нужного места. Он внимательно наблюдал за каждым ее шагом, шагом человека-тени, в которую уже давно обратился сам. Этого ли он хотел? Этого ли так упорно желал? Ради этого его рука убила, даже не дрогнув, самого близкого друга? Ради этого ли? Он ведь так надеялся, что если Октября не станет, жаркое лето будет улыбаться и дальше, прижимать к себе так горячо любимых детей и улыбаться. Но где, где же ее улыбка? Где же ее счастье? Где же она сама? Уже нет той маленькой любви, согревающей мир. Есть только тень, есть только тень от рожденной от золотых ниточек - большой любви. И мир уже давно опустел, мир опустел без любви. Июль брела по бесконечным коридорам слишком большого дворца, словно находилась здесь впервые. Не узнавая стен, которые окружали ее в течении жизни, не узнавая ничего. А рядом сновали туда-сюда странные люди. Что они делают? В руках одного из них был странный предмет.. знакомые предметы, в которые так жадно вцепилась хрупкая девушка. Вещи Октября, вещи из его комнаты, что не так давно приказал вынести Сентябрь. Комнаты, в которой столькое было.. их первый поцелуй, их первое признание. Память, драгоценная память разбивалась осколками. Но она не позволит уничтожить все. Маленькая любовь бессильно упала на пол. Тяжелое дыхание, тяжелые слезы. Он убил его, теперь он хочет убить память о нем. Он убил.. Так тяжело дышать, так тяжело. *** - Немедленно открой!! - Охрана!! Она здесь, наконец, она добралась к нему – своему убийце. Может быть, это единственное, что она может еще совершить в своей жизни, пока боль не поглотила её целиком. Сентябрь, в свою очередь, не поверил глазам. Перед ним стояла совсем крошечная фигурка, так отдаленно напоминающая ту прежнюю, улыбчивую звездочку. - Это ведь... не ты? Правда? Не ты погубил Октября? Их взгляды, наконец, пересеклись, глаза наполненные страданием у обоих. Вот перед ней дорогой брат. Брат детских игр у моря, брат каждой раны, брат каждой обиды. Такой же красавец, за которым всегда упадает толпа прекрасных дам, но он не предпочитает ни одну из них. Он все так же перебирает сорта пряных вин, он все так же читает слишком умные книги и откликается шуткой, когда его пытаются передразнить. Он все тот же полноценный и счастливый человек, которого время незаметно обратило к ночи, который уже так давно потерял самое дорогое. И она.. она теперь была такой же, обращенной к ночи, потерявшей самое родное. Он возжелал сделать ее подобной себе? Возжелал причинить такую боль? - Почему ты молчишь? Скажи что-нибудь.. Скажи: «Я этого не делал». Скажи: « Я не убивал его. Он мой друг, мой брат, мой верный товарищ. Как же я мог убить его?!» Ну же, скажи!! - он все время молчал, просто глядя на нее, даже уже искупление не имело места совершенному. А он лишь молчал, глядя сквозь нее в то время, как Июль кричала от безысходности, от ненависти. – Говори!!! Как же ты мог погубить его? - она подошла ближе. - Ну, хорошо.. ты его не пощадил, но как же ты мог не пощадить меня? Она задыхалась от слов, задыхалась от боли, от глаз убийцы, от слез . - Он был смыслом моей жизни, был всем для меня, был отцом моих детей... - Июль, - он провел рукой по ее нежному и бледному лицу, желая успокоить или хотя бы облегчить ее боль. - Кто ты? Не может быть, чтобы ты был моим братом. Мой брат справедливый, он не жестокий. - Сестра... Сентябрь обнял ее, крепко обнял, чувствуя в этих объятиях покой, такой покой, о котором уже давно мечтало его сердце. Его исполненное ненавистью и безумием любви сердце. - Отпусти меня!! Не смей ко мне прикасаться! Я больше тебе не сестра! - его руки были перепачканы в крови возлюбленного, это его руки подняли холодный клинок на любимого сестры - на родного брата. Девушка грубо оттолкнула от себя брата, с ненавистью смотря прямо в его глаза. С такой ненавистью, в которую обратилась вся ее любовь. Убийца. Каин заворожено, без единой эмоции на лице все смотрел на свою желанную, самую дорогую сестру. Нет, уже не сестру. Эта женщина не была уже той, которую знал. К нему пришла женщина, сломленная горем. Больше маленькая любовь ничего не сказала, выйдя и напоследок громко хлопнув дверью. Хлопнув дверью в этот раз навсегда. И тогда стены белоснежного дворца пронзил вопль, никогда и никем неслышимый вопль. Это кричал Сентябрь, навсегда потерявший свою любовь. *** Июль упрямо брела вперед, подобрав подол платья, даже забыв о том, как больно было вдыхать холодный воздух, ненависть придала ей сил. Идти вперед, неважно уже куда, ведь в конце пути ее уже ничего не будет ждать. Вокруг было лишь снежное поле, протирающееся на целый горизонт. Поле, укрытое тишиной. Воздух был наполнен прохладой и легкостью, впервые можно было свободно вдыхать. Вдох. Выдох. Еще раз вдох и выдох, дышать уже не больно. Просто идти, ноги даже не чувствуют усталости. Интересно, где ты сейчас, милый мой муж? Что делаешь? Расстояние в жизни – это так много, так долго. Между мной и тобой остается ветер. Где ты? Девушка упала на колени, затем медленно опустилась на снег, невинное покрывало зимы. Ей хотелось ощутить хоть что-нибудь, ей хотелось ощутить Октября. В земле, в небе, в каждой снежинке, в каждой капле воды, где бы он не был. Смерть, она всегда так мучительна? Она всегда не дает покоя, убивая лишь половину тебя? Над головой прекрасной девушки уже понемногу зажигались звезды. Какие красивые.. Июль подняла руку, стараясь зачерпнуть хотя бы небольшую их горсть. Когда звезды успели стать такими красивыми? Со своими прекрасными облаками из Млечного пути. Или, может быть, они были такими всегда? Жаль лишь, что такие тихие. Их голос не достигает этой земли? А, нет, они говорят, только шепчут с ветром. И приходит ночь, глубокая ночь. Если тьма способна удержать мою любовь.. Но так жаль, мне не дотянуться до тебя Эй, Октябрь, ты ведь слышишь меня? Однажды мы вновь встретимся и мы вновь станем нами. Ты тогда поймешь, что значит одно целое. Пусть хоть и недолго, но мы были вместе.. Он жив. Нет, он не мог умереть. Он будет жить. В ней, до тех пор пока жива она. Пока в ней жива память о нем. А пока спи-спи, маленькая принцесса, в глубоких снегах, ведь живые должны жить для живых.