Неожиданный поворот

Джин очнулась в салоне автомобиля. Голову сдавило, веки опухли словно от недосыпа, а состояние было как на следующий день после отличного празднования. Пытаясь вспомнить, в честь чего была закачена улетная вечеринка, девушка слышала неясный гул голосов. - Шом ит лобор енет... - Клок потли бьода! "Что, блин?". Попытки сосредоточиться почти увенчались успехом. Зажим на висках стал сильнее, но теперь брюнетка смогла распределить исходящие звуки по своим хозяевам. Говорили двое мужчин и несколько женщин. Неплохая такая вечеринка. Наверно, еще продолжается. Попытавшись открыть глаза, Джин увидела перед собой несколько силуэтов. Они склонились над ней как жрецы над жертвой. Кто-то держал ее за руку, кто-то слегка поглаживал по макушке. Лежала на чем-то твердом, не очень ровном, как будто в паркете появилась небольшая расщелина. Ей стало плохо и она отключилась? - Все... - мучительно выдавила она, высвобождая руку и зажмурившись. - ...все путем, ребята, меня что-то подкосило, но я сейчас, момент... - Мже взать скую? - очень озабочено произнесла женщина; рука, поглаживающая макушку Джин, резко застыла на месте. - Господи, ну, и криворотый же у тебя акцент, ей-богу, - засмеялась девушка, от чего боль переносилась легче. Состояние улучшалось, причем невероятно быстро. Приподнявшись на локте, брюнетка улыбнулась: - Не наливайте больше дамочке, нихрена же не понятно. И разлепила глаза. Первым, что она увидела, было заплаканное взволнованное лицо ее мамы. Джин лежала на заднем сиденье автомобиля. Вокруг расположились ее родственники, каждый был напуган и встревожен. Девушка помнила их по фотографиям, которые Мерлин показывал в штабе. Маму узнала сразу, у миссис Камели были невероятно выразительные зеленые глаза, длинные светлые волосы, а на лице пригрелось выражение знающей себе цену женщины. Рядом с ней трепетали сестры Джин. Младшая Милена и старшая Лилия, были такие разные, что никто бы и не заподозрил между ними родства. Но сейчас одинаково встревоженные. Повернув голову к водительскому сиденью, девушка встретилась взглядом со своим отцом. - Как ты себя чувствуешь? - раздалось сзади. Лениво наклонив голову, Джин успокоилась: знакомый голос принадлежал Гарри, чьи колени служили подушкой для девушки. Джин успокоилась и в один миг поняла, что ее тело обкалывают иголками, мелкими, тонкими, а на сердце кто-то поставил моторчик и оно заработало с бешеной утроенной силой. Всхлипнув, мама крепко обняла дочь. Брюнетка до сих пор не понимала, что происходит. Но захотелось плакать, рыдать, реветь навзрыд, губы стянуло, а челюсти сжались с силой металлических ставней, чтобы не дать истерике прорваться наружу. Джин держалась как могла, крепко прижимая к себе бессильное тело матери. Встреча родных происходила молча. Не считая судорожных вздохов и стонов сестер, которые не так хорошо сдерживали свои эмоции. Папа загреб Джин в охапку с такой силой, словно заключил ее в свои объятия пожизненно. Сцена продолжалась долго. Родные замирали в объятиях и пытались насладиться моментом. Гарри терпеливо ждал. - Как?... - еле слышно прошептала мама, поднимая глаза на Гарри. Его словно захлестнуло волной - настолько говорящий и чувственный был взгляд миссис Камели. - Вы спасли нашу дочь? - с такой яркой надеждой в голосе откликнулся глава семейства, словно только и ждал возможности отблагодарить спасителя. - Где вы ее нашли? Когда, как, как это случилось? Где она пропадала столько времени? Что с ней было? С каждым новым вопросом в его голосе больше и больше прорастало безумство. Галахад жестом предложил Камели успокоиться и неспешно произнес: - Вы говорите по английски? Милена переводила слова Гарри дрожащим голосом, иногда разбавляя его слова своими комментариями. Джин была сейчас очень плоха в русском, но слушала сестру внимательно, пытаясь уловить знакомые слова.Родители с трепетом вслушивались в каждый звук бархатного голоса, который отвечал на все их вопросы. Переводили больше для Лилии и миссис Камели, глава семьи владел английским на превосходном уровне. Еще в штабе было решено, что семье Джин совсем не обязательно знать все от и до. Главное, что дочь жива и здорова, а остальные моменты можно и упростить. И, согласно разработанной легенде, Гарри упрощал как мог. Джин оказалась в Англии три года назад. У нее не было документов, девушка не помнила кто она и откуда. Гарри увидел ее мерзнувшую на улице. Она была хорошо одета, но почему-то стояла на морозе на одном месте и выглядела очень потерянной. Узнав о проблеме бедняги, Харт тут же привел ее в свое ателье и назначил ассистенткой. Связей, которые могли бы ему помочь, у него не было, поэтому они с его начальником дали девушке новое имя, кое-как разобрались с новыми документами и стали работать вместе. Кто же знал, что по счастливой случайности в Оксфордскую библиотеку чудесным образом попала литография картины Миланы Камели. Девушка собиралась поступать в арт-учреждение и активно публиковала свои работы где только вздумается. Джин сказала, что это имя ей знакомо, и они с Гарри стали узнавать побольше о художнице. - И так они наткнулись на данные о нашей семье. Скудные, но они помогли сестренке все вспомнить, - заканчивала Милана, трясущейся рукой обнимая брюнетку. Она чувствовала себя героиней дня. - Видите? Моя живопись спасла нашу Варю! Это знак, правда! - То есть, такие обмороки для дочки - это нормально? - уточняла миссис Камели, что переводчица тут же донесла до Гарри. - Да, с ней, оказывается, часто такое случается, когда картинки в голове встают на место. Доктор, который работал с ней, сказал, что неизвестно, как много Варя еще помнит. Несмотря на драматичность ситуации, всякий раз при звуке своего имени, Джин смотрела на Гарри с жутким скепсисом и закатывала глаза. Тот подбадривающе поднимал уголки губ. - Привыкай, Эсмеральда. - У меня имен больше, чем ролей в фильмографии Ди Каприо. Они хмыкнули, задержавшись друг на друге глазами. Родители не уставали благодарить Гарри: старший Камели почти оставил отпечаток на его руке, а мама Джин так сильно наглаживала плечо агента,что пуленепробиваемый костюм грозился лишиться своего грозного названия. Они ехали в дом на окраине города, куда Галахада пригласили как желанного гостя "в любое время суток и года". С Джин у семьи общение складывалось с трудом. Она еле-еле говорила по русски, но живость, которая захлестнула ее с головой, играла в девушке с бушующей силой, поднимая настроение родным. Они радовались, что дочь дома и тому, что она сама этому рада. - Это...это наша вилла? - с толстым слоем акцента восторгалась девушка, глядя на огромный дом, показавшийся в окнах автомобиля. - Да, детка, - для упрощения понимания улыбался Степан. - Наш загородный дом. У нас есть оранжерея, псарня и бассейн, может, ты помнишь? - Смутно, - Джин все еще пыталась говорить на родном языке. - Собак помню. Щенка брала там. - Да-да, точно! - довольная миссис Камели трясла головой в радостной эйфории и почти хлопала в ладоши - дочь показывала, что что-то помнит, это не могло не радовать. - Мы устроим тебе и мистеру портному экскурсию! - улыбались сестры, изнемогая от возбуждения. - Ты увидишь свою комнату и обалдеешь, вспомнишь сразу же все! Мы оставили вещи как есть, горничная убирается там каждый день! - Горничная? - У нас штат домашних работников, конечно! - О-го-го! Я что же, принцесса? - и Джин кокетливо улыбнулась Гарри. - Слышал? Свои слуги, псарня, оранжерея... Ты кормил круассанами представителя голубой крови, мой друг. Тот хмыкнул на типичный для Джин сарказм и наклонился к ее уху: - И нес эту принцессу до машины после корпоратива на работе. Та шутя толкнула его, засмеявшись. Семейство Камели было на пике счастья. Стоило машине припарковаться у входа на территорию дома, девушки схватили вещи и умчались с матерью показывать все блудной сестре, а спустя пару минут Степан угощал Гарри дорогим коньяком в гостиной дома. - Мы хотим пообщаться с журналистами, а вечером устроить праздник в честь возвращения дочери, - старший Камели держался стойко и спокойно, как и подобает человеку его чина. - Пока наши работники все готовят, вы можете прогуляться по окрестностям или обустроиться в своей комнате. Я, к сожалению, не смогу сопровождать вас по территории и показывать наши владения, встреча назначена уже через час. Попросил придержать причину моего исчезновения с поста до последнего. Не вышло. - Я понимаю, конечно. Я могу присоединиться к девушкам в оранжерее или в псарне, - невинно отвечал Гарри, держа в руке стакан. - Хорошо, да...Конечно, - Степан дежурно улыбался, по-доброму глядя на спасителя своей дочери. - Вы не представляете, как я вам обязан. Он пожал руку агенту и, попрощавшись с ним, вышел из дома. С улицы раздавался женский смех - мама и дочери весело проводили время в оранжерее. Мужчина встал напротив камина, осматривая просторную гостиную. Надо было доложить Мерлину обстановку, но Гарри решил немножко придержать отчет. Поставив стакан на журнальный столик, агент посмотрел на языки пламени и замер. Смех девушек, играющий огонь и одиночество пробудили в нем какое-то неясное чувство. Неуловимое, но как будто окутавшее все тело, неприятное, словно на грудь положили что-то тяжелое и там медленно продавливается дыра. А он стал сосудом, наполненным до краев, из которого постепенно вытекала вода. И он опустошался, как бутылка старого дорогого скоттча. На Гарри Харта напала тоска. Девушки нашли портного и решили принять все возможные меры по развлечению гостя. Они начали рассказывать ему о Джин то, что помнили, усадив обоих на диван, а сами прыгали перед ним как две сумасшедшие актрисы на сцене. Мама села в кресло сбоку и с легкой улыбкой наблюдала за парочкой. - Она та еще оторва! - смеялась Милена. - Может, ты вспомнишь, как возвращалась с тренировок, лишь бы тебя не заметили местные хулиганы? Сестричка сгорбился спину, убрала руки в карманы и выбрасывая ноги вперед, широким шагом двинулась вдоль дивана. Лицо было похоже на задумчивого австралопитека. - Красотка! - поддакивала Лиллия под смех Джин. Та расплескивала эмоции как гость вино из стакана. Мама умиленно глядела, как дочь прячет лицо, утыкаясь носом в пиджак Гарри во время очередного приступа хохота, как непринужденно касается его руки, меняет позу так, чтобы быть к агенту поближе. Скованный Галахад контрастировал на фоне чувствительной дикарки. Он не чуждался улыбок, но не заливался смехом как Джин и не пытался лишний раз проявить физическую эмпатию. Создавалось впечатление, что чем больше людей вокруг него и девушки, тем больше Гарри заворачивался в свой кокон. - Ой, погодите! - Милена сорвалась с места и через пару мгновений прилетела, держа в руках толстую книжку. - Тут столько всего, мы тебе сейчас всю твою жизнь покажем. Книжка оказалась фотоальбомом семьи Камели. Здесь была целая биография Джин в картинках. Она с раннего детства любила корчить рожи для снимков и почти ни на одной фотографии не появлялась без гримассы. Девушке показали ее группу в танцевальной студии, а затем фото с чемпионата по единоборствам. Очень много было фотографий с собаками. - Сюда бы наши селфи с Мерлином, - смеялась Джин, перелистывая страницы и поддаваясь всецело чувству ностальгии. - Точно вышла бы серия "Кто-то меняется, а кто-то нет". - Селфи? Фотографии на телефон, снятые с руки? - уточнил Гарри, отвлекшись от просмотра. - Да, на фронталку. Он кивнул, спокойно улыбаясь. Спустя пару секунд девушку кольнуло неприятное осознание того, что у нее нет ни одной фотографии с Гарри. Но это была только подготовка к очень больному уколу. После фотографий, где Джин начала из невзрачной смешной девчонки превращаться в девушку, чаще пошли групповые фото. - Это твои друзья, - улыбалась Милена, тыкая пальцем на каждого и называя их по имени. - Они придут вечером, вы пообщаетесь. Они были так счастливы, что ты вернулась! Кто-то мне даже плакал в трубку... На фото часто мелькал один и тот же юноша. Высокий, худощавый и светловолосый, он постоянно находился рядом с Джин. - Кто это? - хмыкнула брюнетка, скептически оценив невзрачного паренька. Миссис Камели кашлянула. - Дорогая, это...Это Гена... - Что не имя, то какой-то пи... - Это твой жених. Женщина произнесла эту концовку так, словно была безумно этому рада. Внутри Джин что-то как будто с треском разорвалось. Сестры довольно кивали головами. Гарри с любопытством поднял глаза на маму Джин. - Кто? - Мальчик, с которым вы долгое время встречались и хотели пожениться после выпускного. - Я?! Пожениться? - брюнетка чувствовала, что у нее немеет язык. Милена подливала масла в огонь. - Вы были не разлей вода! Несколько лет, постоянно вместе, я даже понять не могла, как вы не надоедаете друг другу. Мы боялись что он к нам жить переедет в ближайшее время, - она засмеялась, но, к сожалению одна. - Что за глупости, - бормотала цыганка, убрав руку из-под листка: он начал предательски потряхиваться, показывая пробивающую дрожь. - Какой пожениться...Нам было семнадцать, это детский возраст... - Любовь не знает цифр! Милена была настроена так романтично, что Джин поняла, насколько ее сестра толстокожая. Брюнетке свело шею, она даже не могла повернуться к Гарри, чтобы посмотреть на него. - Давно это было, - отмахнулась цыганка, отодвинувшись от альбома. Мама продолжала улыбаться, глядя на дочь. - Мы с папой были так уверены, что ты не могла убежать сама. Мы думали, что предстоящая свадьба тебя бы остановила, хотя я не знаю, какие могли бы быть причины для такого поступка. Поэтому очень переживали. Джин кусала нижнюю губу, уставившись в стол. - Все хорошо, дорогая? - Вы говорили ему, что я вернулась? - В первую очередь! - Лиллия подала голос. - Он занялся работой, продолжает общаться с вашей компанией друзей, у него там уже что-то вроде своего бизнеса. Он безумно обрадовался, когда услышал такую новость. Так что сегодня ты еще раз с ним познакомишься! Джин кивнула, дав понять, что она услышала сестру. Переборов судорогу, она склонила голову, бросив взгляд на Гарри. На нем как всегда висела маска абсолютного спокойствия, дополненная невинной ухмылкой.