«и мы совсем не знаем друг друга: я чей-то совместно знакомый, она чья-то подруга»
Они впервые встречаются и знакомятся в каком-то маленьком берлинском клубе, в шумной компании общих друзей. На ней короткое черное платье по фигуре, на нем — вытянувшийся свитер и прошлогодние найки. Их представляют друг другу, Дима целует протянутую руку и кивает на пришедшего с ней мужчину, мол, кто это с тобой. — Просто друг, — равнодушно пожимает плечами Оксана, дарит Хинтеру улыбку и тянет женскую часть компании танцевать. Четыре часа спустя, после всех выпитых коктейлей и шотов, шумных танцев и громкой музыки, она отсасывает ему за углом клуба, пачкая член темно-красными следами помады и обдирая голые коленки об асфальт. Дима пальцами тянет темно-русые пряди, зарывается пятерней в чуть жестковатые от лака волосы и нетерпеливо толкается во влажный горячий рот, чуть ли не глаза закатывая от наслаждения. Оксана вытирает губы бумажным платком, просит у Димы номер телефона и обещает позвонить. Он провожает взглядом ее такси, сует руки в карманы, давит невольную улыбку и шагает домой по ночному Берлину, вдыхая свежий осенний воздух после недавнего дождя.«и мы гуляем по кругу, теряясь в барах и клубах, меняя спальни и клубы»
В процессе общения «просто друг» оказывается мужем, а через три месяца Оксана подает на развод, собирает вещи и сбегает к Диме. Почти каждые выходные они коротают ночи в берлинских клубах, выясняют, в каком из баров подают лучшую «Маргариту» и каждый раз засыпают под утро в крохотной Диминой спальне. У него в квартире всегда пахнет красками, сигаретным дымом и сыростью, но теперь каждое утро к ним примешиваются запах кофе и завтрака. У Оксаны в привычку входит ходить по дому исключительно в футболках Димы, танцевать на кухне под утренние треки на радио и варить кофе в турке. Обычно с ее влажных после душа волос, что едва достают до плеч, капает вода. Обычно Дима натыкается на взгляд невозможно голубых глаз и ловит свою девочку за талию, прижимая к себе. Обычно кофе в турке шипит и убегает, пока Оксана стонет и мелко дрожит от утреннего оргазма. Жизнь кажется Диме почти идеальной.***
«я допью тебя до дна, совсем забыв, что ты с ядом»
Спустя почти год в Оксане обнаруживается главный минус — ей почти все быстро успевает наскучить. Она все чаще оставляет на выходных Диму одного в квартире, уезжая «в гости к подружкам». И уже не танцует на кухне, хоть и готовит исправно завтраки да таскает футболки. Оксана как затухающая искра: в квартире ее почти не видно и не слышно, а на Хинтера она обращает внимание крайне редко, зарываясь в книгах и игнорируя внешний мир. Она чувствует, что наигралась, пресытилась Димой, но оторвать его от себя и выбросить не может — Дима стал чем-то родным за это время. С ним не получается разбежаться так же просто, как с другими. Да ей даже развод дался проще. И Оксана терпит, ждет нужного момента, не принимая тот факт, что здесь нужно как с пластырем — отрывать резко и сразу, чтобы боли было меньше. Дима перемен в своей девочке не может не замечать. Он пытается выяснить в чем дело, бесится, тревожится, не спит ночами, дожидаясь, когда та вернется со своих гулянок лишь под утро. Дима терять Оксану не хочет, но чувствует, что она ускользает стремительно, как песок сквозь пальцы. Их совместная идиллия рушится у него на глазах, но Дима, как не пытается, не может ничего придумать.«мне нужна с глазами как небо, ей нужен с мозгами покрепче»
Оксана понимает, что отношения не могут строиться исключительно на отрывах в клубе и сексе. Ей нужен тот, кто запоем будет читать с ней дохуя заумные книжки, до утра пиздеть о философии за сигаретами с виски и оспаривать любые ее смелые заявления. Дима же может только наблюдать за тем, как его девочка сидит в кресле с очередной книгой, хмурит бровки и, сама того не замечая, чуть прикусывает губу, скользя глазами по тексту. В такие моменты он хватается за уголь, карандаш, ручку — что угодно, и рисует спешно ее силуэт на первом попавшемся клочке бумаги. Оксана потом варварски использует эти наброски вместо закладок. Она пытается поговорить с Хинтером, но тот, осознав, к чему идет разговор, затыкает свою девочку поцелуем, жадно сминая чужие губы. Они снова трахаются на кухне, Дима кутает голую Оксану в свою толстовку и курит с ней одну на двоих. Та кладет ему свою растрепанную голову на плечо, устало вздыхает и тихо-тихо шепчет, стараясь унять в голосе предательскую дрожь: — Я не люблю тебя, Дим. Хинтеру кажется, что по сердцу только что полоснули ножом.«не страшно быть одним, страшно стать лишним вдруг»
Оксана уходит тихо и совсем незаметно: просто в один вечер Дима возвращается домой и не обнаруживает там ни своей девочки, ни ее вещей. О недавнем присутствии Оксаны напоминают только чертов запах кофе да записка на салфетке, оставленная на столе. Аккуратно выведенное «es tut mir Leid» выдает Оксану расплывшейся «d» в самом конце — его девочка плакала, уходя. Дима в этот вечер разбивает пару кружек, скуривает пачку за несколько часов, напивается и лупит стены кулаками, сбивая костяшки в кровь. Все рисунки с Оксаной и половина футболок из гардероба Хинтера летят в помойку.***
Судьба случайно сталкивает их вместе спустя год. Дима за это время успевает зализать свои раны, подняться на ноги и идти дальше, (почти) не оборачиваясь назад. Он наконец-то начал нормально зарабатывать, устроившись в тату-студию, иногда выставляется и продает картины, старается меньше курить и почти не пьет. Дима выходит из кофейни, куда решил забежать на завтрак перед работой, и буквально в дверях сталкивается с ней, едва не роняя стаканчик с горячим напитком. Они не говорят друг другу ни слова, лишь смотрят в глаза дольше положенного. А потом Дима кивает, пропускает ее внутрь вместе с каким-то парнем и спешит на работу, стараясь не обращать внимания на то, как что-то предательски ноет под ребрами да пульс бешено колотится. — Кто это? — спрашивает у Оксаны Евстигнеев, заметив, как девушка, застыв в дверях, провожает мужчину взглядом. — Да так, — задумчиво произносит она и давит из себя улыбку, оторвавшись от стремительно удаляющейся чужой спины. Оксана ласково берет Ваню за руку и пожимает плечами: — Просто друг.