Самоисполняющаяся сказка о Чародее и её Книжке

      Жила-была одна девица. Звали её Чародеею Маговной Светозаровой. Девица была замечательная: и краса ненаглядная, и умница-разумница, и искусница-рукодельница. Как по улице идёт — белой лебедью плывёт. А как речь-то говорит — будто ручеек звенит! И поёт как соловей — не найти её милей! В глаза кто ни посмотрит, забыть их колдовской силы и блеска не может. А прохожи молодцы так под ноги ей падают да сами в штабеля и складываются.       Жила Чародея Маговна тихо, чтобы люд не смущать и молодцев в тоску-засуху не вгонять. Но куда там: народ провожал глазами восторженными, а молодцы на любой подвиг ради милостивого взгляда готовы были.       А она мечтала о своём собственном подвиге: задумала Чародея книжку написать. Героев придумала потрясающих: и деву стойкую да мудрую, и короля гордого, и злодея подколодного, и соперников лютых, коварных… Много написала. Труд получился великий — за два-то года с полтиною вышли целых четыре тома. А потом вдруг стала от дела жизни своей отлынивать да отговорки себе придумывать всякие. Устала, мол, да не платит никто за каторгу писательскую. Казна не пополняется, фанаты толпами не ходят. А Слава-то и вовсе голову кружить отказалась. Ну, как тут быть? Бросить — жалко. Не бросить — недоделка над душой висит, жизнь портит. По итогу что получалось? Разнесчастная в своём одиночестве глава за целый месяц.       Осерчала тут Чародея Маговна. «Что это за дела такие! Али я не волшебница? Ишь, лень-матушка как обуяла-то! Где помощники верные — Терпение и Труд?». Ножками сахарными затопала, ладошками захлопала, три раза подпрыгнула да ещё три раза в реверансе присела.       Прибежали к ней два молодца, восхитительных с лица.       — Явились по твоему зову, Повелительница! — хором проговорили они. — Приказывай!       Полюбовалась она красавцами мужчинами, а потом говорит:       — Желаю я написать пятый том не позднее последнего дня сего года! Будьте мне опорой да подспорой!       —Да будет ТАК!       Прежде чем с их, помощничков, поддержкой за рукопись взяться, изготовила она напиток чудодейственный — кофейный, бодрящий, упоительный. Для пущей наглядности да магичности переименовала свою кружку в «Чашу Терпения» (даже ярлычок на стенку кружки наклеила). Упоилась им Чародея, и вошли в неё Сила необоримая и Вера могучая — в себя и в чудеса!       Включила она компьютер неутомимый, открыла файл, где в чистом поле текст первой главы должен был разместиться, — и вот тут-то раздался голосок, тихий такой, ласковый, воркующий, баюкающий:       — Устала ведь ты, Чародеюшка! Умаялась! Посмотри — вон, сколько всего сделала! Отдохни. Почитай, фильмик посмотри, музычку послушай, поспи, а то и просто погуляй. Хватит на сегодня. Куда торопиться? И завтра успеется!       Поглядела Чародея вокруг себя внимательно: не видать ли кого? Присказка-то знакомая, с давних пор памятная. От скольких вершин её эта песенка отвлекла, от скольких свершений за ручку увела! Слушать-то её Чародея слушала, а запевалу всё никак увидеть не удавалось.       Встала она мысленно, по светлице своей внутренней прошлась, каждый закуток обозрела.       — Это кто ж там баюкает меня так заботливо? Покажись, подружка милая!       И увидела в дальнем уголку девчоночку. С полметра росточком, чумазенькая, с немытыми сто лет волосами, в платьишке замурзанном-заплатанном. Отвечает девчоночка:       — Я это, Канителька. Давно с тобой живу, берегу, лелею, помогаю, понимаю. И всегда буду рядом!       А в другом углу другая девчонка сидит — толстая-претолстая, в руках пирожок румяный, наливной держит.       — И я тебя не оставлю, — басит она, глядя на вкусность свою. — Завсегда шанежками и коржиками побалую, чтобы не скучала. А устанешь, загрустишь — ватрушечки настроение поднимут.       Так и есть — Плюшка тоже тут! Ей самая большая радость выпечкой объесться. Ничего больше не надобно.       Вытащила их волшебница на свет божий, во все стороны повертела, рассмотрела хорошенько. И подружки эти ей не понравились. Не хотелось выглядеть запущенно и жить-поживать, как попало.       — Нет уж, — строго ответила Чародея Маговна. — Не надо мне этаких помощников.       Удивились Канителька с Плюшкой. Что за разговоры такие? Прежде они этих слов и не слыхивали. Колыбельную споют, на кренделёк сговорят — глядишь, и отвлеклась от разных идей глупых. Ещё чего не хватало — работой себя морить! А тут… неповиновение? Бунт на корабле?!       — Что так? Разве тебе в чём отказ когда был?       — То-то и оно, что не было. Что я от вас слышала? «Отдыхай, не трудись, успеешь…». Сколько времени потеряла, сколько раз мечтам своим изменяла! Нет, Канителька, не по пути мне с тобой. Уходи! А твоими, Плюшка, трудами, мне бы уж ни в одни штаны не влезть, сидеть только квашней в углу да обжираться, пока не тресну. Нет-нет-нет, вон отсюда! Марафонским бегом на Аляску!       Но бессовестные жилички выметаться не собирались. Встала Канителька во дверях, ручками-ножками в косяки упёрлась, грязными коготками в древесину впилась. Как ни выталкивали её Терпение да Труд, сколько ни строчила Чародея писанину свою, та только и твердила:       — Не прожить тебе без меня! Зачахнешь! Сживут со свету Забота с Работой! Ещё позовёшь обратно, не удержишься!       Ещё и Плюшка из своего укрытия зудит: «А без меня ты с тоски помрёшь!».       Но обратилась Чародея Маговна не к лентяйке и обжорке вовсе. Крикнула громко, чтобы все царства-государства клич услыхали:       — Эй, Воля моя нерушимая! Где ты ни есть, приди ко мне и никогда не покидай! Вдвоём мы их живо одолеем!       Явилась на зов Воля и силою своей да Чародеиной Канительку из дверей вытолкнула, а потом схватила за ручки, закинула за тучки. Полетела окаянная над лесами и полями, а сама всё в бессильной злобке кулачком трясёт, ножками сучит: «Позовёшь ещё, не справишься!». А Плюшка так напыжилась и вширь раздалась, стала такой неподъёмной, что никак её с места сдвинуть не удавалось. И грозила, и упрашивала, и приговаривала…       Но Чародея справилась. Теперь у неё новая подружка — Воля твёрдая, Светозарова на неё глядит, пример с неё берёт, во всём советуется. И друзья тоже остались с нею — Терпение и Труд благословили настойчивую девицу на подвиги книгоратные. Так и жили они вчетвером в светёлке в одной из мозговых извилин.       А книжка та дописалась. Писалась она по главе каждую неделю. Чародея и ритуальчик соответствующий придумала: писала-то она, конечно, с помощью клавиатуры. А вот ручку купила золотую, красивую. Перо Жар-Птицы — так оно само себя нарекло. И всякий раз перед собой его клала, как за книжечку садилась. Задумается али почувствует приближение мерзопакостной Канительки или услышит звуки сладких увещеваний Обжоры пузатой — так на Перо сразу и посмотрит. И дальше за работу. Далеко вперед убежала, зловредным приставалкам уж не догнать, только сзади плетутся да занудно гундосят, и уговоры их никому не интересны. Чародея-то, знай, из своего Воздушного шара мешки с песком выкидывает, ещё и приговаривает: «Бери больше — кидай дальше!», правда, Канительке-то всё на голову и падает. Чуть до смерти не пришибло!       Во время одного из частых гостеваний Вдохновения, которому понравилось в её внутренней светлице, из-под Пера вышла такая ходилка-говорилка, и читалась она потом нараспев при каждом удобном случае: Книгу я строчу-строчу. Дописать её хочу. Сил моих всё больше - Книжечка всё толще, А сюжет в ней стройный, Классный и забойный. Моя книжка нарасхват – Её люди хвать-хвать-хвать! Деньги льют ко мне рекой, Письма высятся горой. Бестселлер мой во всей красе Блестит на первой полосе! В передачах все подряд Лишь о нём и говорят. Фильм снимается по книжке – Любо взрослым и детишкам. Меня знает целый мир – Орландо Блум и Ричард Гир!       Конечно, ещё не раз Канителька и Плюшка, вернувшись из принудительного отпуска, в творческий процесс влезть пытались: вредили, мешали, всякие козни строили. Но силою Воли были безжалостно изгнаны за пределы мира Чародеи Маговны Светозаровой. А как случалось писательнице утомиться от трудов праведных, отпивала она любимый напиток из Чаши Терпения. Но лучше всего было то, что возникла у них с Книгой нежная и трепетная взаимная любовь. 31 декабря торжественно объявила Чародея, что труд её — все пять томов — полностью готов к публикации. А впереди весёлые приключения с издательствами — их она предвкушала и готовила волшебные способы, как просеять проблемы через решето и развеять по ветру. А главное, верила в Себя и в Чудеса. А это и есть Точка Опоры, при помощи которой Архимед обещал весь мир перевернуть. Так что, выходит, слово-то своё он сдержал!