В твоих руках и Цепи станут Жемчугом

Германия. Саксония. 1500г. Во мраке коридоров раздался тихий стук в дверь. — Виктор… прошу прощения. — Да, я вас слушаю. — мужчина отвлекся от футляра со шпагой, повернувшись к девушке лет четырнадцати, — Вы что-то хотели спросить, моя госпожа? С опаской заглянув в комнату, Беатрис все же нашла в себе силы зайти в мрачную спальню. Тихо прикрыв за собой дверь, она нерешительно оглянулась по сторонам. Это место всегда было для нее чем-то вроде той самой таинственной комнаты, что есть почти в каждой сказке, чем-то, куда так непреодолимо влечет, и что при этом внушает стойкое чувство неотвратимости непредсказуемых последствий. Но пусть нечто и подсказывало девушке, что ей есть чего опасаться, она была уверена, что здесь ей ничего не грозит. Она слишком долго томила в себе эти чувства… тяжелое, непреодолимое бремя. Не зная, как поступить, она в бессилии закусывала губы, не решаясь поднять взгляда. Она больше так не может, она должна у него спросить, сказать ему, даже если он ее засмеет. Конечно, не пристало девушке ее положения спрашивать такое у взрослого мужчины, который ко всему прочему тренирует ее брата, но, видит бог, она больше так не может. — Я… — девочка запнулась, в то время, как ее руки не находили себе места, то и дело теребя шнурки на платье. Она никак не могла сосредоточить взгляд в одной точке. — Я хотела бы спросить у вас… — Говорите… — лицо мечника, обычно холодное, сохраняло напряженную серьезность. Но видя поведение юной воспитанницы, он едва ощутимо помрачнел. — Прошу простить мне мою дерзость, если мои слова покажутся вам неуважительными… — издалека начала она, не смея поднимать глаз, — Вы достаточно давно живете с нами, Алоис обожает вас, родители очень довольны нашими успехами в учебе и фехтовании… И мне очень приятно находиться рядом с вами, учиться у вас… — Безусловно, мне очень приятно это слышать, госпожа. — одними губами улыбнулся Виктор, принимая комплимент, но не теряя бдительности, — Но что-то мне подсказывает, что не желание сделать мне комплимент привело вас сюда в такой поздний час. — Вы как всегда проницательны… — смутилась девушка, хватая ртом воздух снова заломив пальцы. — Присядьте… — вздохнул мужчина, прикоснувшись ладонью к ее спине проводив ее к креслу у едва тлеющего камина. Огонь мерцал и робко трепетал меж углей, создавая дрожащие блики на поверхностях, отчего черты лица мужчины, казалось, жили своей жизнью, хотя и не изображали ничего. И от этого становилось жутковато. Беатрис снова ощутила то самое выворачивающее нутро чувство, которое и привело ее в мрачную, увешанную старинным оружием спальню загадочного мечника из России — déjà vu. Невероятное по своей сути, ему невозможно было противиться и оттолкнуть прочь. Это была та иррациональная уверенность, когда сомнений быть не могло и оставалось лишь одно… И только усевшись поудобней в мягком кресле и сжав в руках вышитую бисером подушку, девушка смогла вдохнуть свободней. — У меня такое чувство, — через некоторое время тихо заговорила она, глядя как потухающее пламя ласкает тлеющие угли, — будто я давно знаю вас. Когда вы рядом, я ощущаю прилив сил и уверенности в себе… Когда вы наставляете нас… каждое ваше слово направляет мою судьбу. За вами я как за каменной стеной. — Это вполне нормально, моя госпожа, ведь я ваш наставник, тренер и гувернер. — кивнул Виктор, опустившийся на колено рядом с креслом, где сидела юная дворянка. — Это моя работа. — Нет, вы не поняли! — ее глаза ярко вспыхнули в свете камина, тонкие брови сошлись в одну точку, прокладывая бороздки на лбу, а губы сжались, будто в последний момент сдерживая рвущиеся из нее чувства, — Вы мне как отец! Я… я не шучу. — она снова потупила взгляд, едва сдерживаясь, чтобы не закрыть руками краснеющие щеки. Она будто чувствовала, как у нее начинается жар, — Я сама не знаю, почему так происходит, ведь мы никогда не встречались с вами раньше. Когда-то давно мне снились сны. Я вижу в них… вас, таким, каким вы сейчас стоите передо мной. Будто я ваша еще не родившаяся дочь, а вы… — Ухожу на войну?.. — вдруг закончил за нее Виктор. За обзором, что давало кресло, он сжал руки в кулаки. — И оставляю вас на растерзание неведомой силе?.. — Да… да… — она все же заплакала, не в силах больше сдерживаться, закрыв лицо руками, она не сразу решилась вновь открыть глаза, — И вы оставили нас с той красивой женщиной, что виделась мне мамой, не вернувшись. Мне… было так страшно. Это чувство… каждый раз будто поглощает меня, накрывает с головой. — задыхаясь, всхлипнула Беатрис, — Обездвиживает… лишает воздуха… — вновь зажмурившись, она глубоко вздохнула, будто пытаясь взять себя в руки, — И проходит это… стоит лишь вновь увидеть вас… В ту же минуту… становится легче. Тут руки Виктора обхватили хрупкие плечи, и поддерживая ее за талию, мужчина сел в кресло, опустив девочку себе на колени. Беатрис тут же резко вжалась в ткань жилетки, крепко стискивая ее пальцами, словно это была последняя соломинка во время шторма, и от этого, вздохнув и сморгнув дымку перед глазами, что вызывал тусклый отблеск огня, мужчина воздел глаза к потолку, стиснув в полоску тонкие губы. — Я не хотел… — он прижал ее голову к своей груди, склонившись к ней, зарывшись пальцами в густые черные локоны, уложенные в изящную прическу, — Я был должен, поймите, дитя мое… — Так… неужели это правда?.. — с надеждой в голосе прошептала Беатрис, через силу поднимая заплаканные глаза в лицо своему наставнику, — Вы верите мне?.. Где-то глубоко в ее груди сердце билось подобно голубю в тесной клетке. И сквозь воздух, будто пошедший тонкой рябью, она смотрела, как плещется в глазах ее наставника огонь. И именно в этот момент… момент смятения и истины, он показался ей самым близким на свете существом. — Я помню это так, будто это было вчера… — глухо ответил он, сжимая пальцами парчу ее платья, — Я проклинал каждый день, что я прожил без вас… — Но как это возможно?.. — Понимаешь ли, дорогая Беатрис… — Виктор осторожно взял в руку тонкую ладонь девочки, — Есть в мире вещи, непостижимые даже тебе… пока что. — он медленно поднес ее руку к своему лицу, проведя ее пальцем по своим губам. — Ай! — вскрикнула она, прижимая к себе руку с прокушенным пальцем, — Что все это значит, Виктор? — А то и значит… — мрачно ответил он, вновь невесомым движением перехватывая ее руку и слизывая текущую по пальцам кровь, — Что иначе я бы не дожил до нашей встречи…