Любопытство не порок...

      После всего произошедшего Нушрок отлеживался неделю. Точнее, Анидаг настаивала на том, чтобы он на это время позабыл обо всех делах и просто отдохнул. В этом-то и была проблема — он совершенно не умел отдыхать. За долгие годы Нушрок привык к постоянной деятельности и теперь с трудом находил, чем себя занять. Сидеть постоянно в библиотеке он уже не мог, ему чудовищно хотелось размяться, но Анидаг умоляла его пока не садиться на лошадь. Акшок заметила его метания, и как-то утром проникла в его комнату. Нушрок уже не спал. От вынужденного безделья со сном у него было не очень хорошо.       — Я ждал, что ты придешь ко мне несколькими днями раньше, — укоризненно сказал он.       — Прости, — улыбнулась Акшок. — Анидаг взяла с меня слово, что я всю неделю буду держаться от тебя подальше. Ну, чтобы ты не перенапрягался, — она фривольно дернула бровями.       — А ты, значит, не удержалась, и нарушила обещание, дрянная девчонка? — усмехнулся Нушрок.       — Не нарушила. Неделя закончилась сегодня утром, — хихикнула она. — У меня для тебя кое-что есть. Пойдем.       Она повела его по потайному ходу, через который и попала в его комнату.       — Куда ты меня тащишь? — недоумевал Нушрок.       Вместо ответа она толкнула дверь, и они вышли в конюшню, где уже были оседланы две лошади. Глаза Министра ярко загорелись.       — Я мечтал об этом всю неделю! — заявил он.       — Тссс, — Акшок прижала палец к губам.       Они вывели лошадей за ворота замка, вскочили в седла, и Акшок тихо сказала:       — Езжай за мной.       — Прелесть моя, ты знаешь, как подозрительно я отношусь ко всякого рода сюрпризам, — нахмурился Министр.       — Этот тебя порадует, — уверенно тряхнула головой Акшок.       Ехали они совсем недолго. Добравшись до небольшой рощи, спешились, привязали лошадей, и Акшок повела Министра куда-то вниз между валунов, пока перед ними не открылся небольшой галечный пляж.       — Но это же… — опешил Нушрок.       — Это развлечение, — ухмыльнулась Акшок. — Пора вам, господин Министр, научиться заниматься и, я не побоюсь этого слова, наслаждаться всякой ерундой. Не стойте столбом, идемте купаться.       Нушрок и позабыл, как это приятно — окунуться в прохладную морскую воду жарким утром. Он заметил, что море его расслабляет, и попытался опять напрячься, чтобы мысли текли в деловом ключе, но проплывающая мимо Ашкок слегка шлепнула его по спине.       — Даже не вздумай. Просто отдайся всецело безделью.       — Отдайся… Хорошее слово… — Министр смотрел на нее из-под полуприкрытых век, и глаза его заблестели. Он поймал ее за руку и развернул к себе лицом.       — Что ты… — она не договорила.       Министр жадно впился в ее губы и, обхватив руками ее бедра, прижал к себе.       — Я всю неделю оставался без твоего внимания. Теперь я желаю это наверстать, — хрипло заявил он между поцелуями.       Когда утром Анидаг пришла пожелать отцу доброго утра, то оторопела, не увидев никого в комнате. Чуть позже слуги сказали, что Акшок они тоже не видели. Анидаг забеспокоилась и подняла челядь. «Куда же они могли поехать?!» — ее недоумение переходило в раздражение. — «Ладно, Акшок, — у нее ветер в голове, но отец?! Он же серьезный, взрослый человек!»       Анидаг разослала своих людей по всем местам, где, как она предполагала, мог быть Министр. Но увы, его нигде не было. Тогда она подумала, что, возможно, следует поискать там, где были любимые места Акшок. Первое, что ей пришло в голову — был тот галечный маленький пляж, который они обнаружили, когда сбежали тайком от отца в горы.       Анидаг в сопровождении охраны подъехала к роще, которая, как она запомнила, была недалеко от того места. Там уже были привязаны две лошади, одну из которых она опознала как отцовскую. Анидаг соскользнула с седла и начала спускаться вниз. Когда охрана двинулась за ней, она остановила людей и сказала:       — Нет, оставайтесь здесь.       Ее не было какое-то время. Когда Анидаг, наконец-то, появилась из-за валунов, то лицо ее было покрыто стыдливым румянцем, и наверх она поднялась весьма поспешно.       — Госпожа?       — Все… в порядке, — выдохнула она. — Полагаю, господина Министра не будет до самого вечера.       Министр грелся в лучах заходящего солнца, устроившись на теплом камне, а рядом с ним разомлела Акшок, благо камень был большой. Нушрок протянул руку и коснулся ее плеча.       — Ммм? — она лениво повернула голову.       — Пора ехать обратно, — сказал он. — Анидаг, я полагаю, уже заждалась.       На следующее утро Министр изъявил желание побеседовать с заключенными девчонками и зеркальщиком.       — Но отец, вы уверены, что достаточно оправились для этого? — попыталась возразить Анидаг.       — Я прекрасно себя чувствую, дочь моя! Вам не о чем больше беспокоиться, я в полном и абсолютном здравии, — заявил Нушрок.       Главнейший Министр в сопровождении дочери и Акшок вошел в камеру к узникам. Те, увидев его, сгрудились в углу в кучку.       — Итак, вы все это безобразие устроили ради того, чтобы вызволить из Башни Смерти моего зеркальщика? — уточнил он. — Вы хоть понимаете, какие последствия может понести ваш поступок?       Девчонки в костюмах пажей съежились под его тяжелым взглядом, а мальчишка-зеркальщик угрюмо потупился.       — Вы хотели казнить Гурда! Он еще ребенок, детей нельзя убивать! — вдруг высказалась одна из девчонок.       — Казнить? Убивать? Ооо, кажется, я понимаю! — ухмыльнулся Нушрок. — Гурд, а ну скажи-ка мне, что делают с такими, как ты, в нашем Королевстве. Давай, не стесняйся, я уверен, ты знаешь закон.       — За разбитое кривое зеркало тех, кому еще нет шестнадцати, привязывают к позорному столбу и дают десять розог, — сумрачно ответил Гурд.       — Как видите, никто не собирался казнить его насмерть, ему еще нет шестнадцати! — прорычал Нушрок.        — А зачем тогда вы его послали на Башню Смерти, если не собирались убивать?!       А затем, подумал Министр, что в тот день меня привела в ярость некая особа, а зеркальщик попал под руку.        — Он вывел меня из себя своей дерзостью, — фыркнул Министр.       — Все равно, это неправильно! — девчонка побойчее упрямо тряхнула головой.       — А что правильно, девочка? Хаос в Королевстве, который вы устроили из-за одного мятежного зеркальщика?       — Неправильно — когда у одних есть все, а у других даже нет хлеба! Надо, чтобы все были равны!       Нушроку стало смешно.       — И как же ты этого добьешься? — хмыкнул он. — Отнимешь добро у тех, у кого оно есть и отдашь тем, у кого его нет? Из-за таких идиотских мыслей Королевство уже близко к тому, чтобы начать междоусобицу. Потому что, скажем, опытные зеркальщики высокого класса, которых я переселил в лучшую часть города, и дал им жилье и достаток, будут отстаивать свое с оружием в руках от босоты, которая почти ничего не знает и мало что умеет, кроме как бить ценные зеркала, за которые Король уже не заплатит, поскольку они уже разбиты! — последнюю фразу Нушрок прогремел.       — Что?! — Гурд был ошеломлен. — Мы думали, что опытные зеркальщики исчезают потому, что вы их заморили!       — Зачем же мне морить тех, кто хорошо разбирается в своем деле? И тебе не кажется это глупым, мальчишка? Такие люди на вес золота, а значит и обращение с ними соответствующее.       — Но ведь остальные у вас все равно голодают! — возразила бойкая девочка.       — Таково положение этого государства. И как в любом другом государстве, вы не можете взять и резко это изменить, девчонка! Здесь нужно действовать крайне осторожно, в противном случае получается революция!       — Революция — это хорошо! — уверенно заявила та.       — Хмм, давай-ка посмотрим, — Нушрок начал загибать пальцы. — Массовое убийство невиновных людей, голод, разрушения, хаос, как следствие, возрастает преступность, и, наконец, такое государство очень легко захватить. Это, по-твоему, хорошо?! Я собирался сменить короля, провести все реформы тихо и безболезненно, но тут появились вы и все испортили! — обрушился Министр на узников. — Теперь страну сотрясают волнения, она близка к восстанию, за трон дерутся все, кому не лень после того, как Йагупоп внезапно исчез, а произошло это, когда вы поднялись на Башню Смерти!       — И что вы теперь с нами сделаете? — пролепетала вторая девочка, которая до сих пор молчала.       Нушрок какое-то время молчал.       — Тебе, зеркальщик, позорный столб заменяется на пятнадцать суток тюрьмы. Со всеми этими волнениями вполне может статься, что позорного столба ты не переживешь — люди сейчас злы, требуют хлеба и зрелищ. Полагаю, они бы с удовольствием зашвыряли тебя камнями, просто ради веселья, — наконец сказал он. — А вас двоих выдворю из страны. Чтобы вы тут не мелькали со своими дурацкими идеями о том, как все отнять и поделить. Надеюсь, что никогда вас больше не увижу и, уж тем более, не услышу!       С этими словами он развернулся и вышел из камеры.       После выдворения Оли и Яло из Королевства Кривых Зеркал, которое произошло буквально на следующий день после посещения тюрьмы Нушроком, Министр затаился, наблюдая за тем, что творится в Королевском Дворце. Там были настоящие крысиные бега. Сначала трон занял Наиглавнейший Министр Абаж, который прокоролевствовал три дня. Его нашли отравленным за обеденным столом. Затем трон попыталась захватить вдовствующая Королева-мать, но вышло так, что она неудачно скатилась с лестницы и сломала себе шею. Принцесс-невест выдали замуж за мелких дворян, живущих на окраинах. Затем прошла целая череда дворцовых переворотов, претенденты с превеликим жаром уничтожали друг друга в борьбе за власть, а Королевство, тем временем, продолжало сотрясаться от народных волнений. Людям уже надоела эта вечная смена короля, они хотели стабильности, и чтобы им дали спокойно жить и заработать себе на еду.       Наконец, из-за того, что сильные претенденты на трон весьма активно уничтожили друг друга, остались только самые слабые, и Нушрок понял, что пора действовать. Когда они в очередной раз собрались в Тронном Зале, чтобы поорать друг на друга (на большее они не осмеливались), Нушрок ворвался в Королевский Дворец в сопровождении Анидаг, Акшок и своих солдат.       — Главнейший Министр Нушрок, что все это значит?! — возопил герцог Кёрох.       — Это значит то, что ни один из вас не способен управиться с государством, в котором уже почти начался бунт! — отчеканил Нушрок. — Пока вы тут спорите, народ требует еды, люди голодны, им нечем кормить свои семьи!       — Но ведь у них есть кривые зеркала! — возразил граф Йеборов.       — Отличная мысль, Йеборов, выйдите на площадь и предложите им питаться кривыми зеркалами, я с удовольствием посмотрю на их реакцию издалека, — фыркнул Нушрок. И тут же рявкнул: — У них нет хлеба, им нечего есть, а вы им про кривые зеркала собрались говорить!       О чем-то задумавшаяся мадам де Нивс вдруг оживилась.       — Но если у них нет хлеба, они ведь всегда могут съесть пирожное! — радостно сказала она.       После этих слов Акшок побагровела и попыталась замаскировать смех кашлем. Нушрок даже разобрал, что она пробурчала нечто вроде: «Тоже мне, Мария-Антуанетта выискалась!»       — И кто же им даст денег на эти пирожные, мадам? Уж не вы ли? — вкрадчиво уточнил Нушрок. — Впрочем, одно только ожерелье на вашей шее стоит столько, что можно полгода кормить весь этот город! Но вряд ли оно вам поможет, когда на вас пойдут с топорами и кольями!       — Но что же вы предлагаете, Главнейший Министр? — выражая общую панику, пропищал Кёрох.       Глаза у Нушрока сверкнули.       — Возложите на мою дочь корону добровольно, и тогда мы поможем вам. Мы уладим все эти вопросы и волнения. Возможно, не сразу, но мы добьёмся процветания для Королевства, и вы, господа и дамы, будете кататься как сыр в масле, а народ будет спокоен. Но все это при условии, что ни один из вас никогда не посягнет на власть Анидаг!       За окном раздался шум: там собрались люди и требовали еды.       У присутствующей знати затряслись поджилки.       — Ну, так что? — спросил Нушрок. — Вы согласны на мои условия?       — Согласны, господин Министр, мы на все согласны! — хором заверещали они. И через пятнадцать минут наспех коронованная Анидаг вышла на балкон и произнесла целую речь о том, что всем надо немедленно вернуться к своей работе, ибо, если никто не будет работать, нечего будет продавать, на полях ничего не вырастет, урожаи будут не собраны, и всех ждет голодная смерть.       — Но когда вы вернетесь к работе, я обещаю, что туда будут подвозить возы с провиантом, так вы сможете прокормить свои семьи, это помимо того, что вам будет увеличено жалованье! — в конце произнесла она, и народ разразился радостными воплями — уже долгое время ни один король не обещал им ничего подобного.       — Нужно проследить, чтобы провиантом занимались люди, которые не будут воровать, отец, — прошептала она, удаляясь с балкона. — И чтобы знать не скупилась на жалованье. Иначе это все будет насмарку.       Нушрок кивнул. Знать и так была напугана, а тех, кто попадался на воровстве припасов, он велел казнить на месте.       Восстание было подавлено почти бескровно. Понадобилось еще какое-то довольно продолжительное время, чтобы положение Королевства стало стабильным, но в конце концов, Анидаг удалось и это.       Наконец Королевство Кривых Зеркал начало процветать. Один из придворных даже внес предложение убрать с площадей все кривые зеркала, но Анидаг воспротивилась.       — Зачем же? — сказала она. — Пускай стоят на площадях как осколки истории и для развлечения, они ведь никому не мешают.       В зеркальных мастерских Нушрока начали делать прямые зеркала, ибо никто уже не боялся правды. Зеркала эти были такого высокого качества и так красивы, что их специально заказывали из соседних королевств, и Нушрок разбогател еще больше, несмотря на то, что уже давно заменил ртутную амальгаму серебром.       На Акшок Анидаг возложила обязанность не позволять Главнейшему Министру слишком сильно увязать в делах.       — Пускай отец периодически занимается всякой чепухой, а ты ему в этом помоги. Нельзя все время быть настолько занятым, пускай организует себе надежных помощников, — сказала она.       Акшок считала, что прекрасно с этим справилась. Министр уже совершенно спокойно перекладывал свои дела на верных ему управляющих, едва она только появлялась рядом, и они шли либо обедать или ужинать, либо гулять верхом или пешком, плавать в море… А то и вообще никуда не ходили, — просто устраивались в обнимку возле камина и так сидели, думая кто о чем. В один из таких вечеров Министр вдруг спросил Акшок.       — Кто такая Мария-Антуанетта?       — Так звали одну королеву из моего мира, — пробормотала она, уткнувшись ему в грудь. — Этой королеве приписывали фразу «Если у них нет хлеба, пусть едят пирожные!», которую она сказала, когда народ в том королевстве бунтовал от голода.        — И что же с ней сталось? — поинтересовался Нушрок.       — Ей отрубили голову, — зевнула Акшок. — Хвала богам, твоей дочери это не грозит, она в народе популярна.       — Знаешь, она ведь отказывалась поначалу от короны. Говорила, что я на троне буду смотреться более величественно, чем она.       — Хорошо, что ты ее переубедил.       — Да… Анидаг внушает уважение, страх и любовь, я же внушал бы только уважение и страх, — он поцеловал Акшок в висок.       — Ну не всем же ты внушаешь страх. Кому-то и любовь… — Акшок переместилась к нему на колени.       — Разве что моей дочери и тебе, — краешком губ улыбнулся Нушрок, заключая ее в объятья. — Но если подумать… Вас двоих мне вполне достаточно. Остальные пускай продолжают бояться, меня это устроит.