В сравнении

Люси думает, что она совсем не похожа на себя. На ту себя, что Эшли. Она — лишь жалкая пародия. Та Люси сильная и смелая. Она может защитить своих друзей. Не приносит им тех проблем, что приносит своим друзьям Хартфилия. Это даже смешно. Все считали оригиналами именно их, Фиорских. Но кто знает, может это совершенно не так? Может, все же оригинал не богатая-избалованная-дочь-знаменитой-семьи-с-редкой-магией-и-завышенным-самомнением, а дерзкая-смелая-сильная-из-простой-семьи-и-совершенно-теперь-без-магии. Кто знает… Люси не завидовала Эшли, нет. Она просто понимала, что она иная. Где не сравни — именно та, другая, лучше. Просто полная противоположность. В сравнении все познаётся лучше. Может, они и похожи чем — светлыми волосами да карими глазами — но на этом все. Даже улыбки у них разные. Эшли, если и улыбается, то улыбается искренне, от всей души, так, что от уха до уха. Пусть и бывает это редко. И смотрит она вперёд без страха. Уверенно и гордо. И никогда не плачет. Люси же улыбается всегда. Но больше по привычке, глупой и смешной. И глаза она прячет за чёлкой, или же опускает вниз, словно боясь посмотреть страху в лицо. Еще они обе владеют хлыстом. Но для Эшли — это единственное оружие, ведь у неё нет духов. А для Люси — оружие последнего шанса. Когда уже нет сил или возможности призвать друга из звёздного мира. Люси кажется, что она в невероятное количество раз, сравнимое лишь с количеством звёзд на небе, хуже Эшли. Да их даже сравнивать глупо! Именно так думает Люси…

***

Эшли кажется, что она пародия. Простая и жалкая, совершенно неудавшаяся копия самой Хартфилии. Умной, начитанной, с прекрасным образованием, из хорошей семьи, красивой и женственной. Не то, что она. Да и магия у неё, к тому же, редкая и сильная. И хлыстом владеет не хуже Эшли. Иногда даже завидно становится. Да что там иногда! Их не сравнить. Слишком непохожи. Та Люси, другая, улыбается всегда. Тепло и нежно, так, что хочется ей улыбнуться в ответ. Искренне. Эшли же обычно усмехается, чуть прищурив глаз. Люси искренне любит своих друзей — духов. Эшли иногда лишь задумывается, подняв взгляд к небу — а смогла бы ли она так же? Самоотверженно, без остатка? Та Люси, несомненно, лучше. Она сражается до конца. Никогда не сдаётся. Никогда. Для Эшли же это слово слишком… непостоянно. Никогда… Да не существует его вовсе, отмахивается Эшли и привычно поглаживает хлыст, прицепленный к бедру. Он — единственный и неизменный, кто её не покинет. Он не магия, он не жизнь. Люди же часто, на самом деле, умирают. Уж на своём веку Эшли это повидала не раз. Та Люси наивна и чиста. Невинна, можно сказать. Для неё смерть — что-то ужасное, а не обыденное, как для Эшли. Они разные. И снаружи теперь, когда она укоротила волосы, и внутри.

***

Сравнивать их — да зачем? Люси и Эшли, Эшли и Люси… Лишь противоположности. Лишь зеркальные отражения. Каждая по-своему прекрасна, каждая по-своему… Да все. Они разные от и до. Люси улыбнётся, поправит причёску и отойдёт от зеркала, где с некой радостью и теплом видела мельком Эшли. Эшли сотрёт кровь с щеки. Простая царапина — неудачно упала. И усмехнется. Привычно, ехидно. А потом разобьёт рукой отражение в воде, где видела тёплые карие глаза Люси. И все же они похожи. Тем, что отчаянно любят жизнь.