Опять

Изумрудная морская волна, переливаясь на солнце, с шумом разбилась о балтийский берег. Над водой с оглушительными криками, неуклюже хлопая крыльями, пронеслась чайка. На "Рижском взморье" зарождалась жизнь. Высоко взошедшее солнце раскаляло белый песок. Улицы латышской столицы неспешно наполнялись людьми. Часы в холле отеля премиум-класса пробили полдень. Постояльцы, кто лениво прогуливался по озеленённой территории, кто плескался в бассейне, кто нежился на солнце на шезлонгах около него, кто допивал уже третью "Маргариту", скрываясь под навесом пул-бара, кто прятался от липкой июльской жары в прохладном холле. Жизнь здесь била через край: портье, натянув на лица широкую дежурную улыбку, раздавали ключи от номеров очередной группе иностранных туристов, белбои носились с переполненными всякого вида багажа тележками, горничные кружились с кипами чистых полотенец и пылесосами наперевес, спеша убраться в номерах до возвращения их обитателей, повара сновали по кухне, готовясь подать обед, официанты сервировали столы, аниматоры в разноцветных костюмах индейцев развлекали толпу ребятишек. Лишь в люксе на третьем этаже царила тишина. Всё помещение было окутано пеленой сна. В повисшем безмолвии отчетливо слышалось мерное тиканье больших настенных часов. С каждым ударом стрелки, казалось, замедляли ход. Несмотря на яркий солнечный свет, струящийся через незашторенные окна балконных дверей и заливающий всю комнату, просторная гостиная как будто до сих пор пребывала в вечере предыдущего дня. Всё вокруг здесь замерло словно на фотографии, запечатлевающей события минувшей ночи. Пустая бутылка из под коньяка, оставленная на журнальном столике, поспешно брошенный на спинку дивана серый кардиган, на ходу опрокинутый стул, осколки нечаянно задетой вазы, на которые никто так и не обратил внимания. Вся эта небольшая экспозиция небрежно раскиданных по комнате предметов быта извилистой дорожкой вела в небольшую уютную спальню. Здесь, как и в гостиной, обстановка напоминала о вчерашнем бурно проведённом вечере. Лихорадочно разбросанная по комнате одежда, судорожно скинутое с кровати покрывало, наспех задёрнутые шторы - сейчас всё это было укрыто невесомой вуалью спокойствия. Звуки полуденного веселья здесь разбивались о стёкла больших французских окон, сквозь тонкие бледно-синие шторы, наполняя комнату серебристо-голубым свечением, сочились лучи солнечного света. В голубой дымке мягких световых потоков вырисовывались очертания широкой двуспальной кровати, на которой, нежась в тёплых объятиях друг друга, спали мужчина и женщина. До балконных дверей гостиной долетел чей-то пронзительный визг, сопровождаемый весёлыми одобрительными возгласами. Веселье на территории отеля только начиналось.. На площадку перед бассейном с диким воплем выбежал высокий загорелый аниматор в ярко-красном купальном костюме и детском надувном круге-уточке. Продолжая восторженно орать что-то нечленораздельное, он активно замахал руками, призывая всех обратить на него внимание. На него с интересом уставились несколько десятков пар глаз. Видимо, ещё больше обрадовавшись произведённым эффектом, он, не переставая размахивать руками, кому-то энергично кивнул и с криком "Let's go!" с разбегу сиганул в бассейн. Смуглолицый парень-диджей с пиноколадой в одной руке и хот-догом в другой подбежал к электронному пульту, стоящему в стороне от бассейна под небольшим навесом, нацепил на себя наушники, понажимал на какие-то кнопки и крутанул рукой по вертушкам. Колонки издали резкий шипящий звук. Громыхнула музыка. Толпа отдыхающих разразилась радостными воплями. Диджей врубил колонки на полную. Из динамиков вырвалось металлическое бас-гитарное соло. Надрывное пиликание гулким эхом отскакивало от кафельных бортов бассейна. По поверхности воды побежала мелкая рябь. Шум человеческих голосов смешался с плеском воды. Стёкла больших французских окон в спальне люкса на третьем этаже задребезжали от грохочущих звуков. Отзвуки модного дискотечного трека ворвались в комнату. Блондинка, до этого безмятежно спящая в кровати, конвульсивно вздрогнула и резко открыла глаза. Не понимая, что происходит, она приподнялась, слабо опираясь на подушку. Биты оглушительной хитовой мелодии, смешиваясь с визгливыми ликующими выкриками, резкими, порывистыми ударами застучали по ушам. Блондинка повернула голову; шею поразила острая боль. Женщина рефлекторно зажмурилась и судорожно сдавила пульсирующую от боли жилку рукой. Она сделала глубокий вдох и медленно выпустила воздух через нос. Пульсация утихала. Вайкуле с трудом вновь разомкнула веки. Комната расплылась перед глазами. Женщина слегка надавила на веки кончиками пальцев и снова открыла глаза. Предметы мебели начали принимать смутные очертания. Голубые шторы, корявая икебана в массивном цветочном горшке в углу, стеклянный журнальный столик на тонких витых ножках, мягкое светлое кресло подле, белая резная спинка кровати, мятые, цвета топлёного молока, простыни, укрывающие её фигуру, чья-то рука, крепко обнимающая её за талию. "Что это за..?! Господи, где я вообще?". Женщина аккуратно перевернулась на другой бок. Вторую половину кровати занимал спящий брюнет. Волнистые пряди его тёмно-каштновых волос разметались по подушке, на лице замерло умиротворённое выражение, обнажённый торс неторопливо вздымался от плавного дыхания, а руки бережно прижимали Вайкуле к себе. "Валера?!" Лицо женщины исказила гримаса удивления, перемешанного с ужасом: брови взметнулись вверх, глаза расширились и застекленели, а полуоткрытые губы беззвучно зашевелились, не в силах сказать ни слова. Она застыла, ошарашено уставясь на лежащего рядом мужчину и надеясь на то, что всё это какой-нибудь дурацкий сон, глупая ошибка или чей-то идиотский розыгрыш. "Боже, почему это происходит со мной?! Снова.." Её присутствие в одной постели с Леонтьевым женщину особо не обескураживало, больше её поражал тот факт, что это произошло опять. Дежавю какое-то.. Женщина измученно упала на подушку, уткнувшись глазами в потолок. Ядовито-белая штукатурка подействовала на неё отрезвляюще. Остатки утреннего тумана рассеялись окончательно, резко сменившись суровой реальностью. В глазах внезапно потемнело, виски монотонно запульсировали. Каждый удар глухим эхом отдавался в тяжелой голове. "Господи, сколько же мы вчера выпили?" Женщина зажмурилась и с силой надавила на лоб ладонью, пытаясь избавиться от ноющей боли, мешающей здраво оценить сложившуюся ситуацию. Она ещё раз бросила взгляд на спящего рядом мужчину. Её лицо приняло страдальческое выражение. - Чёрт, - жалобно простонала она еле слышно. "И как поступить в этот раз?" На этот вопрос Вайкуле однажды уже отвечала. Женщина в последний раз кинула быстрый взгляд на Леонтьева. - Прости.. - прошептала она в пустоту. Вайкуле осторожно выбралась из его объятий. Задержав дыхание, и стараясь не делать резких движений, она медленно села на кровати. Она подхватила пододеяльник за край и бесшумно откинула его в сторону. Подушечки её пальцев коснулись пушистого ворса ковра. Женщина встала на цыпочки и начала, крадучись, пробираться к двери. - Опять убежишь от меня? - внезапно прозвучавший вопрос заставил её замереть. За насмешливым тоном Леонтьеву не удалось скрыть горечь в голосе. Ловушка с лязгом захлопнулась, коварно блеснув стальными челюстями. До двери оставалось чуть меньше метра. Но.. Она не успела. В комнате будто похолодало. Между мужчиной и женщиной началась какая-то странная молчаливая дуэль. Каждый выжидал, что будет делать другой. Леонтьев приподнялся на локтях, не сводя с Вайкуле глаз. Женщина всё ещё продолжала стоять посреди комнаты, не решаясь пошевелиться. Она чувствовала на своей спине его пристальный взгляд. Леонтьев покачал головой, пряча разочарование за улыбкой. - Лайма.. - протянул он с лёгким укором и, глубоко вздохнув, приподнялся и сел на край кровати. Снова молчание. - Лайма.. - внимательно изучая свои пальцы, повторил мужчина. Женщина колебалась. Её глаза напряжённо вглядывались в одну точку, и, будто что-то для себя решив, она, не произнося не слова и не взглянув на мужчину, медленно опустилась рядом с ним. Леонтьев мельком посмотрел на неё и устремил взгляд на небольшую репродукцию Айвазовского, висящую на противоположной стене над комодом. - Если ты осталась сейчас здесь только из-за жалости ко мне, то не стоило. Вайкуле резко повернула к нему голову. На губах мужчины играла слабая вымученная улыбка, в тёмно-карих глазах застыло плохо скрываемое страдание. - Не беспокойся, я пойму, - мужчина грустно усмехнулся, не отрывая глаз от картины. - Я пойму, - он повернулся к Вайкуле. - Я напьюсь до чёртиков, мне будет будет больно, но я пойму. Леонтьев улыбнулся своим мыслям и аккуратно взял женщину за руку. - Знаешь, я готов вечно терпеть эту боль. Я перетерплю её снова. Только бы иметь возможность ещё хотя бы раз просто прикоснуться к тебе, - в его глазах заблестела неподдельная искренность. Но, столкнувшись с озадаченным выражением, появившимся на лице женщины, мужчина отвёл взгляд. - Это какое-то наваждение.. - помедлив, продолжил он. - Это не просто безумная животная страсть. Нет. Это другое.. Это действительно настоящее, светлое чувство.. Вайкуле разомкнула пересохшие губы, чтобы что-то сказать. Леонтьев крепко сжал её руку: - Нет, подожди. Ничего не говори. Дай мне закончить, ладно? - вопрос скорее не предполагал ответа, но женщина всё же согласно прикрыла глаза, позволяя ему продолжить. - Да, я понимаю, - снова заговорил Леонтьев, - все эти слова звучат слишком высокопарно, наиграно и дёшево. Тебе надоели мои жалостливые театральные признания, и ты им не веришь.. Но я искреннен, - мужчина судорожно взмахнул рукой. - Да, я говорил тебе всё это тысячу раз, но я не хочу, чтобы ты подумала, что это нужно только для того, чтобы в очередной раз.. - он запнулся, набрав полную грудь воздуха. Его глаза нервно метнулись в сторону, но уже через мгновение вновь вглядывались в лицо женщины. Он шумно выдохнул, - ..чтобы в очередной раз затащить тебя в постель. Леонтьев в нерешительности замолчал, тщательно подбирая следующую фразу. После некоторого колебания он заговорил вновь: - Когда ты с..сбежала от меня в прошлый раз, я ещё долго просидел в комнате, уставившись на захлопнувшуюся дверь, пока не наткнулся на практически нетронутые пол литра. Буровя взглядом дверной проём, я пытался разобраться в чувствах, которые испытывал в тот момент. Знаешь, я и не предполагал, что это будет так больно. С одной стороны, мне жутко хотелось подорваться с места и кинуться за тобой, но с другой, сделать это лишь с целью тебя задушить. Тогда я твёрдо решил, что наконец избавлюсь от наивных мечтаний, раз и навсегда выкину тебя и все мысли о тебе из головы, и, даже если ты будешь вымаливать у меня прощение, хотя, подобной сцены не дано увидеть никому, - мужчина усмехнулся, - то всё равно не прощу тебя никогда. Потом.. Лайма слушала его вполуха. Её мысли были где-то в другом месте. Она пыталась понять, что двигало ей в тот вечер. Приличное ли количество выпитого алкоголя и возбуждение, вызванное удачным открытием фестиваля, или что-то другое.. С одной стороны, сколько бы она не выпила, она в любом случае была бы в состоянии контролировать свои действия. Но почему тогда утром она просыпается с Ним в одной постели. Опять. Нет, не то, что бы это стало привычным явлением, но, тем не менее, это произошло вторично. Тогда, в первый раз, она убежала от него, ничего толком не объяснив и бросив на прощание лишь банальное "извини". Он и тогда пытался удержать её и что-то ей объяснить, но она не захотела ничего слушать и просто беспардонно сбежала, оставив его один на один с роем бредовых мыслей в голове и практически полной бутылкой коньяка. Но в этот раз что-то убедило её остаться. Но что? - ..Но, по-видимому, моя любовь к совершению одних и тех же ошибок безгранична, - вырванная из монолога Леонтьева, внезапно коснувшаяся слуха женщины фраза заставила её оторваться от размышлений. - Я никогда не умел на тебя обижаться, - услышала она вновь голос мужчины. - Не знаю, что со мной не так. Я всегда корил себя за это, пробовал что-то менять, но.. Всё бестолку. И поэтому в этом году я принял твоё приглашение на "Рандеву". Неужели я мог поступить иначе? - вопросы, словно адресованные какому-то невидимому собеседнику придавали рассказу мужчины какой-то странный оттенок. Казалось, он будто кается перед собой в собственных действиях, ища им разумное объяснение. - Ещё когда я только ехал сюда, я думал о нашей встрече, и был уверен, что увижу твою искреннюю улыбку и удостоюсь твоего дружеского поцелуя в щёку, но не более того. И тогда я дал себе слово, что и сам не позволю себе большего. Боже, как нелегко далось мне это решение! - взгляд мужчины устремился к потолку, будто ища поддержки Всевышнего. - Когда я приехал на первую репетицию, - продолжил он после паузы, - наша встреча, как я и ожидал, была весьма прохладной: практически безэмоциональное приветствие, разговоры только о деле. Ты дала мне понять, что претендовать на что-то ещё бессмысленно. Я повиновался. Знаешь, опытные люди когда-то уже намекали мне на то, что отпустить - порой единственный способ избавиться от самоистязания и начать новую жизнь. Тогда я упрямо качал головой и говорил, что не могу, и что ещё не время. Я тешил себя пустыми надеждами на то, что всё ещё может измениться. Знаешь, на самом деле я боялся. Боялся тебя отпустить. Я представить себе не мог, как это так: отпустить тебя, разлюбить тебя? Не будь тебя в моём сердце, и моя жизнь лишилась бы самого главного, - последнюю фразу мужчина произнёс проникновенно-трепетным тоном; его взгляд был полон наивной преданности. Но, не разглядев на лице женщины никакого отклика на его слова, мужчина быстро взял себя в руки. Леонтьев перевёл дыхание и заговорил более сдержанно: - В общем, позавчера я посмотрел на тебя, на в..вас с.. Андреем, - эти слова давались ему крайне тяжело. - Я увидел, как он на тебя смотрит, как бегает вокруг тебя, пытаясь чем-нибудь помочь. И я вдруг понял, что ты счастлива. Счастлива без моего участия в твоей жизни. К сожалению, - на лице мужчины вновь появилась грустная усмешка. - Ты знаешь, я всегда желал тебе только счастья. Искренне и беззаветно. Я долго не хотел мириться с мыслью о том, что мне нет места в твоей жизни. Я не хотел в это верить, пытался убедить себя в том, что я что-то для тебя значу, видел в любом твоём движении, взгляде какой-то скрытый смысл. Я боялся наконец осознать, что всё это лишь выдумка моего больного рассудка. Но позавчера то, чего я так страшился, так рьяно пытался избежать, всё таки произошло. Я окончательно понял, что тебе не нужен.. - мужчина подавил горький смешок и отпустил руку женщины. Но, казалось, она этого не заметила. Она смотрела на него, не в силах отвести взгляд. Обрывки фраз долетали до её сознания будто сквозь туман. Его тёмно-кофейные глаза, его губы, его мягкий, убаюкивающий голос.. Она вспомнила их первую встречу. Как они тогда стеснялись друг друга: боялись посмотреть друг другу в глаза, лишний раз коснуться друг друга, краснели от смущения как маленькие дети. Но как быстро прошло это смущение. Как незаметно они перешли эту черту. Она не помнила, когда их взгляды стали более нескромными, а прикосновения - более смелыми, она не помнила, каким образом она всё чаще оказывалась в кольце его рук, и почему ей это нравилось. Она не помнила, когда его голос стал таким родным, когда его улыбка стала вызывать у неё внутри какой-то непонятное, тёплое, приятное чувство, а в его глазах появилось что-то новое, но почему-то такое желанное... Любит ли она его?.. Этого она понять не могла. Но он дорог ей. Он нужен ей. И зачем столько времени она старалась убедить себя в обратном? Мужчина продолжал говорить, она уже не слышала его слов. - Но вчера.. На вечеринке после концерта ты была совсем другой. Ты была так нежна со мной: ты разрешила мне обнимать тебя, ты улыбалась мне, мы танцевали, разговаривали.. Просто так, ни о чём. Я снова разглядел в твоих действиях какой-то подтекст, но на этот раз я был уверен, что это не проделки моей разыгравшейся фантазии. Я увидел в твоих глазах настоящее неприкрытое желание. И я не смог справиться с собой, отказать тебе. Снова. Господи, - в его голосе послышались истерические нотки, - стоит тебе только ко мне прикоснуться, и у меня будто крышу сносит. Да что там! Одного твоего взгляда достаточно, чтобы свести меня с ума!.. Знаешь, - Леонтьев прерывисто вздохнул, пытаясь вернуть себе спокойствие, - всё, что было между нами.. - он повернулся к Лайме. Её глаза по-прежнему отрешённо изучали его лицо, а на губах играла мечтательная улыбка. Мужчина заметил это и запнулся на полуслове. Он осторожно дотронулся до её плеча: - Лайма? Его голос доносился будто откуда-то издалека. Женщине потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что он обращается к ней. Вайкуле слегка тряхнула головой, отгоняя остатки приятного тумана воспоминаний, и снова посмотрела на мужчину. Его глаза обеспокоено всматривались в её лицо. - Лайма, - повторил Леонтьев, - с тобой всё в порядке? - А?.. Д-да, - женщина растерянно кивнула, отчего светлая непослушная прядь её волос упала ей на лицо. - Я просто з-задумалась. Т-так о чём ты говорил? Мужчина мягко улыбнулся и осторожно убрал непослушный локон ей за ухо: - Я говорил о том, что эта ночь значит для меня намного больше, чем тебе кажется. Я не хочу в тысячный раз рассыпаться в пафосных признаниях и снова заявлять о том, что все мои песни посвящены тебе. Ты прекрасно это знаешь, - в его улыбке вновь промелькнула грусть, он взял женщину за руку. - Я люблю тебя. Просто помни об этом, хорошо? И если ты сейчас снова решишь убежать от меня и предложишь обо всём забыть и не вспоминать больше никогда, то я не буду тебя удерживать. Я пойму и.. - Я не убегу, - тихий голос женщины прервал поток его признаний. От неожиданно прозвучавшего заявления у мужчины перехватило дыхание. Он в растерянности всматривался Лайме в глаза. - Что? - не до конца осознавая смысл услышанного, прохрипел Леонтьев. Лицо женщины на мгновение приняло серьёзное выражение, а глаза решительно блеснули. - Я не убегу, - повторила она уверенней. Леонтьев молчал. Казалось, он всё ещё не мог поверить в то, что только что услышал. В его глазах блеснуло беспокойство. Что бы не означали её слова, больше всего мужчина боялся, что всё это может оказаться шуткой. - Ты.. не шутишь? - он должен был в этом убедиться. На её губах заиграла улыбка. Вайкуле нежно провела рукой по щеке мужчины и мягко коснулась его губ. Опомнившись лишь через несколько мгновений, Леонтьев чувственно ответил на поцелуй, крепче прижимая женщину к себе. - Ты сводишь меня с ума, - тяжело дыша, прошептал мужчина, когда их губы наконец разъединились. Вайкуле дотронулась рукой до его волос: - Это взаимно, - она нежно улыбнулась. - Но.. - женщина с сожалением вздохнула и виновато закусила губу. - Мне надо идти.. Леонтьев опешил. - Что? Вайкуле попыталась встать. - П-подожди, - мужчина сильнее сжал кольцо своих рук у неё на талии, не оставив ей ни единого шанса выбраться. - Куда? Лайма больше не могла сдерживать насмешливую улыбку, в её глазах заплясали игривые огоньки. Леонтьев непроизвольно ослабил объятия в недоумении уставился на женщину. Увидев обескураженное выражение его лица, Лайма засмеялась: - На репетицию! Она чмокнула мужчину в щёку и легко соскочила с кровати. Несколько секунд Леонтьев в ступоре смотрел на неё неморгающим взглядом. Потом до него дошло. - Лайма! - сотрясаясь от беззвучного смеха, простонал мужчина, и обессилено откинулся на подушку. Вайкуле показала ему язык. Её заливистый смех заполнил комнату.