The Vampire Diaries.

Кэролайн вся такая нежная и хрупкая, когда перешагивает затертый грязью порог прокуренного бара где-то на отшибе Данвилля, будто соткана из воздуха вперемешку с сиянием звезд. На ней белое платье в пол, букет лилий сорта Барбадос в руках и съехавшая в сторону фата на голове. Такой, как она, здесь не место. Здесь пристанище конченых насильников и убийц. Но Форбс держится невозмутимо, ей по барабану жадные, похотливые взгляды, поедающие ее живьем, она никак не реагирует на восторженные свисты. В ее голове звучит никому неслышимая мелодия, отчего хочется танцевать. И Кэролайн танцует на мокром от пролитого пива столе, грациозно переступает босыми ногами в такт внутренней музыке. Елена расплывается в довольной улыбке, наблюдая за подругой, отправляет в рот очередную стопку текилы и едва слышно урчит от жжения, охватившего стенки горла. На ней рваные джинсы и черная кожанка поверх фиолетового цвета топа, такого тесного, что женские округлости грозятся выпрыгнуть из него при малейшем неловком движении. Вот только неловкость осталась в Фолс-Черч три недели назад, как и стыд был потерян по дороге из него. Гилберт, словно кошка, запрыгивает на барную стойку, выхватывает взглядом тех, кто пресытился устроенным здесь представлением. В помещении, окутанном дешевым сигаретным дымом, становится горячо. — Эй, ублюдки, — не стесняется в выражениях брюнетка. — Кто хочет утешить невесту, сбежавшую из-под венца? Отдаю ее только в самые надежные руки. Масло в огонь подлито, остается только подождать, когда завсегдатаи бара решат между собою, кто будет первым. Кэролайн, кружась вокруг собственной оси, спрыгивает на пол, подходит к подруге и трется об ее ноги, будто маленький котенок, просящий еды, когда двое бритых амбалов с татуировками вдоль шей обретают форму в приглушенной тени углового столика. — Девчонки, вы хотите выпить?! — скорее утверждает один из них, нежели задает вопрос. В его глазах плавится самоуверенность, а на дне черных зрачков вспыхивает яркими искрами предвкушение. — Ооочень, — будто сговорившись, томно мурлычут девушки, давая волю венам в области глаз набухнуть. Ужас вытесняет сигаретный дым, душераздирающие крики бьют по перепонкам, кровь на стенах, на полу, на столиках: темными пятнами-кляксами, тонкими струями и широкими мазками. Кэролайн брезгливо отбрасывает еще теплое, но уже безжизненное тело в сторону, поправляет съехавшую фату и набрасывается на новую жертву, замешкавшуюся у двери. Елена тем временем играет в патологоанатома, тупым столовым ножом проходится вдоль брюшной полости своего клиента. Вскрытие показало — пациент умер во время вскрытия. Раз, два, три, четыре, пять. Время вспять не отмотать. Шесть, семь, восемь, девять, десять. Жизнь — отстой, лишь в смерти прелесть.