Берок

      Берок открыл глаза только затем, чтобы невидяще посмотреть на женщину, которую, конечно же, не узнал, улыбнуться ей криво, сказать, что он в порядке, и услышать её умоляющий голос:       – Только не спи, о Небо, не спи!..       Он что-то пробормотал ещё. Ему не нужно было засыпать, чтобы провалиться обратно в ту беспросветную тьму, из которой выплыл.       И он провалился, напоследок услышав свой жалостливый стон.       Ему снилось что-то абстрактное и расплывчатое. Он видел много ужасающих картин, но не успевал зацепиться за них, как его перебрасывало дальше. Он видел, как его тело клюют безглазые вороны, как смерть поглаживает его голую черепушку и укачивает, как младенца. Как его жена тут же поглаживает свой живот, и он лопается, как гнойный нарыв…       Он вскрикивал и метался, ударяясь о каменные стены подземных шахт. Ему казалось, будто через грудь его прорастают корни Вечного древа, и он сам становится частью его. С длинной седой бородой, серым взглядом и синей кожей…       Иногда он просыпался снова и понимал, что на самом деле он всё ещё спит. На губах он чувствовал привкус мёда, но он неумолимо превращался в дёготь. Его губы слипались, он пытался произнести слова, которые, как ему казалось, спасут ему жизнь, но не мог произнести и звука.       Бывало так, что он хватался за единственно правильную лестницу, свисающую над пропастью, но его руки вдруг превращались в однопалую дрянь, и он никак не мог побороть себя, чтобы не свалиться…       Когда он падал, то оказывался на том проклятом поле, где впервые встретил Чёрного Глаза. И всё было как в первый раз: тот был ранен, но странно весел, постоянно шутил и выпрашивал у Берока пару глотков крепкого «пойла»… Я не пью, говорил Берок, и Глаз смеялся, предположив, что Берок очень сильно ударился в детстве.       И тут же Берок возвращался в своё детство и наблюдал, как его мать, лицо которой было неестественно смазано, била его об стену маленькой головкой, а ребёнок даже не плакал. Может, ему уже нечем было.       Потом Берок видел, как Чёрный Глаз приходит к ним в дом и как жена Берока нервничает, кидаёт болезненно горящий взгляд на гостя, на его длинное щегольское лицо, смуглую кожу, ярко-зелёные глаза. И как они, вдруг накинувшись друг на друга, смеются над Бероком и совокупляются.       Иногда мужчине казалось, что Чёрный Глаз выковыривает себе глаза и протягивает Бероку, чтобы тот ненароком не ударился снова о каменную стену шахты…       И Берок ударялся, лишь бы достать, лишь бы дотянуться до Чёрного Глаза.       Мальчик, шептала его жена, почему-то оказавшись на месте смерти и поглаживая его голый череп, у нас будет мальчик, ты только не спи, слышишь, мальчик…       Я не сплю, отвечали безглазые вороны.       Берок не спал, он метался в беспокойных видениях, не понимая их, проклиная свою натуру. Он физически ощущал, как время протекает через него, как через ситцевую ткань. Он пытался словить его, проглотить, выпить, но время утекало противной чёрной лужицей, заполняя собой всё. Через какое-то время Берок понял, что задыхается, тонет в этой непонятной временной субстанции. Но когда она заполнила собой абстрактную комнатушку, Берок обнаружил, что не может ни пошевелиться, ни умереть…       Время смеялось над ним.       Он убегал от Треглавца по матовому полю, спотыкался о невидимые преграды и падал. А Треглавец настигал, растопыривал свои перепончатые крылья, дотягивался до Берока руками с двумя огромными пальцами. Клацанье клыков Треглавца заставляло мужчину подниматься и бежать дальше.       Потом он вдруг оказывался в спокойной, белой комнате, по углам валялись его детские игрушки, а он, маленький и забавный, сидел посреди всего этого игрушечного хаоса и пытался произвести на свет огненную бабочку, которая горела бы ясным пламенем и не сгорала…       Но из рук его рождались огромные пузыри вонючего болота и лопались, выпуская зловония.       Берок выл, как зверь, скрёбся в запертую дверь, гулял по огромному лабиринту, жрал крыс и крошил себе кости.       Но вновь и вновь возвращался в самое начало своего пути. Я заперт, думал он. Я заперт в собственном сознании.       Ты маг, отвечал рассудок, насмехаясь. Ты сам выбрал этот путь.       Я сам, подтверждал Берок и принимал протянутые глаза Чёрного Глаза, сжимал их в ладони, и чёрная субстанция времени начинала течь прямо с них, словно податливый зверёк, учуявший своего хозяина. Как я мог не догадаться, усмехался Берок, что ты тоже маг. Как я мог так ошибиться в тебе. Как я мог…       Чёрный Глаз разводил руками. С пустых глазниц его алыми ручьями лилась кровь, впитываясь в кожу, как в губку. Тонкие губы снисходительно улыбались.       Да чтоб тебя сожрал Врагга, сердечно желал ему Берок.       Не спи, выл огромный четырёхлапый зверь над головой с большими, ужасными глазами. Тогда Берок, обмазывая лицо жидким временем, опускался на колени и закрывал глаза, начиная тихо плакать. Что за стыд, думал он, что за подлая подстава.       И ему вдруг начинали сниться красивые ожерелья из алых и белоснежных камней, внутри которых бились, ударяясь о хрупкие стенки, великолепные бабочки. Он тянулся к ним, чтобы прикоснуться, но они обжигали его своим великолепием. Тогда он плакал ещё больше, и слезы падали с глаз огромными синими камнями, разбиваясь о мраморный пол.       Он стоял перед зеркалом, рядом с ним – молодая девушка, улыбчивая, симпатичная, тонкая, как бергеттка. Он обнимал её и видел: кожа его мгновенно стареет, он покрывается паутинками морщин, вот он уже исполосован ими, как плетью… на подбородке его вьётся борода, вот она седеет, вот он лишается своей чёрной шевелюры… А девчонка всё такая же улыбчивая и красивая. Неподвижная и застывшая.       Нитика, вспоминал он и видел отражение своих побелевших глаз. Моя Нитика.       Берка, смеялась она, Берка, ты ящерицу оставил. Ну-ка забери, а то утащу её к себе. Век потом искать меня будешь.       Век ищу, подтверждал Берок, и Нитика пропадала, оставляя после себя едва ощутимым шлейф розовых запахов.       Мужчина плакал, склоняясь всё ниже к холодному, мокрому камню. Где я, думал он. Что я.       Смерть, поглаживающая череп… лопающийся живот Голы… и Чёрный Глаз, в одной руке сжимающий свои глаза, а в другой – искусно сделанный кинжал. Мне отец подарил, как ни в чём не бывало, говорил он. Видишь, как красиво? И вонзал его Бероку в плечо, едва выше сердца.       Чёрные звёздочки плясали перед глазами мужчины, и он падал, вдруг просыпаясь на смятой, вонючей постели… Рядом, склонившись, рыдала женщина, поглаживая спутавшиеся волосы своего мужа.       – Берка, – умоляла она, увидев осмыслённый взгляд, – ну не спи, ну пожалуйста… Он ушёл. Слышишь?       – Нет, – улыбался мужчина, увидев чёрную фигуру у самой двери.       Мужчина, на вид совсем как юноша, рассеяно улыбался в ответ, не сводя взгляда с мужчины, беспомощно распластавшегося на постели.       – Я тут это… Ягоды, – говорил он и протягивал Бероку чёрную смородину.       Жена, милая Гола, будто бы не замечала протянутой руки.       – Он ушёл, – шептала она. – Он умер, Берок… Слышишь?       Мужчина, закрывая глаза, принимал протянутые ягоды и немедленно отправлял их в рот.       Что это за вкус, думал он. Металл?       И сразу проваливался в сон.       Чёрный Глаз, стоя перед ним, вдруг начинал хохотать, зияя своими кровавыми глазницами. И, схватившись за живот, совсем как мальчишка, показывал на Берока. Рука его подрагивала. Берок улыбался.       Не спи, последний раз крикнула неизвестная ему птица. И, сбитая брошенным кем-то камнем, упала к его ногам.