Игра в любовь

Я встретил вас — и всё былое В отжившем сердце ожило; Я вспомнил время золотое — И сердцу стало так тепло… Как поздней осени порою Бывают дни, бывает час, Когда повеет вдруг весною И что-то встрепенётся в нас, — Так, весь обвеян дуновеньем Тех лет душевной полноты, С давно забытым упоеньем Смотрю на милые черты… Как после вековой разлуки, Гляжу на вас, как бы во сне, — И вот — слышнее стали звуки, Не умолкавшие во мне… Тут не одно воспоминанье, Тут жизнь заговорила вновь, — И то же в нас очарованье, И та ж в душе моей любовь! Федор Иванович Тютчев

Прошло семь лет. Прекрасный солнечный летний день. Была жара, но ее разбавлял холодный ветер. Дети радостно бегали по улицам, едва не сбивая прохожих с ног, которые спешили по своим делам. Слышались стук колес об каменную дорогу, цоканье копыт, голоса женщин, обсуждающих цены на рынке, свою семью. Обычный будний день. В доме Инверс было сегодня шумно. Сара и Рейчел прибирали особняк: мыли пол, окна, чистили мягкую мебель, вытирали пыль даже на люстрах. Джеймс отложил поездку на три дня, чтобы встретить важных гостей, которые прибудут завтра. В доме стены стали голубого цвета, крыша больше не протекала и ни одна половица не скрипела. Три года назад глава дома Инверс заключил выгодную сделку, и материальное положение семьи улучшилось. Пока шла уборка в доме, две девушки были в комнате старшей дочери. В комнате не смолкали женские голоса. На кровати лежало светло-желтое шелковое платье с белым цветком на груди. Весь верх платья был украшен кружевами из золотых нитей. У зеркала стояла высокая семнадцатилетняя девушка с фиолетовыми волосами, подстриженными под каре. На ней было пышное белое открытое платье. Верхние юбки платья были шифоновые. На груди платья были сапфиры, а полы платья были украшены фиолетовыми кружевами. — Луна, ты у меня грудь генетически отняла! — негодовала рыжеволосая девушка пятнадцати лет от роду, смотря на большую грудь сестры. Она была невысокого роста с рыжими волосами ниже талии. — Лина, тебя это так волнует? — ответила ей девушка, смотрясь в зеркало. — Тебе легко говорить. Ты не доска, в отличие от меня, — обиженно сказала ей Лина, сидя на кресле. — Лучше примерь платье. Завтра нам в них гостей встречать, — вздохнула Луна. Сестрам родители так и не сказали, кто к ним придет. — Не люблю платья, да и что за гости такие, что мама и папа так суетятся? Королева что ли? И еще такие дорогие платья. Никогда такие не одевала. Знаешь, что мне они напоминают? — сказала рыжая девушка сестре, смотря на платье, лежащее на кровати. — Что? — Подарочную упаковку. — Почему? — Подумай сама. Нам уже пятнадцать и семнадцать лет. Мы девки на выданье. Скорее всего, придут какие-нибудь богатые или не очень родители с избалованным или разборчивым сынком. Будут выбирать, какая из нас лучше, чтобы унести под венец, — объяснила рыжеволосая Инверс. — Не вижу ничего плохого. Каждую девушку ждет такое. И нам еще повезло, что уже одну из нас не будут водить по балам, приемам, чтобы выдать замуж, — ответила Луна и взяла расческу. Она начала расчесывать запутанные волосы. — Балы? Приемы? Это еще хуже! Но выходить замуж за первого встречного — это ужас. Я совсем не хочу замуж. Хочу путешествовать, есть разные яства и грудь! — ответила Лина, мечтательно закрыв глаза. — Мечтать не вредно, — с улыбкой сказала старшая сестра. — А ты смирилась с этим? Зная тебя и твой характер — это странно, — сестра с подозрением посмотрела на нее. — Хочешь честно? — Луна взяла стул и поставила рядом с креслом, где сидела младшая Инверс. Она села на стул. — Нет. Я не хочу этого. Но мама сказала, что они состоятельные люди, а значит, родители поправят свое положение, Если одну из нас выдадут удачно, то появится возможность того, что и вторую возьмет не бедный человек, и мы обе сможем прожить жизнь в достатке, а не подставлять ведра под капающую крышу. Мне не важны деньги, но я хочу, чтобы мама и папа прожили свою старость в крепком и чистом особняке, а не в гниющем от сырости доме. — Понятно. Ну, ты и альтруист. Но выйти замуж по-настоящему ради денег? Нет. Только если фиктивно и за очень состоятельного аристократа. Мою честь ни за какие богатства не купишь. А можно так? — поинтересовалась Лина. При слове «деньги» или «богатство» у нее всегда загорались алчностью глаза. — Нельзя, — ответила ей старшая сестра и встала со стула. — Поможешь мне с корсетом? Я хочу на Кэрол прокатиться, а в этом будет неудобно. Через полчаса из дома выбежала Луна в черных мужских брюках, сапогах и мужской белой просторной рубашке, кое-как заправленной в брюки. Пусть она и обожала юбки и платья, но для катания верхом на лошади больше подойдут штаны. Она направилась к сараю, который находился сзади особняка. Из него послышалось ржание лошади. Сарай был небольшой и был предназначен для одной или двух лошадей. Девушка открыла дверь со скрипом и зашла внутрь. У стены, где лежало кучей сено, стояла вороная лошадь, ноги которой были белого цвета. Она подошла к ней и похлопала по шее. Эту лошадь семья приобрела год назад, как только появилась такая возможность. — Ну что, Кэрол, проскачим весь лес, пока есть возможность? — сказала она и подобрала седло и уздечку с земли. Девушка надела на лошадь эти вещи, взяла ее за узду и вывела из сарая. Луна посмотрела на небо, на котором не было ни одного облака. Значит, до вечера дождя не будет точно и можно будет хорошо прогуляться. Инверс запрыгнула на Кэрол и поскакала на ней в лес. Шумела зеленая листва. Где-то журчал ручей. Топот лошадиных копыт. Щебетание птиц. В лесу было спокойно. Луна знала этот лес как свои пять пальцев, поэтому мчалась на лошади куда глаза глядят. Она наслаждалась последними свободными днями, как она думала. Ей не хотелось покидать эти места, любимый дом, цветущий сад. Но приходит такой день, когда эти места надо покинуть и заняться домашними делами. Жизнь, наполненная домашними хлопотами, не казалась ей такой яркой как сейчас. Внезапно, откуда-то со стороны им на дорогу выскочил белоснежный конь. Луна едва успела остановить Кэрол. Лошадь с громким ржанием встала на дыбы, успокоилась и отошла на пару шагов. Всадником белого коня оказался молодой человек лет двадцати. У него были фиолетовые волосы, уложенные в каре, зажмуренные глаза и ухмылка на губах. Черная накидка с орнаментом, светлая рубашка, черные брюки, обувь цвета песка, перчатки. Что-то на аристократа он не очень похож. — Какое необычное столкновение, милая леди, — заговорил первым незнакомец, улыбнувшись. — Простите. Но вы не могли бы так резко не выпрыгивать из-за кустов? — сказала ему девушка. Ей не понравился этот человек. Хотелось поскорее уйти отсюда. Чувство опасности не покидало ее. — А вы так не скачите сломя голову. Девушки не должны себя так вести, — он оглядел Луну с головы до ног. — Тем более одеваться так. Но даже в этих мужских одеждах вы выглядите очень мило и как-то немного женственно. — Спасибо, конечно, за комплимент, но это не ваше дело как я одеваюсь и как веду себя, — Инверс тоже оглядела парня. — А вы напоминаете жреца. — Правда? Мне об этом уже говорили, — ответил он ей. Незнакомец хотел сказать что-то еще, но Луна его оборвала. — Приятно было пообщаться, но мне надо скакать сломя голову дальше, — сказала девушка ему. Кэрол обошла коня незнакомца и поскакала дальше прямо. Парень смотрел ей вслед. Серьезная, не особо разговорчивая, немного грубая, но осторожная девушка. Так ему показалось на первый взгляд. — Побежали дальше, Билл? — сказал он коню. Билл оставил траву в покое, которую начал жевать еще с начала диалога владельца и девушки. Он устало поднял голову. Парень улыбнулся, еще раз посмотрев в ту сторону, куда ускакала Луна, и белоснежный конь помчался в сторону города.