***
Утро было относительно дождливым. Из вчерашних луж по земле разливался такой обширный ручей, что почти грозило потопом. К слову, за окном было темно, когда я отошла от состояния дрёма. День медленно уменьшался, это не приносило особого счастья. Забыв о том, что буквально вчера ко мне поселился Высоцкий, я выхожу из комнаты в одной длинной футболке и потрепышем на голове да и ещё сонно зеваю впридачу. — И тебе доброе утро, Платонова, — поперхнувшись водой от моего вида говорит Алексей Михайлович, пытаясь найти опору в виде стола. Довольно долго не доходит, что не так. Преподаватель старается смотреть куда-нибудь в сторону, но не на меня. И тут я понимаю, что... — Пизд... То есть простите, — быстро залетаю обратно, натягиваю пижамные штаны за секунду и выхожу снова, пытаясь скрыть предательский румянец на щеках. Кажется, впервые в жизни краснею от стыда, даже неожиданно. Да, да, это пиздец, Платонова, причем полный. Выглядываю из-за двери на секунду. — Я родителям пока позвоню, а вы возьмите что-нибудь из холодильника поесть, — снова наблюдаю немного растерянное лицо Высоцкого, хлопаю дверью, стараясь как можно быстрее набрать номер мамы. После этого инцидента еще сильнее хочется быстрее съехать на время обратно. Если надо будет, я даже на коврике в углу посплю, лишь бы только не тут. Стыдно-то как! Стараюсь как можно спокойнее выдохнуть, пока в трубке продолжаются гудки. Стоит успокоить себя тем, что это ещё не конец света. Ну, с кем не бывает? — Алло, Настя, как хорошо, что ты позвонила сама! — телефон чуть не вылетает из моих рук, когда мама пытается перекричать тот ужас, который создают одновременные сигналы машин. — Мам, привет, ты где вообще? — хотя глупый вопрос, потому что, судя по папиным матам на заднем плане, они в порядке. Скорее всего едут куда-то. — Мы к тебе едем, нам Сашу оставить надо на пару дней у тебя. Уже во двор заехали, — глаза почти выпадают из орбит. Блять, что? — В смысле? Мам, нет, мам, пожалуйста, давайте не сегодня, я вообще хотела у вас пару дней пожить. Мам, алло! — связь барахлит, и в итоге, кажется, она почти меня не слышит. А вот паника растет с каждой секундой, потому что на кухне ничего не подозревающий Высоцкий жуёт бутерброды с колбаской, запивая чаем, и выгнать его я не могу, да и рука не поднимется. — Насть, мы с папой уедем срочно на несколько дней к родственникам, мы не можем твоего брата одного оставить. У него только сегодня школы нет, а потом будет. Так что поживёт у тебя, выбора нет, — снова слышаться помехи, заглушающие уже мой мат. Кажется, поэтому в дверь стучит никто иной, как Алексей Михайлович. — Платонова, ты живая? — чуть громче, чем обычно говорит он, а телефон уже оповещает меня о том, что трубку просто повесили. Ясно, моего мнения и слушать не будут. — Блять, — тихо протягиваю я, откидывая телефон на мягкую поверхность кровати, и медленно массирую виски, пытаясь что-то экстренно придумать. В пылу критичности всего происходящего в голову ничего не лезет. — Ну у меня же учёба, об этом хоть подумали бы! Господи, как я ему объясню наличие в моей квартире неизвестного мужика? — хватаюсь за голову, оседая на стул. — Что ты там бурчишь? Всё в порядке? — Да. Кроме того, что ко мне сейчас привезут младшего брата. Судя по воцарившейся тишине, Высоцкий пошёл собирать вещи или просто прыгать из окна. Мне тоже хотелось бы, если бы не звук заезжающей во двор машины. А вот теперь это точно катастрофа. — Алексей Михайлович! — очень неожиданно осознаю тот факт, что родители-то уже поднимаются. Выскакиваю в коридор, на ходу толкая Высоцкого в гостевую комнату. — Нет времени объяснять, пора валить. — Так, Платонова, стоп, стой, успокойся, — он хватает меня за плечо, заставляя остановиться и посмотреть на него. Нервно сглатываю и пялюсь куда-то в область переносицы. — Выдохни для начала. И слушай сюда. Всё в порядке, если что-то и произойдёт, я сам всё объясню. Ты же не киллера у себя прячешь, в конце концов. Поняла? Настя? — дергано киваю. — А теперь постарайся сделать вид, что все отлично и ты только что не прятала своего преподавателя в комнате, — мужчина так мягко улыбается, что само собой проходит ощущение дискомфорта и спонтанности. В последний момент замечаю ямочки на его щеках и вздыхаю. Не думать о нем вообще задача невыполнимая для меня с недавних пор. Преподаватель тихо заходит в комнату, понимая безысходность данной ситуации, а я пытаюсь скрыть наличие в прихожей его обуви и одежды, причем так быстро, как никогда раньше не убиралась дома. Вообще он какой-то подозрительно спокойный. Его не волнует, что в случае, если его увидит мой отец, то есть риск крутых разборок? — Сейчас, сейчас открою, — впихиваю в шкаф огромный пуховик и, наконец выдохнув, открываю дверь. Тут же готова превознести хвалу всем существующим богам, потому что на пороге стоят лишь мама и мой брат. — Привет, — попытка улыбнуться заканчивается совершенно неудачно, потому как мой вид вызывает у них искреннее удивление и даже некий ужас. Улыбка все-таки была нервной да и явно лишней. Мама выгибает бровь, а Саня почти дергается, явно не от восторга. — Допустим, всё у тебя в порядке и мы этого не видели, — ошарашенно произносит маман, а брат крутит пальцем у виска, нагло топая в квартиру. — Насть, там в его рюкзаке все уроки, вот сумка, тут часть одежды, времени всё объяснять у меня нет, но Саша и сам соизволит пожаловаться на то, что я так рано его разбудила, так что всё. Мы на два дня уедем. Не волнуйся. Если что звони, пока, — она чмокает ещё больше поражённую меня в щёку и бежит вниз по лестнице, а я остаюсь на лестничной площадке ещё какое-то время, смотря вслед. Да, это точно моя семья. Дверь все-таки приходится закрыть, хотя бы потому что холодно. Ну, или из-за того, что даже брат начал орать по этому поводу. Кажется, я жутко лагаю. Вопрос о том, что теперь делать, оставался открытым. По лиане Высоцкий точно не слезет из окна, сидеть два дня в комнате он не будет. Тяжко. — Куда тебя деть-то? — сажусь на диван, держа в руках сумку с одеждой. Саня окончательно снимает обувь, равнодушно пожимает плечами в ответ на мой риторический вопрос и идёт в гостевую. Стоп. Куда?! — Стой! Сань, только не туда, — швыряю сумку на пол, подлетая к двери раньше брата. Ручку я сжимаю так, словно дверь надо не закрыть, а выломать. Блять. Это близко к провалу. Он только усмехается довольно ехидно и скрещивает руки на груди, смотря как боженька на амёбу. И глаза прямо как у меня на детской фотографии, где я конфетку выпрашиваю. Это точно семейное. — Интересно, — протягивает он, а у меня сердце в пятки уходит. — Там срач полный, — тараторю первое, что приходит в голову. Саша еле сдерживается, чтобы не заржать. — Срачнее, чем у меня в комнате разве бывает? Не свисти, Платонова, — это наглое "Платонова" снова напоминает о Высоцком, как-то странно отзываясь внутри. Я начинаю сдавать позиции. Словно прочитав мои мысли, за дверью кто-то очень бесячий чихает. Твою мать. Твою мать. Твою. Мать. Кажется, по лбу почти стекает капля пота. — А это как раз тот самый срач ожил? Или я что-то не понимаю? — продолжает издеваться братец мелкий и, нагло воспользовавшись моим торможением, пропихивается каким-то чудесным образом через дверь. — Саша! — резко разворачиваюсь и жалею, что вообще решила переехать. Высоцкий то виновато смотрит на меня, то опускает взгляд на Платонова-младшего. — З-здрасте, — заикается брат и поворачивается ко мне. — А это, я так понимаю, оживший шкаф. — Неудобненько как-то получилось, да? — нервно начинает дергаться глаз. — Так вот с кем ты мутишь! Кажется, мы с Высоцким выпадаем в осадок. Минуты с полторы я таращусь на брата, а он с перекошенной физиономией на меня. Знаю, что неожиданно сие зрелище для его неокрепшей психики, но он сам полез, значит, придётся объяснять все это с самого начала. Проблема состояла не столько в Саше, сколько в том, как хорошо он будет хранить общую тайну, узником которой невольно стал прямо сейчас. — Саш, не пори горячку, это мой преподаватель, — судя по еще более ошалевшему лицу брата, я начала не с той фразы. — Может, лучше я объясню? — с нажимом спрашивает Высоцкий, намекая на мои низкие интеллектуальные способности, поднимает на мгновение брови и устало потирает переносицу. Словно я виновата во всех грехах. — Ну так что? Я как бы есть хочу, — напоминает о своем присутствии Платонов-младший, безразлично пожимая плечами. Я всегда знала, что его настроение меняется быстрее, чем он дышит, но будь я на его месте, долго бы пыталась вникнуть в происходящее. — Давай вы с этим шкафом сейчас сами все решите, а я, с вашего позволения, которого не собираюсь просить, пойду пожру. Брат удаляется в сторону кухни. Мне становится еще неудобней из-за этого "шкафом". Хотя смешно, если учитывать, что преподавателю Саня был, вероятно, по пояс. — Я, пожалуй, потом все ему объясню, — кажется, я уже не выдерживаю того хода событий, с которым они развиваются. К счастью, Высоцкий соглашается, но все еще не понимает, что сейчас нужно делать, да и я, если честно, тоже. — Саш, что мне с тобой прикажешь делать? — задаю риторический вопрос, подхожу к плите и накладываю ему еду, которая осталась. — Ну, я могу остаться тут, если этот не против, — брат кивает в сторону моего временного гостя, уплетая кусок пиццы из холодильника. Тут сразу же в голове мелькают страшные воспоминания о том, что этот идиот устроил однажды. — Ну нет, мне одного раза с квартирой родителей хватило, спасибо! — всплескиваю руками и плюхаюсь на стул. — Саш, мне ведь действительно некуда тебя деть, а сегодня опрос на одной из пар, я пропустить не могу. — Я могу помочь, — на кухню заходит Высоцкий, застегивая пуговицы на рубашке. Одновременно с Саней поворачиваемся и смотрим на него, словно в ожидании чуда. — Что? Посидит у меня в кабинете, не так критично, — пожимает плечами и надевает галстук, ранее болтавшийся на запястье. — Я же, в конце концов, живу у своей студентки, — бубнит себе под нос, а мне смешно становится от того, что ему до сих пор не то стыдно, не то неудобно передо мной. — Я не против, — с энтузиазмом произносит Высоцкий-младший. — Да у тебя и выбора-то нет, не обольщайся, — встаю из-за стола и иду одеваться, а то время поджимает. — Доедай скорее, я тебе с собой еду возьму, если что можешь еще и в столовой пообедать. — Не смущай меня перед шкафом, я не так много ем! — выкрикивает он мне вслед. — Алексей Михайлович, по совместительству шкаф, — протягивает ему руку Высоцкий, весело ухмыляясь. Лицо Сани немного вытягивается от неожиданности. — Александр, очень приятно, — и тут же всю квартиру наполняет звук моего дикого ржача из-за двери комнаты. Такого официального и одновременно испуганного тона я от брата не слышала никогда в жизни! Проходит не так много времени, пока я переодеваюсь, но одна мелкая задница так и не удосуживается подняться со стула и совершить хоть какие-то телодвижения в сторону двери. — Саш, мы уходим, ты как вообще? — кричу из прихожей, натягивая ботинок на ногу. — Иду, погоди, — уже язвит брат, домывая посуду. В этот момент подходит Высоцкий. Не могу сказать точно, но я вроде впервые вижу его в таком официальном виде, чтобы прям в галстуке, с пиджаком. Криво завязанном галстуке. — Алексей Михайлович, у вас тут не очень хорошо... — тыкаю пальцем в область груди. Преподаватель опускает голову и продолжает попытки поправить сие безобразие, но у него мастерства мало. В итоге, недовольно пробурчав что-то себе под нос, мужчина со вздохом опускает руки. — Мне не совсем удобно просить, но не могла бы ты помочь? Не то, чтобы меня смутила эта просьба, просто немного неожиданно. Он точно впервые галстук пытается завязать. — Могу, наверное, — почему-то заикаюсь, смотрю на смешинки в глазах Высоцкого и снова понимаю, что он выше меня на черт знает сколько. Еще и смеется, наглец! Ну что смешного в пугливой заике, не умеющий связывать правильные словосочетания в единую речь? Приходится привстать на носочки, находя точку опоры и вытянув руки чуть вверх, даже так доставая макушкой только до уровня его глаз. Руки немного путаются в траектории движений, хотя я пытаюсь сосредоточиться и не думать о чем-либо глупом и явно лишнем. —Платонова, я не кусаюсь, — шепотом в шутку произносит преподаватель. Чувствую его взгляд на своей макушке спокойное дыхание, которое, как и вчера вечером, чуть касается волос, словно поглаживая их. От любых прикосновений к волосам мое тело всегда покрывается мурашками, и этот раз не стал исключением. Тем более, их касается он. — Зато я могу, — огрызаюсь, чувствуя себя почему-то до жути уютно, и это пугает. И то, что я сейчас сказала, переваривается в мыслях долго. До меня вообще как-то слишком долго доходит смысл брошенных случайно фраз. Именно поэтому щеки покрываются заметным румянцем. Твою мать, я смущаюсь? С каких пор? — Все, я тут, — гордо подняв голову, в прихожую входит Саня. Я отстраняюсь от Высоцкого, как ошпаренная. Это поражает и брата, и препода, да и меня. — Ну, пошлите тогда, — хватаю ключи и первая вылетаю из квартиры, мысленно ударив себя по лицу.***
До места мы доезжаем на такси, только Высоцкий выходит раньше нас, чтобы ни у кого вдруг не возникало никаких лишних вопросов по этому поводу. Сегодня дежурит тетя Лида, добрая женщина, авось пропустит с братом, ну, а если нет, скажу, что не знаю его, пусть сам выкручивается. Лужи звонко хлюпают под ногами Саши, что немного раздражает, ведь это дитё до сих пор прыгает по лужам. И ничего такого в том, что я тоже так делаю. Абсолютно. И что, что мне уже второй десяток? Суть не в этом. Нам с братом всегда было нужно совершать какую-либо тупость, чтобы чувствовать себя беззаботными и свободными в какой-то мере. Светлые джинсы я не боялась забрызгать, именно это и помогло мне сохранить их чистоту, такой себе закон подлости. — Насть, — Саша резко затормозил прямо перед заведением, недоуменно поворачиваясь ко мне, едва не падающей ему под ноги. — Что? — пытаюсь понять причину заминки, пока не поднимаю взгляд. — Твою матушку! — желание схватиться за голову резко превышает свой лимит. — Лучше бы ты дома остался. Ебана... Сегодня в ВУЗе достаточно крупное и важное мероприятие, вроде какого-то собрания профессоров. Кроме того, Высоцкий, судя по списку, который нам давали неделю назад, тоже в нем участвует, как один из представителей. Вопрос-то по сути только один: как препод будет следить за моим братом? Куда вообще его сможет впихнуть, не получив выговор в любом случае? Нахрена он так рискует?! — Идиот... — пальцами массирую переносицу, мысленно выкрикивая нецензурную лексику. В стороне кашляет брат. — Я бы попросил. — Я не о тебе, — мыслительный процесс в голове начал медленно работать, по крайней мере, решать, куда деть ребенка. Со мной его не пустят все-таки, а вот если Высоцкий поднажмет и попросит адекватно, его с Саней пустят, или помогут куда-то сбагрить этого мелкого засранца. — Слушай внимательно, братишка, сейчас ищешь Алексея Михайловича и спрашиваешь у него, что он там собирается делать с тобой, пишешь мне его "грандиозный" план, и исполняешь его бесприкословно. Надеюсь, миссия не спалиться до конца дня тебе понятна. — Ага, уже жалею, что не поехал с родителями, — брат вздыхает и сразу же бежит к дверям ожидать Высоцкого. И тут в моей голове что-то будто щелкает. То есть про то, что мой препод по культурологии сегодня выступает в качестве ведущего я не забыла, а про то, что я выступаю со своим старым докладом вспомнить сразу не получилось?! Теперь мне остаётся лишь найти быстро где-то удавку и мыло, чтобы недолго мучиться, отчитываясь перед всеми преподавателями сразу, а потом ещё и перед ректором. Понимаю ещё не подготовиться к паре, но забыть про то, что на приёме я тоже участвую - идиотизм полнейший. Быстро набираю номер Юли, которая в отличие от меня не тупит так сильно в последнее время, и забегаю в ВУЗ, не замечая на пути ни преподавателей, из которых кто-то шипит на меня, ни студентов. — Юль, привет, ты пришла уже? — пытаясь перекричать всеобщую панику в коридоре, говорю я. — Да, а что? — судя по тишине, она где-то в пустом месте, скорее всего в аудитории. — Скажи, пожалуйста, где ты, мне нужна помощь, потому что я тупая, мне вообще жопа, Юль, крупная такая задница, — залетаю в гардероб, максимально быстро кидая на вешалку своё пальто, и бегу наверх по лестнице. Кажется, моя пламенная речь очень сильно влияет на девушку. — Я у Степанова, давай сюда, разберёмся с тем, что случилось, жду, — в ответ мычу что-то вроде "угу" и мчусь в 115 кабинет. Пока поднимаюсь, слышу мельком голоса Высоцкого и Саши, удивляясь тому, что они добрались быстрее меня, и пробегаю мимо. Дверь я чуть ли не вышибаю с ноги, пугая бедную старосту с кучей папок в руках, ошарашено смотрящую на меня. — Насть, дыши спокойно, всё хорошо, хочешь водички? — тихо проговаривает Юля, осторожно подходя ко мне. — Ну так что произошло? — Юль, я ВСЁ запорола, — прохожу чуть дальше, кидаю на преподавательский стол свою сумку, сажусь на стул и прячу лицо в руках. — Я вообще забыла, что сегодня участвую в этом чёртовом мероприятии, блять. И даже не сразу вспомнила. Все папки дома на компе, вся информация, слова, всё там. Понимаешь? Мне пиздец, — выдавливаю из себя что-то наподобие всхлипа и чувствую противный ком в горле. Интересно, меня могут сразу отчислить, чтобы не позорить перед всеми, кто тут учиться и преподаёт? Или же все таки помучают такую идиотку? Что обо мне подумает Высоцкий? Что я совсем тупая? Мало того, что пригласила к себе домой (почти) незнакомого человека, так теперь подставила весь коллектив. Так, стоп. С какого это момента меня начало волновать мнение Алексея Михайловича? Ну нет, этот человек ко мне отношения не имеет, уж тем более на мое мнение о себе влияния не оказывает. — Так, прекрати истерить, Платонова, есть человек, у которого всё должно было сохраниться на флешке, — Юля, судя по голосу, совсем не волнуется, и это спокойствие даже бесит в какой-то степени, но вроде должно было помогать. — Да даже если и есть, я же не буду выступать перед ними в джинсах? — хотелось лишний раз хлопнуть себя ладонью по лбу. — С этим я разберусь, благо, живу ближе тебя к ВУЗу, и телосложением мы похожи. Только я конечно ниже, но по моему где-то у меня было черное строгое платье. Мне оно длинноватое немного, а тебе в самый раз будет, — она оптимистично ерошит мне волосы, убегая на поиски решения моей проблемы. Я даже не знаю что ещё хуже, чем чувствовать себя такой ущербной, поэтому пытаюсь вспомнить свою реплику, попутно записывая её на тетрадном листе. К сожалению, в голову навязчиво лезут мысли не только о моем феерическом провале, но и о том, когда я уже поговорю снова с Дашей, которой, к слову, тоже нелегко. Это всё продолжается ровно минут пятнадцать, пока в кабинет не залетает на всех парах, прямо как я, Юля. — Вот твой доклад, повторяй, я за платьем побежала, — положив передо мной листы с текстом, который я писала ещё на первом курсе и немного редактировала в течение последней недели, она уже почти убегает обратно, но меня интересует один вопрос. — Юль, а у кого ты взяла текст? — удивленно и благодарно смотря на неё, спрашиваю я. — А, так у Высоцкого, он же один из ведущих, у него все материалы с собой на флешке, — выкрикивает она, наконец покидая кабинет. Я так и остаюсь сидеть за столом, пытаясь осмыслить её слова с лицом овоща. В голове крутится одна мысль. "Ну только не у него, блин"