Everybody loves Cleaver Greene

Автопилот, что на бешеной скорости нес меня сквозь толпу обнаркоманенных, свихнувшихся в грохоте музыки, простреленных током насквозь в танцах, подозрительно напоминающих приступ эпилептика, посетителей рейва, остановил меня только на выходе из клуба 77. Повеяло ночным и теплым сиднейским воздухом, в котором острым ароматом разлилась приторная сладость. Втянув запах в ноздри, я затормозила, оправила на себе кожанку, сделала несколько шагов от двери в синей, потертой стене с выделяющимися кровавым на ней цифрами 77, и чуть не столкнулась с тремя людьми, застывшими посреди полупустынной ночной дороги, и не в меру громко выяснявшими отношения. В одном из них — высоком и худощавом, как шпала, одетом в неприметный коричневый пиджак, линялые джинсы и такую же коричневую кепку, я безошибочно распознала Колина Манкуси. Дядюшка Колин. Один из лучших друзей отца, практически его правая рука. Человек, который души во мне не чаял, пока я еще была ребенком. «Мелочь Тици» — так он меня называл. Но так как это каждый раз сопровождалось его широкой улыбкой, желанием потискать меня и угостить конфетой, мне и в голову не приходила мысль обижаться на «мелочь». Да и к тому же, мелочь еще не осознает, что слово «мелочь» может быть обидным. Вот и мне было абсолютно все равно. Возле него отиралась Кирсти Энн Макфи. Как и всегда — вызывающая, вульгарная и до невозможности отвратительная. Туфли на каблуке, леопардовая юбка-мини, только подчеркивавшие кривизну ее ног, молодежный топик, из которого торчали наружу все ее омерзительные прелести и розовая кофточка поверх. С ушей ее — невыразимо большие — свисали длинные золотые кольца. Можно было бы еще вульгарнее, да ярко-розовая помада, довершившая ее внешний облик вдобавок ко всему вышеперечисленному, позволила носительнице перевалить за всевозможные пороги, за которыми любой потенциал выглядеть хуже был загублен на корню. В их кругу был еще один мужчина примерно лет под пятьдесят, который ранее был мне не знаком, хотя и вся эта компания была известна мне практически с пеленок. Светлые и уже седеющие волосы, серо-голубые пристальные и глубокие глаза. Одет он был в серый, слегка помятый костюм, да и сам имел весьма помятый вид. Рукава пиджака и белой рубашки были закатаны до локтя, а в руке он держал бокал с белым вином. Весь вид и поза его были болезненно помутневшими в плену алкогольного опьянения, но глаза излучали внутренний свет кристально чисто. — Кирсти… Ты же знаешь о моих проблемах. Дай мне еще отсрочку. Я не смогу выплатить двести штук к завтрашнему дню. — Да позволь уже на пальцах его роже с этой блядской улыбкой в совокупности объяснить какое количество чертового времени он уже нам должен эти двести штук, и что Мик не прощает долги. Я уже прямо мечтаю выбить из него все дерьмо его тщедушной душонки пинками по морде. — Прорычал Колин, но Кирсти высоко подняла указательный палец. — Тише, Кол, нас могут услышать. Физиономию его мы портить не намерены. Пока что. Мик только вчера сказал, что на следующей неделе мы уже вполне сможем приступить к отрезанию пальцев. Пальчик за пальчиком за каждый день просрочки в качестве пени. А до следующей недели он еще милостиво согласился дать ему время. Так что табло его пусть будет в приличном человеческом виде. Муж хочет, чтобы он представлял его в суде. Ты же ведь в курсе, что недавно тело Найджела вытащили по кускам из-под асфальтового гроба, и мой дорогой супруг — первый подозреваемый в убийстве. И он хочет видеть в своих защитниках человека, который ему должен двести штук. Так надежнее. Он просил поберечь мордашку, которая будет его представлять, но также добавил, что для того, чтобы быть барристером, иметь все пальцы на руках ему не так уж и необходимо, так что если он не приступит к выплате в кратчайшие сроки, вскоре мастурбировать для него станет непосильной задачей. А сейчас. Ну что же. Сейчас можешь отбить ему почки. Или селезенку. Что пожелаешь. Все в твоих руках, мой дорогой. — Мачеха обворожительно улыбнулась Колину и села в припаркованную у тротуара машину. Проводив тоскливым взглядом машину Кирсти, удаляющуюся за линию горизонта, Колин обернулся к своему единственному оставшемуся в ночи собеседнику и сбил его с ног ударом колена под дых. — Кол, мы же цивилизованные люди. Давай решать дела… — Заткнись, Кливер, я не в настроении. — Дядя моего детства отмолотил блондина ногами с остервенением, вложив в пинки всю силу своей разгоревшейся злобы, и напоследок пообещал, что если его собеседник не начнет выплачивать долг в обозримом будущем, он — труп. Затем он удалился вслед за Кирсти на своем железном коне. Я вытащила последнюю сигарету из кармана, пачку из-под которой выкинула еще днем, и закурила, пустив кольцо сизой дымки в воздух. Мальборо. Крепкие… Этот проштрафившийся должник попал в огромную жопу и валялся в нескольких метрах от меня на тротуаре, виноватый перед моим отцом. Да мы с ним практически близнецы по духу, учитывая в какую жопу попала я. Моя жопа была ничуть не лучше. И при этом отец еще даже не знает об этом. И неизвестно, как отреагирует, когда узнает. Какой пиздец, твою ж… Ночь. Улица. Курю. И побитый блондин на обочине шоссе. А еще говорят красивые мужики на дороге не валяются. Им просто еще по почкам не въебывали, потому и не валяются. Меня настолько занимало мое дерьмо в данный момент, что мне было даже практически похуй, что я впервые с момента моей нежной влюбленности в Гевина, которая давно уже канула в Лету, признала кого-то красивым. — Кто здесь зажег пожар?.. — Блондин уже превозмог боль и встал на ноги. Нестройной и косолапой походкой в стиле елочки он направился в мою сторону, сверкая ослепительной улыбкой. Я усмехнулась в нос, докуривая сигарету. — Слышала и более оригинальные шутки о моем цвете волос. — Умоляю, скажи, что есть закурить. — Эта была последней. — Я зашвырнула бычок в урну с угрюмым видом. Я абсолютно не была расположена к светским беседам с неудачниками, задолжавшими моему отцу. В своем наркотическом бреду я просрала то, что и у папаши проблем, как оказалось, по горло. Например, подозрение в убийстве. А сейчас Гевин и Кирсти с легкой руки подсунули ему еще одну. В лице его пробывшей несколько дней в отключке дочери, которую тоже, возможно, уже подозревают в убийстве. Если Мик Корелла в ярости — лучше еще больше его не бесить. Столько неприятностей на одну голову в короткий промежуток времени — отвратительный формат. — Вечер не задался?.. — Ну разве совсем на чуть-чуть побольше, чем твой. — Я невесело усмехнулась. — Проблемы с парнем?.. — Блондин поднял одну бровь, выжидательно уставившись на меня. Решив опустить то, что я — подозреваемая в убийстве наркодилера, я вытащила из себя лишь часть правды. — Да. Этот сукин сын подставил меня. Подставил по-крупному. А я ему доверяла… — Вот, что бывает, когда юнец молод и зелен. Взрослые сознательные люди не подставляют своих женщин. Они скорее подставят себя, но спасут даму своего сердца. — Он все еще нахально ухмылялся, а алкогольный амбре, исходивший от него, заползал мне в ноздри, проникал в мозг. — Если это была попытка пикапа, то пока на слабую троечку. А улыбке этой твердый кол. Я не из тех. Можешь не надеяться, а то по роже я уже вижу, что ты там себе напридумывал на этот вечер. Я не с твоей планеты, мужик. Когда ты узнаешь, кто я, ты поймешь, насколько далеко тебе стоит от меня держаться. — И что же за страшное имя таит эта огнедышащая матерь драконов?.. — Не смотря на все, что я сказала вслух о его улыбке, блондин никуда ее не дел, исподлобья весело поглядывая на меня. Я прыснула в сгиб локтя, но внешне и виду не показала. — Летиция Корелла. Я — дочь Мика, который, как оказалось, бич твоей жизни. — Оооо… — Разочарованно сник мой собеседник. — Тогда и впрямь не судьба. Я и не знал, что у него есть дочь… — Нуу, она у него есть, пока не валяется в наркотическом угаре без сознания. Так что серединка на половинку. — Ну раз так, то, может, добавишь пару ударов за то, что я, негодяй, не плачу деньги честным людям?.. То, что сделал Кол, было совсем не больно. Вон даже ни одного синяка не осталось. — Для пущей убедительности он обвел пальцем вокруг своей физиономии, а в голубых глазах заплясали бесенята. Я все-таки прыснула со смеху. — Меня не трогают дела моего отца. Его долги — его проблемы. А ты просто какой-то такой долбанутый. Настолько, что кто тебя только терпит. — Только моя бывшая жена, да и то потому что она — психолог, и я для нее — что-то вроде проекта — шанс искупить свои грехи за то, что она с сыном осталась одна. Ну и сын, потому что ему от меня некуда деваться. Раз уж я еще не успел представиться — меня зовут Кливер Грин. — И где ж ты живешь, Кливер Грин?.. — У меня квартира над баром Пикколо. Постой, ты хочешь сказать, что передумала?.. — И он снова пустил в ход свою, по его мнению, весьма очаровательную улыбку. — И не мечтай. Слишком много зла за один вечер. Я просто хочу отвлечься. Подвезти кромешной ночью избитого должника моего отца до дома вроде как должно дать моей карме несколько баллов. Сегодня моя карма в огромной жопе, Кливер Грин. И таких огромных жоп ты еще не видал, даже учитывая, насколько легко вероятно тебе этой своей нелепой улыбкой уговорить юных дамочек вроде меня, только интеллектом, не превышающим интеллект ананаса, на ночевку в твоей койке… *** Всю ночь пытаясь урегулировать хаос в голове, я провела, блуждая по улицам города, а в шесть часов тридцать минут был открыт бар Пикколо, у которого я оставила припаркованной свою тойоту вечером, когда отвозила этого Грина домой. Я пропустила около шести чашек кофе, и адреналин в крови не позволял мне ни уснуть, положив голову на стол за просмотром трансляции сиднейских утренних новостей, ни вернуться домой. Полагаю, вечерний незнакомец все еще крепко спит, либо уже поднялся на свою работу. Даже в его жизни, полной неразберихи, шантажа, угроз, вечных долгов, было некое подобие стабильности, в отличие от моей. Я не знала, что скажет отец, узнав о том, что, возможно, меня скоро посадят. За преступление, которого я даже не совершала. И я боялась. Я боялась не быть пойманной и осужденной. Я боялась реакции отца. Мик Корелла — демон преступного мира в Сиднее. Мик Корелла не щадит ничьи просчеты. Даже его горячо любимой дочери. Возможно, если бы я с ним поговорила и прояснила ситуацию, подала ему на блюдечке с голубой каемочкой все, что знаю сама: о том, как Кирсти и Патрис задумали упрятать меня за решетку, он бы мне и поверил. Но для этого нужно начать с чего-то вроде: «Папа, привет. Как дела?.. Тут такая херня, что меня ищут полицейские шавки, потому что подозревают в убийстве наркодилера». Начало уже звучит так, что снять с меня скальп вроде бы кажется не такой уж плохой идеей. И успею ли я приступить к правде — такой, какая она есть на самом деле: «Ты ничего такого не подумай. Просто грязи, которую ты зовешь своей женой, надоело мое присутствие в твоей жизни. Она решила меня слить, поэтому подослала свою племянницу, которая подначила недоразвитого головой Гевина убить дилера, который начал выебываться, а потом в коридоре громко произнесла мое имя, так что его, наверняка, слышали все соседи. Ты же мне веришь, папа?» до того, как от меня останется мокрое место?.. Разумеется, я была уже взрослой девочкой, но даже взрослые девочки боятся таких отцов, как Мик Корелла. Больше суда, больше пожизненного заключения, больше тюрьмы, больше самой смерти. Какой есть выход из этого дерьма?.. Какой?.. Выход не шел в голову. Зато к полудню, когда я опрокинула в себя все содержимое кофе-машины кафе-бара, в окончательно осоловевшую от кофеина голову пришла другая мысль. Надо было замести следы. Да. Это было рискованно возвращаться на место преступления, но если не останется ни одной улики, указующей на то, что мужика грохнул Гевин, то не будет и повода в чем-то обвинять меня. Трясущимися руками достав телефон из кармана кожанки, я набрала номер Дентри. Полдень, а этот придурок сонный. И как ему только удается спать, когда он обосрался, совершив убийство СВОИМИ РУКАМИ, а я потеряла покой, даже ничего не сделав, просто попросив достать мне ебучий кокс, не создавая при этом дополнительных проблем. — Тици, который час?.. — Час решения заваренных тобой проблем. Через сорок минут жду тебя в баре Пикколо в Кингс-Кросс. У тебя есть ровно сорок минут, чтобы встать с дивана, привести себя в чувство и приехать. — Я раздраженно нажала на отбой, не желая слушать возражений. Он приехал, опоздав на три минуты. Собирался подойти ближе и поцеловать меня в щечку, но я выставила руки вперед и указала ему на стул. Он сел, кажется, целую вечность листал меню, прежде, чем сделать выбор в пользу салата «Цезарь», и, наконец, окинуть меня беглым взглядом. — Боже. Тици, да ты на привидение похожа. В чем дело?.. Я только покачала головой. Слепому не покажешь, тупому не докажешь. — Я не спрашиваю, почему ты спал, грохнув кого-то и оставив за собой след, и тебя причины моей бессонницы трогать не должны. Мне нужно знать, где вы оставили труп. — В его квартире. — Орудие убийства?.. — В его груди. Мы торопились. Я попыталась заржать, но вышло слабо. На троечку. — Не буду повторять, что ты — дебил. Полагаю, что это уже ни для кого не новость, даже для тебя. Рискуя всем, я хочу, чтобы ты меня отвез туда. Заметем сраные улики и свалим. Иначе мне пиздец. А если мне пиздец, то я за собой и тебя уволоку, и шалаву Патрис. Если вас и не посадят, я из тюрьмы доберусь до вас и перекрою вам дыхание. Найду способ. Есть у меня пара трюков в рукаве. И ты за рулем. Я всю ночь не спала. С тех пор, как я пристегнула ремень безопасности, в течение минут двадцати не было слышно ни звука кроме шума двигателя и соприкосновения колес с асфальтом. Первым его нарушил Гевин. — Я был расстроен, когда ты убежала. Вышел за тобой, пропустив пару бокалов. Ты в это время садилась в машину, а вместе с тобой какой-то мужик. И давно это у вас? Дело ведь совсем не в том, что я тебя расстроил убийством дилера, да?.. Ты давно уже зовешь меня придурком, безмозглым тупицей, и я думаю, что если бы я не доставал тебе кокс, ты бы меня еще раньше бортанула, не правда ли?.. Кто был в твоей машине, Тиц?.. — Не твое собачье дело, Гев. — Как давно это длится?.. — Он резко вывернул руль на повороте и затормозил так, что по инерции меня швырнуло вперед, впечатало в сидение, а уже потом мы встали у обочины трассы. — Я не должна тебе никаких объяснений. Особенно в тот день, когда выясняю, что меня посадят из-за тебя, долбоеб!!! Нет нас! Слышал? Больше нет, тупой осел! И в этом ты сам виноват!!! Всю ночь и утро я пребывала в состоянии подавленности и уныния, а сейчас внезапная волна ярости, спровоцированная выбросом адреналина во время резкого торможения, затопила меня с головой. В нахлынувшем ощущении бессмысленной жестокости я кинулась на источник всех своих проблем. Я лупила его по башке, вцеплялась ногтями в кожу лица до крови, таскала за темные вихры и готова была вонзить в его глотку зубы, как бульдог, и так держать, пока моя жертва, наконец, не остынет. Но в какой-то момент времени меня внезапно отпустило, и я откинулась на спинку сидения. Не знаю, сколько времени прошло прежде, чем мы въехали в Рокдейл на Кинг-стрит. Красиво причесанная улочка с зелеными деревьями и аккуратными домиками, включая краснокирпичный, что находился в ста шагах от нас, могли бы обмануть любого путешественника, но отнюдь не местных жителей, которые прекрасно знали, чем дышит этот пригород. — Это здесь. — Гевин указал на входную дверь в причудливое наполовину желтое, наполовину розовое кирпичное здание. Домик для Барби… Барби, которая увлечена амфиташками, спайсом или чем потяжелее. Что тут скажешь. Колыбель цивилизации… Лестница дома повидала многое за свой жизненный путь. Почти бесшумно мы поднялись на второй этаж. В темноте проскользнули по другую сторону открытой двери, и в такой же темноте прошли из гостиной в комнату наощупь по стенам. На ковре в неясном матовом свете недавно взошедшей Луны, лившемся из окна, темнело багровое пятно запекшейся крови. Труп исчез. — Какого…? — Только и успела спросить я, когда в комнату с шумом ворвался вооруженный отряд полиции Нового Южного Уэльса. — Гевин Дентри. Летиция Корелла. Вы арестованы за убийство Далтона Уоррена. У вас есть право хранить молчание. Все, что Вы скажете, может и будет использовано против вас. Когда наручники холодной змеей обвились вокруг моих запястий, я поняла сразу три вещи. Первое: нас ждали в засаде, и мы пришли прямо в теплые ручки полиции. Второе: теперь я в полной жопе, и это больше не надуманная теория. Третье: даже если я выживу в тюрьме, когда я ее покину, отец меня убьет и скинет мое тело с моста Харбор прямо на дно залива Порт-Джексон…