з а в и с и м о с т ь .

Стайлз Стилински. С т а й л з С т и л и н с к и. В его имени и фамилии пятнадцать букв, в школьном журнале — оценки «A» вперемешку с «D», миллион родинок, рассыпанных на лице, и всего один лучший друг. Носитель чертовски странного имени, любящий вляпываться во все возможные и невозможные приключения (на пару с лучшим другом), слишком гиперактивен и умен — комбинация проигрышная и сумасшедшая, но когда Стоун не любила чего-то сумасшедшего? У неё — не менее странное имя, как у него, которое обычно идёт, как фамилия (единственное, что она получила от отца); бесплатный пропуск в классе наказаний и всё время опущенная голова, которая вот-вот отвалится на парту. Она не пишет ему любовные послания, не выводит его имя в дневнике, ставя возле него сердечко, не караулит у кабинетов — она просто ждёт. Ждёт, когда он опять забудет написать реферат по биологии, уже приходя с объяснительной к учителю, как на столе уже будет лежать идеально сделанный реферат от его имени, над которым она корпела всю ночь; ждёт, когда Скотт платит Арджент обед, оставляя Стайлза обедать лишь бутылкой воды и подбрасывает тому пару долларов (и не потому что, у Стайлза мало денег — Скотт просто провинился в чем-то и исправляется именно так); ждёт, когда наконец в его комнате зажжется свет в полночь, понимая, что он только что пришел от Скотта, и поэтому, проникает в его комнату через пожарную лестницу, и выключает свет, когда тот, неимоверно уставший, сразу заваливается спать; ждёт, когда Стайлз наконец перестанет болтать об этой всеми-любимой Лидии Мартин. Иногда она сходит с ума. Но не так, как это делают девочки, как та же Лидия Мартин, запираясь в школьном туалете и оставаясь, всё той же холодной и уверенной в себе сукой, внешне, совсем нет. Она кричит о своём сумасшествии, разбивая руки и колени в стекле и задыхается, когда голоса и сил уже не хватает. Стоун знает и понимает — у неё з а в и с и м о с т ь. Гребанная зависимость от парня, который даже не знает о её существовании. Бля-я-ть. Стоун бы бежать от этого — от этих эмоций, разъедающих её изнутри, — сама не хочет. Гребанное сердце выбрало именно его и уперлось в своем выборе, шепча, что могло быть и хуже. А куда, нахрен, хуже? Куда? Она давно сошла с края, как только увидела неуклюжего мальчика-третьеклассника, придерживавшего дверь для рыжеволосой девочки, и когда она ему улыбнулась, чуть не споткнувшегося об порог, который превратился в настоящего парня, вот только влюбленность и некая неуклюжесть никуда не ушла. Поэтому она тонет молча, в море, полным его карих глаз и неустанного без внимания.