Хозяин Ночи

Утром, а точнее поздним днем, когда солнце давно минуло точку зенита, Гермиона встала с неудобного кресла и сдавленно охнула. Тело затекло, спина болела из-за неудобной позы долгого сна, а голова казалась чугунной из-за подушек, роль которых этой ночью выполняли книги. Мысли отказывались выстраиваться и продолжали ворочаться в сонном тумане. Девушка провела рукой по лицу и запустила ладонь в растрепанные волосы, потирая макушку, куда ночью уперся острый край обложки. Гермиона оставила комнату как есть, зная, что скоро сюда вернется. Книгу же о мифах она решила взять с собой. В читальном зале уже хлопотала до противного отдохнувшая и жизнерадостная Ирма Пинс. - Как спалось, Гермиона? – выглянув из-за стеллажа спросила Ирма. - Даже и не спрашивай. Дубовые мышцы обеспечены мне минимум на неделю. Больше никогда в жизни не буду спать в кресле. - Давно предлагала тебе поставить кровать в хранилище, - со смешком сказала женщина. - Нет уж, предпочту свою собственную комнату, она уже переделана только под меня. - Как знаешь, – пожала безразлично плечами Ирма. – А что в руках? – обратила она внимание на книгу, что Гермиона по-прежнему держала в руках. - Хотела взять почитать, ты не против? - Дай посмотреть, - библиотекарь взяла книгу и открыла на какой-то только ей известной странице. – Школьного экслибриса нет, так что скорее всего ее оставил кто-то из учеников. - Искать владельца будете? – спросила Гермиона. - Вот еще, - фыркнула женщина. – Отнеси туда, где все потерянные книги. Туда может прийти любой студент, который хочет найти свою потерянную книгу. - А можно я ее себе заберу? – неуверенно спросила Грейнджер. - Да забирай, - ухмыльнулась Ирма. – И не потому, что я не буду искать хозяина, просто важную книгу так бы не потеряли и не оставили, а эта уже нашла себе новые руки. Гермиона благодарно кивнула и вышла из библиотеки, направляясь в свою комнату. Там она привела себя в порядок и легла на кровать. Мягкий плед уютно окутал тело, и девушка расслабилась. Тело ощущалось тяжело, сил и настроения не было. Наверное, так себя чувствуют люди, потерявшие цель в жизни. Грейнджер не представляла, что будет теперь делать в своей жизни. После войны она словно жила по инерции, не чувствуя интереса к происходящему. Ее ничего не привлекало, все казалось чужим. Глядя на Минерву, которая с уверенностью заняла должность исполняющего обязанности директора, и теперь с неуемным рвением восстанавливала школу, Гермиона понимала, что ведет себя как трусиха и слабачка, но сделать ничего не могла. Или не хотела? Она не хотела возвращаться на седьмой курс и учить то, что ровными строчками и пластами информации лежало у нее в голове. Это казалось ей камнем на шее, который тянул ее на дно, но и бросить все это она не могла, а потому лишь плыла по течению жизни и времени, с опаской ожидая очередной волны, что накроет ее с головой. Время размеренно текло, в такт ему тикали часы, и Гермиона задремала, погружаясь в тягучее и темное сновидение. Проснувшись поздно вечером, она встала с кровати, оделась и вышла из комнаты. Путь ее снова лежал в больничное крыло, но не для того, чтобы Поппи проверила ее на проклятия. - Привет, Лаванда. Это снова я. Решила забежать к тебе, немного поболтать. Вчера не пришла, извини, дел было очень много, буквально невпроворот. Надеюсь, у тебя все будет хорошо. Браун ей не ответила, лишь безмолвно лежала на больничной койке, как и десятки дней до этого. Гермиона приходила к ней, как и к другим людям, лежащим в больничном крыле, еще с тех пор, как школу привели в относительный порядок. Говорила с каждым, рассказывала, как из пепла возрождается школа. Как медленно выздоравливают выжившие, как их всех благодарят маги Британии, посылая сов. Гермионе почему-то казалось, что эти постоянные разговоры могут донести до бессознательных больных, что они еще нужны в этом мире, что им еще будет, чему порадоваться. В себя пока пришли лишь двое: Захария Смит и хаффлпаффец Энди, фамилию которого девушка не запомнила. Зато знала, что у мальчика будут шрамы по всему телу, если их вовремя не обработать специальным зельем. Про зелье ей рассказала Помфри. В свое время профессор Снейп изобрел зелье, которое затягивало рубцы и шрамы, но запасы зелья в крыле иссякли, а самого рецепта в общем доступе не было. Друг медсестры никак не мог им помочь, оставалось уповать только на самого создателя зелья. - Знаешь, Лаванда, мне кажется, что тебе есть для чего жить. Рон часто сюда приходит, хоть и пытается это скрыть. Кто же виноват, что его рыжую шевелюру видно из окон моей спальни, когда он идет к антиаппарационному барьеру, - доверительным шепотом сказала девушка однокурснице. – Так что давай просыпайся и одари своей любовью верного рыцаря. И я даже слышать не хочу ничего про твое лицо и шею, - гневно зашипела девушка. На мгновение ей показалось, что у Браун задрожали губы, как если бы она хотела плакать, но быстро отогнала эти мысли. Она, дочь врачей, не могла не знать, что в коме люди не плачут, даже волшебники. Но откуда тогда это чувство, что ее слушают и понимают. Откуда ощущение, что Лаванда ее слышит и скоро поверит, что Рона не остановят ее шрамы на шее, чуть заходящие на правую щеку. След от когтей Сивого долго будет заживать на ее теле, но душа почти исцелилась. - Давай же, Браун, переставай валять дурака и просыпайся. Ты же гриффиндорка! Снова почудилось, что лицо девушки расслабилось, а уголки губ чуть приподнялись в намеке на улыбку. Грейнджер погладила Лаванду по руке и пошла дальше. И везде одно и то же. Попытка убедить, что дальше будет только лучше, что впереди ждет светлое будущее без войны. Попытка заставить вспомнить прошлое, принять его и смотреть в будущее. Воображение поначалу выкидывало просто колоссальные выверты. В голове появлялись реалистичные картинки того, как теперь может сложиться жизнь, где все равно. Девушка щедро делилась этими картинками с теми, кто безмолвно лежал на больничных постелях. Койки тянулись вдоль стены, свет из окон, ломкий и неровный, лениво падал на лица и подушки. Грейнджер приблизилась к последней кровати, на которой лежала самая неоднозначная личность закончившейся войны. Северус Снейп сейчас находился в Хогвартсе только потому, что пока Гарри пытался словами убедить начальников аврората в том, что Снейп невиновен, Грейнджер просто тихо подошла со спины и пообещала проклясть любого, кто сунется к едва живому директору. Гарри пригрозил, что он поможет, и вряд ли колдомедики избавят их от последствий. О ее способностях и статусе лучшей ученицы знали не понаслышке, поэтому едва она достала волшебную палочку и обвела команду авроров шалым взглядом, как вокруг них заплескалась напряженная волна магии. Возможно это и заставило их отступить и оставить Снейпа в школе до выяснения обстоятельств, как прикрыли свое бегство авроры. - До его полного физического и психологического выздоровления, - убийственным тоном поправила тогда их Гермиона, поигрывая палочкой. Возможно, она и в правду сумасшедшая. Почти сразу девушка скрылась в больничном крыле, где уже к тому времени лежал зельевар. Гермиона почему-то чувствовала, что со Снейпом все не так просто и однозначно, как кажется на первый взгляд. Убедилась девушка в этом после того, как приперла Гарри к стенке и заставила того показать воспоминания и объяснить ситуацию как можно подробнее. Воспоминания не вызвали у нее в душе жалости, лишь понимание того, что этот человек всю жизнь боролся и побеждал. Победил и сейчас, оставшись в живых в той мясорубке войны. А еще он всю жизнь чего-то ждал, пристально наблюдая за тем, что творилось с обеих сторон. Шпион, предатель, декан, зельевар, слизеринец… Сколько имен и прозвищ не было бы у этого человека, Гермионе он запомнился несгибаемым и сильным мужчиной с жестким характером. Израненный и потрепанный жизнью, но он до конца делал то, что считал нужным. - Добрый вечер, профессор! Я более чем уверена, что вам до печенок надоело мое общество, но что поделать, сама на это подписалась, - девушка бесцеремонно уселась на край кровати. Это место было для нее весьма привычным. – Когда вставать будете? Никогда бы не подумала, что вы будете так долго лежать. Хотя, может Вы отсыпаетесь за все те годы, что Вам приходилось дежурить, отлавливая студентов. Гермиона замолчала и уставилась на профессора. Изменился, как и все они. Исчезла прежняя желтизна лица, разгладились морщины. Всегда сжатые тонкие губы сейчас были чуть приоткрыты, позволяя увидеть ровные зубы. Грейнджер чуть усмехнулась, вспоминая, как Помфри злорадствовала, заливая в мужчину разнообразные зелья. С ее слов, она давно порывалась привести Северуса в «надлежащий вид», но зельевар сопротивлялся, не хуже змеи шипя о том, что ему это не нужно. Девушка с интересом ожидала реакции профессора, когда тот проснется. Мысли о том, что если проснется, она не пускала в сознание. - А я сегодня в библиотеке нашла книгу о мифах и легендах. Сложно представить, Грейнджер и книга, не относящаяся к занятиям, правда? – немного нервно хихикнула Гермиона. – Там есть один миф про хозяина ночи. Прям воплощение самой тьмы и повелитель всех темных созданий. Думаю, что поищу про него еще что-нибудь в библиотеке, это очень интересно. Хочется увидеть его живым человеком, представить его личность. Ну, я наверное, пойду, профессор. Поскорее возвращайтесь к нам, для вас тут тоже найдется немало работы, вам еще магию Хогвартса восстанавливать и в порядок приводить, - несмотря на то, что сейчас школой и ее восстановлением руководила МакГонагалл, магическим директором оставался Снейп. Только он сейчас мог успокоить разбушевавшуюся магию. Девушка достаточно быстро поднялась на верхние этажи, где теперь находилась ее комната. Закрыв за собой дверь на заклинание, она подобрала со стула полотенце и ушла в душ. Постояв под теплыми струями воды почти полчаса, она вышла из ванной, разделась и легла в кровать. Гермиона достаточно быстро уснула, погрузившись в полную таинственного шепота темноту, а в больничном крыле сработали чары, оповещавшие, что один из пациентов пришел в себя.