От зверей нельзя убегать

...Уже который день с низкого серого неба над Осакой падает мелкий пушистый снег. Падает. Ложится на плечи. Тает в волосах. Холодные капли стекают за воротник, заставляя передёрнуть плечами - из-за чего в утренней тишине оглушительно громко звенят, ударяясь друг о друга, части доспеха. - Тебе не холодно, Мицунари-кун? - Хамбэй косится на ученика. - Немного, - неохотно сознаётся тот. - И что же ты молчал? Пойдём быстрее... «Вот только твоей простуды мне не хватало», - мысленно добавляет стратег и едва ли не с ужасом вспоминает события пятилетней давности, когда это долговязое чудо, свалившееся с температурой под сорок, пришлось чуть ли не силой заставлять лежать спокойно и не пытаться сбежать «хоть бы посмотреть» на тренировочные бои... ...В задумчивости Хамбэй незаметно для себя переходит с просто быстрого шага на бег. И искренне удивляется, обнаружив, что Исида Мицунари в его далеко не лёгком обмундировании умудрился не отстать. "Ладно... Заодно проверю, на что он будет способен после такой пробежки" Ещё чуть больше скорости. Холодный ветер ударяет по лицу. Под ногами уже не приминается, а ломается промёрзшая трава. Ножны начинают болтаться и мешать, приходится на ходу потуже затягивать удерживающих их ремень. А Мицунари всё не отстаёт, и дыхание у него ровное, будто и не по сугробам, и не в тяжёлых доспехах бежать приходится. Прищурив свои странные серо-жёлтые глаза, он не отрывает взгляда от наставника, но ещё не осознаёт, что уже не просто нежелание отстать, а какой-то непривычный, недопустимый для будущего воина азарт погони заставляет его не просто удерживать расстояние между ним и Хамбэем – а с каждой секундой немного его сокращать. Ещё чуть-чуть - и он сможет поймать стратега. Хотя бы за край развевающегося на ветру короткого плаща. Но лучше за руку - чтоб не вырвался. Почему-то именно такой исход – не просто догнать и обогнать, а не дать сопернику уйти кажется Мицунари сейчас самым главным. Словно почувствовав, что с учеником что-то не так, Хамбэй оборачивается - как раз вовремя, чтобы успеть заметить пристальный, горящий, едва ли не безумный взгляд Исиды, прежде чем тот бросается вперёд и, словно ураган, обрушивается на наставника. Несколько раз земля и небо меняются местами. Хорошо, что склон всё-таки относительно пологий, а нападавший за ночь снег смягчает падение, в противном случае стратегу бы не поздоровилось... Впрочем, сейчас не намного легче. Хамбэй безуспешно пытается вздохнуть; о том, чтобы спихнуть с себя Мицунари и встать, не идёт и речи – когда так крепко держат, любая попытка высвободиться чревата вывихами или чем похуже. Но это ещё не самое худшее. Куда страшнее – невозможность понять, что случилось с учеником. Это Токугава Иэясу, способный на полном серьёзе вызвать на поединок даже Тоётоми, может позволить себе такое, а потом ещё и радостно заявить что-то вроде "я же говорил, что смогу вас догнать!". Но то - Иэясу. А Мицунари?! ...А Мицунари ещё одно долгое мгновение смотрит на Хамбэя с каким-то мрачным торжеством в глазах, и чем-то сейчас напоминает стратегу волка, поймавшего наконец чересчур быструю добычу. Потом его взгляд меняется - становится растерянным, будто юноша пытается вспомнить, что произошло. Пытается – и не может. - Может, всё-таки отпустишь меня? Вздрогнув от звука голоса наставника, будто его ударили, Мицунари поспешно вскакивает на ноги и помогает подняться Хамбэю. Тот долго и тщательно отряхивается и, только закончив с этим, снисходит до вопроса: - И что это было, Мицунари-кун? - Я... приношу свои извинения, Хамбэй-сама. - Извинения принимаются. Но я, кажется, задал вопрос... – к сожалению, говорить абсолютно спокойно не получается, в голосе отчётливо звучат обида и разочарование. Мол, как же так, Исида Мицунари? Я доверяю тебе, а ты позволяешь себе... такое! Мицунари старательно смотрит себе под ноги. И молчит. А что отвечать? Он сам не может понять, что с ним произошло... - Ладно, отложим этот разговор, - смягчается Хамбэй, глядя на окончательно повесившего голову ученика. - Мы давно уже должны были начать тренировку. Ты готов, Мицунари-кун? - Всегда! – вскидывается тот. Хамбэй одобрительно кивает, наблюдая за тем, с какой быстротой ученик принимает боевую стойку – и застывает в этой напряжённой позе, сжимая рукоять окатаны. В другое время вместо ответа юноша сразу бы ринулся в атаку, но после случившегося у него нет ни малейшего желания снова нападать первым. Хамбэй понимающе улыбается. И делает выпад. 2010 г.